Леонид Словин - Пауки Страница 31

—Вигодски Элиягу… Это здесь.

Никаких магазинов тут не было.

Мы прошли всю улочку, она оказалась небольшой. Разглядеть номера домов нам не удалось. Захария решил начать осмотр автотранспорта прямо с перекрестка. Машин было много, они стояли на тротуарах. Я прошел несколько домов и сразу увидел ее. Белая «судзуки» со стеклом во всю заднюю стенку была припаркована рядом с огромным мусорным контейнером. Машина была совершенно новая. Захария открыл дверцы. С обеих сторон мы нагнулись над сиденьями. Ничего, связанного с убийством, внутри не было. Если не считать махровой, с бурыми пятнами, простыни из моего дома, которой, видимо, вытирали пол в прихожей и в коридоре. Полицию она не заинтересовала, поскольку заявления о нападении и убийстве не было. Можно было только удивляться ограниченности местных комиссаров Мегрэ. Я завернул простыню в полиэтиленовый пакет, который захватил с собой. Перевязал скотчем. Бардачок машины оказался почти пустым, в нем лежало только несколько талонов на бесплатную помывку — их давали за заправку бензином полного бака. Наклейка с напоминанием о езде с включенными фарами. На коврике виднелись следы — похоже на цементную пыль. Я осмотрел руль. Водитель не позаботился о том, чтобы его протереть. Тут оказалось огромное количество отпечатков, я снял, что удалось, все тем же скотчем. Закончив, обернулся к Захарии:

—Посмотри, пожалуйста, еще раз, когда приедешь в Холон.

—Обязательно…

Он был рад, что машина нашлась и все обошлось без осложнений. Можно было закругляться. Я еще осмотрел приборную доску. Машина была совершенно новая. На спидометре стоял пробег — 14 500.

— Не помнишь, какой был километраж, когда Николай ее брал?

— Это я тебе точно скажу. 14 030.

Арлекино взял машину около девяти утра. У меня в квартире он появился в десять с минутами. Ясно, что из Холона он прямо поехал в Иерусалим. Больше он уже за руль не садился.

От Холона до Иерусалима примерно 65 километров.

«Если убийцы сразу махнули в Ришон ле-Цион, это еще шестьдесят пять… Израиль — не Африка, много не накатаешь…»

—На спидометре должно быть 14 160—14 200. Где же они гоняли?

Захария поскреб отросшую за последние часы щетину на подбородке.

— Ты хотел, чтобы они привезли убитого себе под окна и тут оставили…

— Нет, конечно. Но не с трупом же они болтались триста километров!

—Они махнули в сторону, там и сбросили труп…

—Не стерев отпечатки пальцев… — Настала моя очередь лечить бывшего комитетчика. — А потом привели машину в Ришон ле-Цион? Здесь что-то другое!

Захария взглянул на часы: ему пора было ехать,

— Ты со мной?

— Я еще тут похожу.

Дом был старый, с огромной веерной пальмой перед фасадом. Белая «судзуки» стояла позади него. За небольшой каменной стенкой виднелся небольшой садик для детей. Он был пуст. Я обошел вокруг дома. В нем было два подъезда с одинаковой нумерацией. Я побывал в каждом, пригляделся к почтовым ящикам. «Коэн», «Леви», «Мизрахи»… Снова полный набор распространенных ивритских фамилий. Я искал фамилии с русскими и идишскими корнями. И нашел: «Петрик Аркадий», «Гальберман Игорь», «Юдин Виктор…» Двое из них, Юдин и Гальберман, квартиры снимали. На почтовых ящиках значились также израильские фамилии владельцев квартир. Я переписал их — при необходимости по телефонной книге можно было найти номера телефонов Юдина и Гальбермана.

Для беседы я выбрал Петрика — тот жил в собственной квартире. Судя по всему, он имел средний достаток, был устроен. Существовала ничтожно малая вероятность, что именно он преследовал Арлекино. Аркадий Петрик жил в блоке «В» на третьем этаже. В подъезде с домофоном. Но дверь оказалась открытой. Я предпочел нажать клавиш переговорного устройства. Трубку взял ребенок.

— Тихо! — В глубине квартиры лаяла небольшая собачка.

— Аркадия, пожалуйста.

Дитя ответило, чудовищно коверкая язык:

—Аркадик ушла в амбатия…

«В ванне!»

Я перешел в блок «А» к Гальберманам. Поднялся на этаж. Дверь в квартиру была деревянная. Звонок не работал. Я постучал. Мне открыл худощавый мужчина лет сорока, вытянутое лицо окаймляла черная бородка подковой.

—Заходите…

Напротив двери я успел заметить большую светлую комнату, мебели было немного. У окна стоял диван, похоже, его приволокли сюда со свалки. Пред моим приходом Гальберман смотрел телевизор. Сбоку на столике стояла бутылка. Все та же водка — « Голд». Гальберман что-то писал. Когда я вошел, позвонил телефон.

—Минуточку… — Он отложил трубку, чтобы не разговаривать при мне. Взглянул вопросительно.

Я объяснил:

— Вы звонили в полицию насчет угнанной машины. Я из бюро проката. Мы объявили премию для того, кто укажет ее местонахождение…

Взгляд его сразу потеплел. Гальберман показал на стул — ученический, низкий, с жестким маленьким сиденьем, по-видимому тоже со свалки, расположенной где-то рядом со школьным зданием. Я огляделся. Справа от двери начинался длинный коридор. Там были еще две комнаты и удобства. Судя по застеленному одеялом матрасу в углу, квартиру снимало несколько семей.

Гальберману звонила женщина. Разговор легко было ПОНЯТЬ. Она уже звонила несколько раз, но не могла застать Гальбермана, а он оправдывался:

—На работе задержали. Чем больше работы, тем лучше тебе с Иркой! Скорее рассчитаюсь…

Он говорил со своей бывшей супругой об алиментах. Причина неурядиц была таким образом налицо.

—Куда я уеду? Ты же выезд перекрыла! Кто меня теперь из страны выпустит?!

Жена, видимо, звонила ему каждый день. Разговор супругов — нескончаемый, бесплодный — был уродливым продолжением их прошлой семейной жизни, к которой оба привыкли. Полемика на данном этапе не могла иметь решения. Наконец они оба почти одновременно бросили трубки.

Мне надо было спешить, я был уверен, что через несколько минут женщина позвонит снова… Мы понимающе улыбнулись друг другу.

— Далеко? — Я мигнул на трубку.

— В Тверии. Сто тридцать два кэмэ…

Что-то в этой точности километража заставило меня напрячься.

— Итак… — Он призывал меня держаться ближе к делу.

— С премией все в порядке. Вы сможете подтвердить, что именно вы обнаружили машину и позвонили? А то есть еще человек… Кстати, тоже репатриант…

Я попал в цель.

— Аркадий? Из блока «В»?

— Я не должен говорить. Я ведь только служащий. Это хозяин решит.

— Если честно, мы оба ее обнаружили…

— В Тверии? — Я не моргнул глазом.

— Почему? — Он растерялся.

— Ладно, колись… — сказал я как можно мягче.

— В Ашдоде.

— Ты там на строительстве?

След цемента на коврике точно указывал род его занятий.

— Сити строим. — Он принес из кухни еще рюмку, налил мне. Подвинул консервы. В банке с «туной» оставалось несколько рыбок. — Первая восьмиэтажка у пустыря. «Судзуки» там несколько дней стояла. Ее загнали на самую свалку.

— Это какой район?

— Между Йуд Гимел и Йуд Алеф. Его пока придерживают. Вокруг все застраивается, а он нет…

Труп следовало искать в Ашдоде!

— Немного поддали с другом. Ну и…

— Сгоняли еще в Тверию?

— Да, мне надо было. Мы, можно сказать, спасли машину: не сегодня-завтра ее бы угнали в Газу…

— Водительские права у тебя?

—У друга. Он тут уж лет восемь. Квартиру купил.

Так я и думал.

— Вы что-нибудь выбрасывали из машины? Какие-нибудь бумаги?

— Да нет вроде.

— Последний вопрос: магнитофон у тебя?

Гальберман подцепил «туну» из коробочки.

— А если я не отвечу?

— Тогда забудь про премию. Что-нибудь одно.

— Премия большая?

—Магнитофона на нее не купишь. Это я точно говорю.

Раздался звонок. Гальберман не спеша прожевал «туну». Отер ладонью рот.

— Это теперь до ночи. Каждый час звонит. Выясняем отношения. Алименты такие — впору бежать! Так опять же выезд перекрыт!

— Так как теперь будем?

— Черт с ней, с премией. Считай, что я ее получил.

Я приехал в Ашдод рано. Прямо напротив автобусной станции поднимались новостройки. Труп Арлекино следовало искать вблизи того места, где была оставлена «судзуки». Между Йуд Гимел и Йуд Алеф. На пустыре. Рядом — строительство Сити. Пустырь придерживают. Вокруг все застраивается, а его пока нет… Не густо! Машина была загнана на самую свалку. Гальберман и его друг уехали на ней в Тверию, затем — в Ришон ле-Цион.

Поблизости от автостанции меня настигла родная речь.

— Мы уссались над ними… — Молодые русские израильтяне шли компанией — три девочки и два мальчика, восьмиклассники.

— Парень… — спросил я одного из них. — Как пройти в Йуд Гимел?

— Пешком?!

Будто где-нибудь в Сумах я интересовался дорогой на Эрец Исраэл. Одна из девочек подскочила. Я думал, она спросит про время.

— У вас есть закурить?

— Не рано тебе?

—Я еще там курила…

Она мне кого-то напомнила. Округлая мордашка, серые большие глаза. Светлые волосы. В своей прошлой жизни эта маленькая школьница могла быть моей бабкой. Жаль, что, рождаясь заново, мы напрочь забываем о том, кем были прежде…