Сергей Донской - Жадный, плохой, злой Страница 31

Пока все эти соображения перетряхивались и укладывались в моей голове на бегу, тропа вывела меня на небольшую поляну, где внезапно оборвалась. Тут меня встретили одуряющий запах травы, стрекот мириад кузнечиков и жужжание пчел. В этом лесном раю хотелось свалиться на землю, забросить руки за голову и лежать так до темноты, пробуя на вкус разные стебельки да бездумно глядя в лазурное небо.

Лишь сознание того, что подобную красотищу непременно должна увидеть моя дочурка, вывело меня из блаженного оцепенения и толкнуло дальше. Трава на залитой солнцем поляне местами доходила мне до пояса. Спугивая целые полчища летучих и скачущих обитателей этих зарослей, я некоторое время бежал по прямой, а заметив уходящую вниз пологую ложбину, свернул на нее. Я понятия не имел, где встречу людей, которые смогут сориентировать меня на местности, поэтому пока что был свободен в выборе направления. Зачем же петлять между стволами, когда есть более приятный и легкий маршрут?

Ложбина постепенно расширялась, продолжая уходить под уклон. По обе стороны от меня простирался лес, а впереди торчали редкие ивы, за которыми угадывалась река. Она сверкала на солнце так маняще, словно единственной целью моей пробежки было купание в ее водах.

Я и не заметил, как оказался на лугу, где невысокая трава перестала цепляться за ноги. Здесь бежать было значительно легче, но я изрядно запыхался, пока добрался до первой ивы, светло-зеленые пряди которой едва не дотягивались до поверхности воды. Обдумывая, куда двигаться теперь – вниз по течению или вверх, я заметил в отдалении две мужские фигуры, пригорюнившиеся в одинаковых рыбацких позах, и припустился к ним.

За то время, что я бежал вдоль реки, ни один из мужчин не подал никаких признаков жизни. Это означало, что клев выдался сегодня никудышный, а с табаком и водкой у рыболовов дела обстоят плохо. В кармане моих джинсов находились одна американская сотня, две русские плюс всякая рублевая мелочь. Ее-то я и выгреб на ходу, оповещая рыбаков о своем приближении многозначительным перезвоном монет в сложенных вместе ладонях.

Они синхронно повернули ко мне лица, оба неопределенного возраста, оба туго обтянутые дубленой кожей с резкими складками морщин.

– Доброе… утро… – пропыхтел я, переводя дыхание.

– Утро как утро, – поприветствовал меня один из рыбаков.

Его напарник промолчал, только прищурил глаза, сделавшись похожим на бурята, зорко вглядывающегося в степные дали.

Мой вид явно не внушал обоим доверия, но стоило мне высыпать перед рыболовами пригоршню мелочи, как очки одного просияли, а глаза второго уважительно округлились.

– День добрый, – запоздало поздоровался похожий на бурята, силясь угадать, сколько денег в кучке и для какой цели они предназначаются.

– По… помощь нужна, – пояснил я, продолжая шумно вентилировать легкие. – Заблудился… Где я?

– А куда тебе надо? – резонно осведомился очкарик. Вид у него был такой значительный, словно он был готов отправить меня хоть прямо на Галапагосские острова.

– В Подольск, – признался я скромно.

– В Подо-о-льск? – озадаченно протянул рыболов. Спесь с него как рукой сняло. Можно подумать, я был инопланетянином, интересующимся, как долететь до Марса.

– Эк тебя занесло, – посочувствовал его товарищ, умевший прикидываться бурятом. – Насчет Подольска точно затрудняюсь сказать, но там, – он махнул рукой в направлении другого берега реки, – там за лесом будет Раменское. Километров двадцать протопаешь – увидишь станцию. Поездом хоть до черта лысого доберешься.

– Мне бы от черта лысого как раз подальше, – ответил я, невольно вспомнив Душмана. – Это что за река? Глубокая?

– А Москва, – проинформировал меня обладатель залапанных пальцами очков. – Тут редко тонут. В зависимости от принятой дозы, – глубокомысленно заключил он и цепко посмотрел на поблескивающие перед ним монеты.

Догадываясь, что даром телекинеза собеседник не обладает, я предложил:

– Берите деньги. Будет чем рыбку запивать.

Оба застеснялись и сделали вид, что меня не услышали. Любитель щуриться отложил удочку, встал и ткнул пальцем куда-то через мое плечо:

– Не хочешь в Раменское, топай в Бронницы. Туда ближе да и сподручнее. Опять же, шоссе там проходит. Вжик – и в столице.

– Мне в Подольск надо, – напомнил я, не обнаружив позади никаких Бронниц, а один только густой лес.

Когда я обернулся, монет на прежнем месте уже не было. Очкарик опять держал в руках удочку и напряженно следил за совершенно неподвижным поплавком из гусиного пера. Псевдобурят сосредоточенно копался в консервной банке, и ни один из малиновых червей, которых он поддевал пальцами, его окончательно не удовлетворял. Люди занимались своими важными делами, а тут я со своими дурацкими расспросами…

– Мужики, ау! – окликнул я забывшихся рыболовов. – Вы-то сами откуда будете?

– Из Щегловки, – буркнул очкарик. – Только ни автобусы к нам не заходят, ни поезда. Говорят тебе русским языком: в Бронницы тебе надо. Там тебе и пристань, там тебе и станция. А то лучше в милицию обратись за справками. Они тебя бы-ыыстро по назначению направят.

Его приятель неприятно захихикал.

– В какую сторону идти? – хмуро спросил я.

Две руки одновременно махнули влево.

– Далеко?

Две пары плеч приподнялись и опустились.

Осталось только сплюнуть в сердцах и, переваривая обилие полученной информации, отправиться в указанном направлении.

Неизвестно кем проложенная тропа то взбиралась на пригорки, то ныряла в низины, поросшие шуршащим камышом. Особого разнообразия это моей прогулке не придавало. Удовольствия от нее тоже было мало, потому что всякий раз, когда я срывался на бег, у меня начинало колоть в боку и надсадно присвистывать в легких. Обещаний начать здоровый образ жизни я надавал себе столько, что если бы исполнять их все, то ни на что другое времени бы просто не осталось.

Был момент, когда я чуть не поддался искушению передохнуть немного, но меня очень воодушевил шум моторов, донесшийся издалека. Располагая сотней баксов, я мог превратить любую машину в попутную, лишь бы у нее имелись колеса и крутились бы они побыстрей.

Пока я спешил на шум, привлекший мое внимание, он успел качественно измениться. Вместо натужного гудения невидимых двигателей до моих ушей теперь долетали возгласы, смех, свист и угрожающий рокот забойной музыки. Сначала это звучало приглушенно, но постепенно начало создаваться впечатление, что на мою голову напялены наушники, через которые вживую транслируется концерт самой тяжелой и металлической группы всех времен и народов.

Отлогий песчаный берег, вдающийся мысом в плавный поворот реки, предстал передо мной совершенно внезапно, когда я вскарабкался на очередной косогор и собрался спускаться с него вниз. Теперь я притормозил, присев за кособоким кустиком. Прежде чем познакомиться с довольно многочисленным народом, скопившимся на берегу и прилегающей отмели, следовало хоть немного присмотреться к нему. Кроме того, если бы я не восстановил дыхание, то не смог бы произнести и двух слов без полуминутного интервала между ними.

Народ на пляже резвился, как мог. Вся публика была совершенно голая, но в отличие от подчеркнуто обособленных нудистов эти люди не чванились своими первичными и вторичными половыми признаками. Они успевали одновременно скакать под свою грохочущую музыку, сосать пиво из банок и бутылок, барахтаться в воде и даже зажиматься между делом, причем в этом занятии девицы преуспевали куда больше, чем парни.

С точностью определить их средний возраст я пока не мог, но мысленно причислил всех скопом к молодежи. Вообразить себе почтенных дяденек и тетенек, дружно раздевшихся, чтобы на людей посмотреть и себя показать, было не слишком трудно. Но допустить, что при этом они затеяли столь разнузданную свистопляску под совершенно дикую музыку, было бы слишком кощунственно.

Если парней от девушек я, понятное дело отличал, то определить, кто из них крутой байкер, а кто, наоборот, весь из себя рокер, не представлялось возможным. Вся кожаная амуниция компании валялась на песке, сверкая на солнце сотнями заклепок, пряжек и блях. Пустых и полных пивных емкостей насчитывалось раз в пять больше, чем разноцветных мотоциклетных касок, а тех было ровно тринадцать. Сами железные кони отдыхали вповалку неподалеку от своих хозяев. Любой из них интересовал меня гораздо больше, чем все наездники обоего пола. На пересеченной местности о лучшем средстве передвижения нельзя было и мечтать.

Меня заметили сразу, как только я выпрямился и зашагал к пляжу, однако вакханалия на этом не закончилась. Продолжая вызывающе колобродить у меня на виду, чертова дюжина как бы давала мне время одуматься и обойти пляж стороной.

Я приближался не слишком быстро, но и не слишком медленно, давая понять, что не собираюсь сворачивать. И, хотя я был одет лишь по пояс, компания явно не спешила принять меня за своего. Даже наполовину.