Антон Кротков - Африканский штрафбат Страница 32

На это заявление тут же отреагировало сатирическое издание «Ле Канар Аншене» («Le Canard Еnchaîné»), которое уже на следующий после пресс-конференции день разместило на своей первой странице карикатуру арестованного дипломата в положении лёжа со снятыми штанами. На рисунке его удерживают двое дюжих жандармов. А человек с лицом шефа национальной контрразведки в образе санитара готовится вставить «пациенту» клизму со словами: «Не волнуйтесь, товарищ, мы всегда делаем эту процедуру нашим пациентам, съедающим микроплёнки за обеденным кофе, если главврач не возражает». В образе главврача карикатурист вывел самого Президента республики, который опустив глазки, со смущённым видом стоит в сторонке, явно не зная, какое решение принять…

В публикации к карикатуре журналист «Ле Канар Аншене» задавался вопросом из произведения неизвестного большинству французов русского писателя Горького «А был ли мальчик?», то есть, существовала ли вообще злополучная микроплёнка, или спецслужбы просто её выдумали, чтобы «спасти лицо».

Впрочем, эта история с разоблачением аэрофлотовца была лишь прологом к настоящим неприятностям, которые ожидали французов, вложивших астрономические средства, в том числе бюджетные, в разработку принципиально нового пассажирского самолёта. По обоим берегам Ла-Манша надеялись совершить настоящую революцию на рынке гражданских авиаперевозок, поразить мир чудо-лайнером. Уже был запланирован предпродажный мировой тур первых предсерийных «Конкордов». И вдруг на крупном международном авиасалоне русские продемонстрировали свой реактивный пассажирский Ту-144! Многие на Западе посчитали его копией новейшей французской машины.

«Синдром Конкорда» сделал французов подозрительными до параноидальности. Чуть ли не в каждом прибывающим в страну иностранце местным пограничникам и полицейским виделся агент Москвы. Правда, Борис избежал неприятных контактов с бдительными месье из местных спецслужб благодаря хорошему прикрытию, но его возмущало, что просвещённые европейцы отыгрывались за свои поражения на простых гражданах его страны, не имеющих никакого отношения к деятельности КГБ. Тем более что у французов самих было рыльце в пушку…

Бывший подчинённый Нефёдова по корейской войне Алексей Сироткин теперь витал в высоких штабных сферах и имел доступ к секретной аналитической информации по вероятному противнику. Он то и поведал бывшему командиру, о другом недавнем скандале, в котором была замешена крупная французская авиастроительная компания.

Эта история началась с того, что обыкновенная американская домохозяйка отдала в обычный копировальный центр пачку документов. По стечению обстоятельств сотрудник копировальной фирмы оказался студентом технологического колледжа, способным отличить чертежи вертолёта от схемы газонокосилки, как записала в бланке заказа дама, которая к тому же имела глупость назваться своим подлинным именем.

В довершение всех неприятностей для миссис Аттвуд у принявшего её заказ юноши отец когда-то служил инженером по электрооборудованию в ВВС Национальной гвардии штата. В общем, парень сообщил о своих подозрениях в ближайший офис ФБР, а там быстро выяснили, что чертежи на ксерокопирование сдала супруга ведущего инженера компании «Bell Helicopter». Это сотрудник недавно сильно повздорил с руководством из-за своего нового контракта. Посчитав, что работодатели пытаются надуть его с зарплатой, инженер решил отомстить, а заодно получить причитающиеся ему по праву деньги от конкурентов. На роль орудия мести подрядилась всё та же французская национальная компания «Аэроспасьяль», которая в это время вела разработку перспективного вертолёта Puma. Конструкторам этой машины как воздух была необходима информация о сверхсекретном кресле, установленном в кабине новейшего американского противотанкового вертолёта «Huey Cobra».

Французы по своим каналам выяснили, что благодаря новейшим ударопоглащающим креслам американской «Кобры», которые могут выдерживать жёсткую аварийную посадку при вертикальной скорости до 12 метров в секунду, её экипаж имеет отличные шансы отделаться лишь лёгким испугом даже при обвальном обрушении сбитой машины с высоты четырёхсот метров! Новейшая система аварийного покидания машины позволяла пилотам за секунду отстрелить дверцы кабины и лопасти воздушного винта, благодаря чему они могли воспользоваться своими парашютами. А ведь прежде у экипажа сбитого вертолёта практически не оставалось шансов на спасение.

Но главное: катапультное кресло класса «ноль-ноль» позволяло сидящему в нём лётчику катапультироваться даже в случае если вертолёт ещё не успел набрать высоту, либо за секунду до его падения. Ничего подобного не устанавливалось ещё ни на одном вертолёте в мире. Прорывная технология стоила сотни миллионов долларов.

Французы, как союзники США по НАТО, попытались выдать происшествие за «мягкий шпионаж», то есть представить дело почти внутрисемейной склокой. Но американцы на это не пошли и осудили вовремя пойманного за руку инженера на сто пятьдесят лет тюрьмы! (причём прокурор требовал для него электрического стула), а нерадивых начальников неудачливого вора, не сумевших наладить должный контроль за секретной документацией, суд обязал выплатить крупные денежные штрафы.

Таким образом жесточайшая рыночная конкуренция заставляла даже респектабельных французских бизнесменов и политиков «красть вилки в ресторане». Но за что страдали простые советские артисты, которые не несли ответственность за деятельность КГБ и высшего партийного руководства своей страны? Борису было ясно лишь одно: кто-то из высокопоставленных деятелей «Пятой республики»31 использовал советских циркачей в своих политических целях.

Борису было искренне жаль соотечественников, которых даже не выпустили из зоны паспортного контроля. Ребятам пришлось разместиться прямо на полу, как пойманным иммиграционной службой нелегалам из страны «Третьего мира». Никто из сотрудников аэропорта не предложил «зависнувшим» уже после посадки между небом и землёй пассажирам кофе, бутерброды и одеяла. Борису очень хотелось подойти к землякам, выразить им свою солидарность. С другой стороны он чувствовал неловкость за собственное благополучие.

Ему то, как «западному немцу», без проволочек оформили французскую визу. Милая девушка из представительства «Air France» с лучезарной улыбкой известила «Герра Нойманна», что для него забронирован номер в отеле всего в получасе езды от аэропорта и столик в ресторане при гостинице. Таким образом через полчаса он будет поглощать изыски местной кухни, а у ребят с Родины от голода наверное желудки прилипают к позвоночнику. Потом он отправится дальше через океан, и как пассажир бизнес-класса будет обслуживаться по сервис-системе Silver Wing («серебряное крыло»), то есть получит превосходный горячий обед и шампанское. А циркачам ещё несколько суток предстоит ждать, пока чиновники в Москве решат, что с ними делать.

И всё же подойти к землякам и как-то поддержать их, означало выдать себя. Поблизости вполне мог находиться наблюдательный зоркий человек, который не поленится сообщить о подозрительном немце местным контрразведчикам. Поэтому, скрепя сердце, Нефёдов направился на поиски такси.

Глава 27

И вот ветеран снова оказался в знакомых местах! В далёком уже 1938 году он полдня провёл в городе своих юношеских грёз по дороге на свою первую войну в Испанию. С тех пор прошло тридцать лет, архитектурный облик города изменился не сильно, а вот люди! Коммунальные службы ещё не успели смыть со стен домов лозунги, оставшиеся после недавних крупных студенческих беспорядков, на месяц превративших Париж в город баррикад и радикальных левацких настроений. Русский «Анархист» не без эстетического удовольствия читал разноцветные граффити, соседствующие с респектабельной буржуазной рекламой:

Soyez réalistes, demandez l’impossible, что означало «Будьте реалистами, требуйте невозможного!»32

L’ennui est contre-révolutionnaire – «Скука контрреволюционна».

Vivre sans temps mort, jouir sans entraves – «Живи, не тратя время (на работу), радуйся без препятствий!»

SEXE: C‘est bien, a dit Mao, mais pas trop souvent. «СЕКС: Это хорошо, – изрек Мао, – но не слишком часто»33.

Из этой пестроты лозунгов невозможно было понять, ради каких идей местная молодёжь затеяла грандиозный фейерверк в центре Европы – марксистко-ленинских, троцкистских, маосистких или анархистских? Или вся буза была поднята молодыми балбесами исключительно за свободу любви и легализацию наркотиков? А может, вообще, отгремевший бунт был направлен против современной западной цивилизации, которая заставляет юное поколение подчиняться законам и проводить большую часть молодой жизни не в весёлых кутежах, а в учебных аудиториях и офисах?