Стивен Хантер - «...И ад следовал за ним» Страница 32

— Великан. Ты скоро очень хорошо узнаешь это имя, — продолжал сержант, обращаясь к Эрлу, — так что я объясню тебе, что к чему. Великан. Это прозвище. Так обращаются ко мне те, кто служит под моим началом. Еще так обращаются ко мне немногие избранные, которым я доверяю: наш врач, цветная прислуга, работающая здесь, повара и так далее. Так меня называют и осужденные, но только за глаза, ибо им известно, какое наказание ждет их за неуважение. Итак, ты знаешь, как я получил это прозвище?

Эрл не думал, что этот вопрос требует ответа, однако в следующее мгновение другой охранник, державшийся в тени, что есть силы обрушил дубинку ему на запястье, едва не сломав кость — но все же не сломав.

Эрл отдернул руку, мгновенно онемевшую от боли.

— Нет, — наконец выдавил он.

— Нет что?

Бах! Еще один удар.

— Нет, сэр! — поспешно поправился Эрл, дрожа от невыносимой боли.

— Гораздо лучше. Так или иначе, вероятно, ты думаешь, что свое прозвище я получил потому, что большой. Но на самом деле это не так. В течение многих лет у меня было другое прозвище. В те дни я не был большим, я был слабым. Я только жрал и с...л и постоянно служил объектом насмешек. Ты следишь за моей мыслью?

Эрл подумал, что этот человек сумасшедший. Определенно, у него не все дома.

— Я был жирным слабым мальчиком с красными глазками и белыми волосами — отклонение, по-научному именуемое «глазной и кожный альбинизм». У меня был маленький курносый носик. Я чавкал за столом и нередко пукал. Я совершенно не следил за собой. Поэтому меня называли Боровом. Самое подходящее прозвище, ты не находишь? Боров. Так меня называл папаша, так меня называли мамаша и три брата. И это продолжалось до тех пор, пока мне не исполнилось пятнадцать лет. Как ты думаешь, меня радовало такое положение дел?

— Нет, сэр.

— Нет, сэр. Борова это совсем не радовало. «Боров, твою мать, шевели своей задницей и иди сюда, бестолковый кусок свинячьего дерьма!» Поэтому однажды, когда ему было пятнадцать лет, Боров взял в руки топор и разрубил мамашу, папашу и троих братьев на мелкие кусочки. Этот день стал самым счастливым в его жизни. Это случилось в другом штате, далеко-далеко отсюда, когда Боров носил другую фамилию, однако это случилось, смею тебя заверить. Я бежал. Бросил все и бежал. Мне пришлось много раз начинать с нуля, я пережил много приключений и научился до определенного предела верить в себя, пока наконец не решил однажды, что больше никогда не буду слабым и трусливым. Я устроился работать на строительство железной дороги, укладывать рельсы. Пять лет я таскал тяжелые рельсы и становился все сильнее и сильнее. Я открыл для себя тренажерные залы. Перетаскав миллионы фунтов чугуна, я обнаружил, что у меня особое строение мышечных тканей, позволяющее им замечательным образом откликаться на нагрузки. Я paботал. Я учился. Я начал драться. Как выяснилось, получалось это у меня очень неплохо, потому что во мне скопилось много злости и я любил причинять другим боль и смотреть на их мучения. Мне нравилось заставлять людей плакать и показывать им, что в этом мире им больше не на что надеяться.

И куда оставалось податься такому человеку, как я? Естественно, нашлось только одно место: я устроился в управление исправительных учреждений штата Миссисипи, где мои таланты не только оценили по достоинству, но и стали всячески поощрять и развивать. И вот сейчас я сержант и руковожу всей этой проклятой могучей машиной возмездия и справедливости. Мои друзья называют меня Великаном, и всякий раз, когда я это слышу, я думаю о том, как Боров превратился в Великана, сколько времени это заняло, каких трудов стоило, каких сил и целеустремленности потребовало. Я рассказываю тебе обо всем этом, осужденный, чтобы ты понял, что имеешь дело не с обычным человеком. Перед тобой существо, олицетворяющее собой сгусток воли, которое пойдет на все, чтобы выполнить то, что нужно выполнить. У тебя нет никаких прав. Тебе неоткуда ждать помощи. Тебе не на что надеяться. Во всей вселенной для тебя не осталось ничего, и ты вынужден подчиниться могуществу моей воли и признать мое беспрекословное господство. Всяческое сопротивление безнадежно. Я превосхожу тебя во всех отношениях — физическом, моральном, умственном и духовном. Если ты осмелишься мне перечить, я без колебаний сотру тебя в порошок. Ты все понял?

— Сэр, я не осужденный. Я...

Бах!

Начались побои. Эрлу не задавали никаких вопросов, по крайней мере первое время. Его просто били.

Эрл начисто потерял контакт с самой концепцией времени. Ему уже было все равно, день это или ночь.

— Имя?

— Я уже говорил вам, сэр.

— Скажи еще раз.

— Меня зовут Джек. Джек Богаш. Я из Литтл-Рока. Водитель грузовика, оставшийся без работы. Я хотел найти место для охоты, только и всего. Мне казалось, это могло принести деньги. Вдруг из леса выскочили двое, крича, что за ними гонятся озверевшие черномазые, а может быть, индейцы, я точно не помню. Они попросили меня о помощи. Я помог одному из них, тому, что постарше, ради денег, а второй — он повернул в сторону и...

Бах!

Сам Великан никогда не бил Эрла. Как будто это было ниже его достоинства. Удары наносили другие, двое-трое охранников, державшихся в тени, которых Эрл даже не видел. Они избивали его короткими дубинками. Охранники знали свое дело: быстрый замах, гибкая кисть, так что удары причиняли невыносимую боль, снова и снова, но не ломали кости. У охранников был большой опыт. Они были профессионалы.

— Никакого второго не было, — сказал Великан, — и меня страшно злит то, что ты считаешь меня настолько тупым. Осужденный, я не тупой. Этот второй не оставил ни следов, ни запаха, который могли бы учуять собаки, — абсолютно ничего. Это ты проник в Фиванский полицейский участок, ты установил там отвлекающие устройства, которые сам же смастерил из подручных средств, ты оглушил охранника так, чтобы тот потерял сознание, но остался жив, ты освободил адвоката, ты провел его много миль через дикий лес, ты подстроил несколько хитроумных ловушек, сбивая со следа собак, ты вернулся назад и за пару секунд прикончил трех собак, невероятно ловко поработав ружьем и ножом, ты напал на двух молодых, сильных помощников шерифа и за считанные секунды расправился с ними. И если бы не подоспела вторая свора собак, ты бы беспрепятственно ушел от погони. Очень впечатляющая работа. Работа прекрасно обученного человека, профессионала. Кто ты?

— Меня зовут Джек...

Бах!

— Ты агент ФБР? Ты шпион коммунистов? Ты до сих пор служишь в морской пехоте? В отборных частях морской пехоты? Ты расследуешь нашу деятельность? Что тебе здесь надо? Зачем ты сюда пришел? Где ты научился всем этим навыкам?

— Сэр, меня зовут Джек...

Бах!

Эрла бросали в камеру, но как только он начинал проваливаться в сон, его будили и снова тащили на допрос.

Обливали струями воды из шланга.

Опускали ему голову в ведро, и он, задыхаясь, глотал воду.

Физическое истощение, яркий свет, омерзительный шум.

И мастерски наносимые удары дубинками, причиняющие невыносимую боль.

Иногда допрос проводил Великан, иногда кто-нибудь другой. Эрла передавали от смены к смене.

Он держался только за счет одной мысли, которая давала ему надежду остаться в живых. Это удастся ему лишь в том случае, если он сохранит в тайне, кто он такой. Убить его можно будет только после того, как он будет окончательно сломлен, а до тех пор, пока он бросает вызов своим мучителям, он причиняет им боль. Его упрямство являлось страшным оружием.

— Мы проверили. Никакого Джека Богаша нет в помине. Адрес вымышленный. Парень, кто ты такой? Что ты здесь делаешь?

— Меня зовут Джек Бо...

Бах!

Эрл рассчитывал вот на что: Великан и его подручные должны выпытать у него, кто расследует их деятельность. Для них это жизненно важно. Они хитры, они умны, у них есть связи, но они знают, что у них имеются враги и необходимо их выявить и уничтожить. Такой человек, как Сэм, на самом деле не был врагом; подумаешь, простой гражданин, преисполненный благородного негодования, но отнюдь не герой. К тому же ему ничего не было известно о колонии; он столкнулся лишь с продажным руководством сельского округа штата Миссисипи, в действительности ничуть не более продажным, чем руководство любого другого сельского округа штата Миссисипи. Однако Эрл представлял для них мучительную загадку. Они интуитивно решили, что он является для них серьезной угрозой, и это их пугало и приводило в бешенство.

— Джек!

— А? Что?

— Джек, я дважды окликнул тебя по имени, а ты даже не обернулся. Ты забыл, что тебя зовут Джек. Если бы я произнес твое настоящее имя, ты бы мгновенно оглянулся.

— Сэр, у меня до сих пор болит и кружится голова. Я уже ничего больше не помню, даже свое собственное имя.

— Какое же?

— Джек, сэр. Джек Бо...

Бах!

— Джек, какой же ты дерьмовый упрямец, скажу я тебе! Черт возьми, какой же ты дерьмовый упрямец!