Иван Сербин - Сделка Страница 32

Ведущая в сени, выкрашенная в белый цвет дверь пропела скрипуче, выпуская на крыльцо колоритного старика. Алексей думал, что такие встречаются только в кино. В громадных валенках, в ватных штанах, пестрой красной рубахе, замусоленной телогрейке и шапке-ушанке. Если бы еще «уши» шапки торчали в разные стороны, то картина была бы просто идеальной.

Старик остановился на ступеньках и, прищурясь, пристально посмотрел на Алексея. Тот понял, что хозяина настораживает его внешний вид. Грязный, в мокрой куртке и странном комбинезоне, он, конечно, не был похож на участника конкурса красоты.

— Ну? — наконец спросил старик.

— Извини за беспокойство, отец, — начал Алексей, пытаясь определить верный тон для общения с этим человеком. — Я летчик, попал в аварию. Поранился серьезно, да и в реке вымок. Не пустишь обогреться да в милицию позвонить?

Старик прищурился еще сильнее, отчего его глаза и вовсе превратились в две узкие щелки, а морщины на лице обозначились настолько резко, словно они не появились со временем, а некий умелец вырезал их ножом на задубевшей коже.

— Это когда ж авария-то случилась? — недоверчиво осведомился дед. — Что-то я не слыхал ни про что такое…

— Ночью, — ответил Алексей. — Ночью еще, часа в три, должно быть. За посадками.

— За какими такими посадками? — поинтересовался дед. — У нас тут отродясь посадок не было. У Черевково, что ль? Аль у Пригородного?

— Да не знаю я, отец, как то место называется. Помню только, что через посадки шел, пока в реку не бухнулся.

— А чего купаться полез? — продолжал допытываться старик. — Чай, не лето на дворе.

— Так не полез я, — вздохнул Алексей. — Упал. Ночью-то не видать ничего.

— Хм-м, — на лице хозяина появилось озадаченное выражение. — По перегону, что ли?

— Не знаю, отец. Помню только, мостик там был деревянный, а рядом будка какая-то. На огород похоже.

Старик подумал, затем еще раз хмыкнул и тряхнул головой:

— У Соколово, поди?.. Эвон, куда тебя занесло, паря. Да тут, почитай, верст пятнадцать будет. Ты что же, все это время в речке бултыхался?

— Так я, отец, сознание потерял. Ударился, — Алексей повернулся к хозяину левым плечом и продемонстрировал рану.

Загребая огромными, подбитыми кожей валенками, старик спустился с деревянных ступенек, прошел через двор и остановился в метре от калитки.

— Эвон как тебя угораздило. — Он внимательно вгляделся в рану и покачал головой. — Заразу ты подхватил, паря. В больницу бы тебе надо. А иначе, мигнуть не успеешь, без руки останешься. И хорошо токмо ежели без руки, а то, глядь, и того хуже.

— Отец, мне бы обогреться, — попросил Алексей. — Замерз я.

— Немудрено, что замерз, — философски заметил старик, отодвигая на калитке щеколду и пропуская Алексея во двор. — А ну цыть, Уголек! — рявкнул он на заливающуюся собаку и указал Алексею на дом. — Заходи, паря, только, на всякий случай, имей в виду: у меня зять в отделении милиции служит.

— Да ну? — слабо усмехнулся Алексей. — Вот с ним бы мне и поговорить.

— Зачем? — не понял старик.

— Так понимаешь, двое нас было. Второй там остался, у самолета.

— Вон чего, — понимающе тряхнул головой хозяин. — Ну, поговорить-то можно, закавыки тут нет. А тебе, паря, и правда, надо обогреться. Вона губы у тебя синюшные какие. Давай заходи да поближе к печке садись.

Алексей тяжело прошаркал через узкие морозные сени, толкнул дощатую дверь и вошел в комнату. Здесь было жарко. Горячий воздух поглотил Алексея и окутал его, словно ватой, расслабляя уставшие, зажатые от холода мышцы.

Старик вошел следом и прикрыл за собой дверь.

— Садись-садись, — кивнул он Алексею.

Тот последовал совету, придвинул табурет и устроился у самой печи. От тепла у него даже закружилась голова.

— Ты бы эту свою… куртку да костюм снял бы, — предложил старик. — Я их на печь положу, быстрее просохнут.

Алексей стянул разорванную куртку, комбинезон и протянул старику. Тот взял одежду аккуратно, словно боялся расколоть, повесил на печь и хмыкнул:

— Надо же, какой костюм. Ни разу таких не видел. Это вам всем, что ли, такие дают?

— Всем, — кивнул Алексей. — От перегрузок в полете.

— Вона как, — уважительно кивнул старик и еще раз посмотрел на комбинезон. — Хорошая, должно быть, вещь.

— Хорошая, — согласился Алексей, — только от холода не спасает.

— Сейчас, подожди, я тебе что-нибудь из одежды подберу. — Дед подошел к старому платяному шкафу, стоящему в углу, открыл створку, долго копался внутри и наконец извлек оттуда рубашку, брюки и пиджак. — На, набрось.

Алексей принялся одеваться. Когда ему приходилось слишком активно двигать левой рукой, он морщился от пылающей в плече боли, постепенно разливающейся по всей левой стороне груди. Старик посмотрел на почерневшую от свернувшейся крови рану, прищелкнул языком и покачал головой.

— Плохо дело, паря, верно говорю тебе. К врачу надо. — А затем вспомнил и спохватился: — Да ты же голодный небось?

— Есть маленько, — согласился Алексей и улыбнулся чуть смущенно.

Старик прошел в соседнюю комнату, долго шуршал какими-то бумажками, затем хлопнул дверцей холодильника и через некоторое время появился, неся на старенькой, покрытой мелкими трещинками тарелке хлеб с колбасой и огромную кружку с чаем. У Алексея при виде еды потекли слюнки, он почувствовал в желудке мучительный спазм.

— Давай ешь, — кивнул старик, ставя тарелку на стол. — Ешь-ешь, это хорошая колбаса. Мне зять с дочкой давеча принесли. На Новый год. Скоро моя старуха вернуться должна. Картошечки отварит, да с праздника там что-то осталось. Салатик, капустка квашеная. Ты пока ешь, а я за врачом схожу.

Старик проковылял к двери, снял с обычной дешевой вешалки ватник, оделся. Затем стащил с ног валенки, а вместо них натянул войлочные ботинки. Облачившись таким образом, он обернулся, постоял секунду на пороге, глядя на гостя, кивнул:

— Ешь-ешь, скоро вернусь, — и вышел, прикрыв за собой дверь.

Алексей взял с тарелки бутерброд, откусил и принялся торопливо жевать, чувствуя, как рот наполняется горьковатой вязкой слюной. Не прошло и трех минут, а от еды осталось одно воспоминание. Чувствуя в желудке приятную теплоту, Алексей умиротворенно придвинулся поближе к печке и незаметно для самого себя задремал.

Разбудил его громкий, визгливый лай Уголька. Пробуждение было столь внезапным, что Алексей даже не сразу сообразил, где находится. Он тряхнул головой, отгоняя сонливый дурман, и тут же вспомнил все: убийцу-капитана, преследование, холодную черную реку.

Кто-то уверенно затопал по деревянным ступеням, заскрипела, открываясь, дверь, и человек вошел в сени. У него была слишком тяжелая поступь для старика. Алексей встрепенулся. А что, если это человек Сулимо? Вдруг его выследили и теперь некто с автоматом явился убрать единственного оставшегося в живых свидетеля? Алексей напрягся, готовясь в любой момент рвануть к окну и вывалиться на улицу, вынося рамы, кроша стекло. Правда, у него не было уверенности в том, что подобный прыжок дался бы ему легко. Плечо болело куда сильнее, чем час назад. Но тем не менее Алексей был готов драться за свою жизнь.

В сенях затопали, стряхивая с обуви снег, загомонили вдруг на три голоса между собой. Алексей перевел дух и вытер пот со лба. Это не убийцы. Нет, конечно же. Наваждение, бред. Не стали бы они так топать. Те трое, что преследовали его в посадках, попытались бы войти тихо, беззвучно, чтобы застать жертву врасплох. Эти же не скрывались.

Кокетливо пропели дверные петли, и на пороге появился старик, за спиной которого маячили две фигуры: одна — в милицейском тулупе, вторая, несмотря на холодную погоду, в плаще. В самой глубине сеней, позади всех, стояла молодая женщина.

Алексей медленно поднялся с табурета.

— Вот, говорит, что летчик и что потерпел аварию, — кивнул старик, указывая на Алексея.

Он прошел вперед. Оба милиционера шагнули следом. Первый, не сводя с Алексея глаз, вышел на середину комнаты, второй остался у двери. Женщина продолжала стоять в сенях, не без любопытства поглядывая оттуда на раненого.

Алексей усмехнулся.

«Ну, ясно. У этих двоих нет уверенности в том, что перед ними действительно потерпевший катастрофу летчик, — подумал он, — Боятся подставить женщину, скорее всего врача. Вон и чемоданчик у нее в руке. Точно такой, какие обычно возят с собой врачи «скорой помощи».

Милиционер в тулупе сдвинулся чуть правее, старательно пытаясь перекрыть своим телом весь проем.

Высокий втянул стоящий в комнате запах тины, покосился на сохнущие вещи Алексея и поприветствовал:

— Старший сержант Ясенев, — козырнул четко, быстро. Так, что самому понравилось.

Алексей козырнул бы в ответ, но спохватился.

— Капитан Военно-Воздушных Сил Семенов, — представился он и добавил, едва заметно улыбнувшись: — Алексей Николаевич. Честь отдать не могу, поскольку остался без головного убора.