Михаил Серегин - К строевой - годен! Страница 32

Оказавшись внутри, рота получила вялое одобрение из стана союзника, одновременно было высказано пожелание не торопиться с быстрой гульбой и ярким только лишь для одной из сторон, а значит, и эгоистичным финалом.

Избалованные мальчики вняли просьбам и стали медленно шарить по полкам, привнося некоторый порядок в долгожданную и всепоглощающую разруху.

Пройдясь пару раз туда-сюда, командир роты принял решение начать более радикальные действия и неожиданно для союзника в стремительном броске отправил бойцов на конечную станцию и медленно вернул на исходную. Из штаба союзных войск понеслись благодарственные телеграммы с просьбой возможного неоднократного повтора. Так как в сокровищнице заниматься больше нечем, войска продолжили учинять разбой, одновременно поражаясь странностям союзника, всю свою жизнь наводящего порядок, но мечтающего о том, кто бы все это разрушил, чтобы снова все восстановить, а иногда сделать даже и лучше, чем было.

Гулянка шла вовсю. Занялся пожар. Горело все, что союзники успели накопить со времени последнего посещения сокровищницы неизвестными, но наверняка также наглыми войсками. Пламя становилось все сильнее. Лучшего занятия для себя рота почетного караула и не знала. И тут неожиданно для обеих армий из штаба наводящих хаос войск пришел приказ: «пора кончать». Часть генералов высказывала мысль обождать, а один даже вспомнил о последствиях, но принимающая сторона заверила волнующегося умудренного боями старца, постоянно, кстати, мешающего проведению подобного рода мероприятий, что все в ажуре. Чуть глубже находится установка по обезвреживанию особо шустрых пожарных, поэтому можно заливать напрямую. В штабе все расслабились и обдали пламя густой пеной под собственные одобрительные стоны.

Но огонь не был потушен. Он лишь спрятался на время. Солдаты обеих армий тяжело дышали и кое-где поправляли обмундирование, как вдруг в коридоре раздались тяжелые шаги.

Юра отскочил от хозяйки, а та быстро спрыгнула со стола и оправила юбку. На кухню вошел широкоплечий мясистый дядя в замызганной, когда-то красной футболке и покрытых масляными пятнами штанах.

– Не понял, – первое, что произнес обладатель развитых мышц груди и небольшого пузца, выпирающего вровень с мускулами.

– Водички попить служивый зашел. Плуг я ему старый отдала, – Маша пустила в ход женское обаяние, к чему, кстати, сейчас была предрасположена.

– Да, копать нам надо, – нашелся лейтенант, прикрывая полами кителя расстегнутую ширинку.

– Плуг? – не поверил, по-видимому, муж. – Ладно, пусть плуг. Смотри, лейтенант, если ты сюда еще раз зайдешь за лопатой там или за граблями...

Мудрецкий благоразумно помалкивал. Как хорошо, что они не раздевались.

– Что ты на молодого мальчика набросился, Феденька? – она обвила его немытую толстую шею белыми руками.

– Да так, устал. Чего стоишь, лейтенант, водички успел попить?

– Ага.

– Ну так иди служи.

– Иду.

Юра вышел на воздух. Хорошо, живой. А то мог бы сейчас пустить его роту почетного караула в свою «сокровищницу». А это унижает.

– Перетрудиться, видать, не успел, – сидящий на лавочке дед лыбился одним-единственным длиннющим зубом. – Весь дом ходуном ходил, я и то слышал, как полы скрипели.

Юра пялился на старика.

– Чего глядишь, иди отседова, котяра армейский.

Лейтенант и не собирался задерживаться. Бывает же иногда, случается такое.

Броня вздрогнула и медленно пошла вперед. Простаков надавил на плуг, и он глубоко вошел в землю под свист и одобрительную матерщину. Дело сдвинулось с мертвой точки.

– Нечего глазеть, антилопы! – заорал Агапов. – Идем за броней и меняем друг друга!

И они начали...

Скрежет бетонного столба о броню, перемежающийся пуганой бранью разбегающихся в стороны солдат, застал Мудрецкого за фантазиями на тему получения очередного воинского звания. Погоны ему лично вручал командир дивизии перед всем личным составом отдельного батальона. Во как!

Очухавшись, он повернул голову и увидел замеревший между колючкой и столбом бронеобъект. Техника отжала столб в сторону левым бортом, и теперь он стоял, сильно наклонившись к выложенной бетонными плитами дороге, идущей вдоль всего парка. Электрические провода, запитывавшие здоровую лампу, оторвались и разлетелись в стороны. Как еще никого не задело! Плуг лежал на земле, рядом с ним – никого.

Сорвавшись с места, лейтенант побежал к месту происшествия. И хорошо, так как один солдатик решил уже порядок наводить и потянулся рукой к лежащему на земле проводу.

– Не подходить! – орал лейтенант. – Провода не трогать!

За ворота выбежал Парижанский.

– Пидрилы! Вы, бля, чем думаете, сумасброды? Хотите, чтобы меня комбат раком на плацу поставил и трахал под военный марш?

Петрушевский медленно вылезал наружу. Показавшись из люка только наполовину, он нашел виноватыми глазами лейтенанта.

– Думал, еще бороздочку пройдем.

– Сиди! – Лейтенант посмотрел на столб. На последний столб, за ним только поле, а потом и лесок начинается. Красота, глаз радуется свежей зелени. «Черт, я ж на службе». – Сдавай назад.

Механик-водитель послушно полез обратно.

– Агапов!

– Я, – старший сержант оказался у взводника за спиной.

– Организуй бригаду. Столб надо выкопать и оттащить в сторону. Продолжим пахать.

Лейтенант взял лопату и черенком отбросил провода к соседнему столбу, не забыв посадить рядом с обрывками Бабу Варю, в обязанность которому вменялось предупреждать всех и каждого о том, что провода под напряжением.

Еще через круг сложилась ситуация, когда броня не могла не топтать уже вскопанное, но работы были продолжены, так как копать по копаному намного легче.

Дело шло, но время тоже.

Мудрецкий видел, что взвод его расслабился. Пашет за плугом то один, то другой. То Простаков, с которого уже семь потов сошло, то Резинкин, то еще какой-нибудь дух. Основная масса балдеет.

В три часа дня лейтенант всех построил.

– Берите лопаты и начинайте подчищать хвосты. Напоминаю вам поставленную комбатом задачу: мы должны сделать вокруг парка КСП шириной три метра. Когда все будет перекопано, начинайте боронить. Грабли есть. Агапов – старший контролер.

За плугом как раз шел Резинкин, когда Петрушевский задел второй столб уже с другой стороны. Пятиметровая бетонная дура накренилась в сторону колючки. Снова оборвались провода.

Резинкин метнулся в сторону.

– Куда?! – орал лейтенант.

– Петрусь, глуши! – взревел Кикимор. – Урод, весь забор будешь один восстанавливать!

Ефрейтор протянул еще немного вперед. Очередной потревоженный столбик снова удержался в земле, но навис над ограждением под критическим углом. Земля под ним вздыбилась, угрожая разорваться.

– Никому не подходить! – крикнул Мудрецкий.

Дежуривший по парку лейтенант Парижанский снова выбежал из караулки на шум.

– Химики, вы сегодня белены с утра объелись, что ли? Хотите, чтоб меня под суд отдали? – Коренастый лейтенант раззявился по полной программе. – Мудрецкий, ставь броню на место, пока вы друг друга не передавили, вашу мать.

Петрусь вылез из брони и хотел было по-тихому слинять. Но куда там! Герою дня приготовили прием.

Кикимор ухватил ефрейтора за шиворот.

– Куда пошел? Отдыхать? Иди копай, жопа! Ты чего тут наворочал?

Подоспел Мудрецкий.

– Отставить. Ефрейтор, вы в первый раз за рычагами?

– Я же как лучше хотел. Еще бороздочку бы прошли. Все меньше копать.

На пятачке, рядом со стояночным местом брони номер 84, собрался весь взвод. Никто ничего не говорил. Каждый ощущал, как впухает в ситуацию все больше и больше.

Тут накренившийся столб подумал-подумал, да и упал на заграждение, повалив несколько деревянных столбов с закрепленной на них колючкой.

Парижанский подошел и похлопал Мудрецкого по спине.

– Все. Готовьте мудя к раздаче. Сегодня вечером комбат кастрирует весь взвод.

Мудрецкий разозлился.

– Нечего стоять! – недуром выкрикнул он. Солдаты таким злым своего взводника еще не видели. – Столб к дороге! Колючку восстановить!

Перед ужином Стойлохряков приехал на своем «Ауди-100» проверить, как идут дела.

Лейтенант скомандовал: «Становись!» Но так как люди работали в разных концах парка, собрать всех удалось не сразу.

Фрол, топая рядом с Простаковым, с тревогой слушал беспокойный глубокий бас комбата. Пока слов не разобрать. Но явно подразделение на промывании. Леха успел выспаться в кустах, благо работали по тыльной стороне вплотную с палисадничком, и ничем не выдавал собственного беспокойства.

– Слышь, орет как, – до поворота оставалось несколько метров. – Может, повременим? – советовался Фрол.

– Нечего. Когда всех вместе трахают, то не страшно, а главное, не обидно.

Парочка вяло выплыла из-за угла.