Сергей Зверев - Приговор олигарху Страница 32

Серж все еще надеялся, что Панфилов позвонил ему из-за каких-то проблем, возникших после пластической операции, хотя он не думал, что могут возникнуть какие-то осложнения – операцию он провел блестяще.

Ефремов сделал из сумрачного типа, каким был Панфилов прежде, довольно приятного, в меру мужественного, в меру интеллигентного человека. Теперь по лицу Панфилова невозможно было точно определить род его занятий – такие лица встречаются и у преподавателей вузов, и у технической интеллигенции, и у артистов, и у бизнесменов средней руки. По крайней мере, на нем уже не написано уголовное прошлое, которое было за плечами у Панфилова, несколько лет тюрьмы и наверняка не один десяток убийств. Теперь это нормальный, самый обычный москвич, каких можно встретить на любой московской улице.

Но Панфилов настаивал на встрече, и Серж сразу решил, что разговор пойдет о деньгах. Да и странно было бы, если бы такой разговор рано или поздно не возник. Панфилов дал Ефремову огромную сумму, благодаря которой тот смог начать дело. Уже тогда Серж понимал, что слова Панфилова о том, что ему не нужна прибыль, которую будет приносить салон, это только слова, не более.

Деньги нужны всем, в этом Ефремов не сомневался никогда, хотя и не ставил деньги на первое место в своей системе ценностей. Деньги были для него пропуском к свободной самостоятельной работе, которая могла бы обеспечить тот уровень, который он для себя определил давно, когда понял, что наделен талантом от бога. Талант не может работать в одних условиях с посредственностью. Таланту нужен комфорт и возможность реализовать любую, самую дерзкую идею. А идей у Сержа всегда было достаточно. Недостаточно было денег. Тут подвернулся этот Панфилов, который тогда хотел только одного – изменить внешность и скрыться от своих врагов.

От каких врагов и почему они преследуют его пациента, Серж у Панфилова не спрашивал. Это его дело. Но раз он готов заплатить за операцию, Серж согласен на все, хоть китайцем его сделать.

Панфилов появился в его кабинете точно таким же, каким его видел Серж последний раз – лицо нисколько не оплыло, ни один шов не проявился. Все было сделано классически! Серж чувствовал гордость за свою работу, глядя на лицо Панфилова.

– А ты, я смотрю, развернулся не на шутку! – сказал Сержу Панфилов, опускаясь в широкое мягкое кресло для посетителей.

– О чем ты? – напряженным сухим голосом спросил Ефремов.

«Сейчас заговорит о деньгах! – подумал он. – Но об этом не может быть и речи. Почему сейчас, когда я готов открыть филиал в Питере и все упирается только в финансирование, я должен отдавать деньги неизвестно кому? Я не могу этого сделать!»

– Я о машинах, которые стоят на стоянке возле твоего салона, – усмехнулся Константин. – Я не видел там ни одного «жигуленка». Такой набор иномарок – как на автомобильной выставке!

– Да, я стал в последнее время очень популярен среди светского общества, – ответил Серж. – Но меня именно эта категория клиентов как раз и интересует. Ты же знаешь, что для меня главное – не бизнес, а эксперимент. Я хочу иметь дело с людьми, которые согласны не только заплатить деньги, но и рискнуть вместе со мной.

– Вот-вот, – отозвался Панфилов. – Я тоже хочу рискнуть вместе с тобой.

– О чем ты? – вновь спросил мгновенно напрягшийся Серж.

– Мне нужна еще одна операция, – сказал Константин. – Меня вновь одолели проблемы. Их у меня всегда хватало, хватает и сегодня. Однажды ты меня очень сильно выручил. Я хочу, чтобы ты сделал это еще раз.

– Но у тебя сейчас очень приличное лицо, – пробормотал Серж, который представил, как он уничтожает свою работу, ломает то, что сделали его руки и мозг, и ему стало не по себе.

«А раньше? – подумал Константин. – А то лицо, с которым я родился и много лет жил? То лицо, с которым я стал тем, кем я стал? Жиганом, крупным бизнесменом, изгоем, наконец? Оно, значит, было неприличным? Ну ты, братец, и высокомерен!»

– Я же сказал – у меня вновь возникли проблемы, – повторил Панфилов. – Не с лицом. К твоей работе претензий нет. Если у меня и есть претензии – то только к своей жизни. Но в том, как она сложилась, нет ни твоей вины, ни твоей заслуги. Словом – не бери в голову. Мне от тебя нужно одно – новое лицо.

«И пятьдесят процентов прибыли! – мысленно усмехнулся Серж. – Как минимум – пятьдесят. Все они одинаковые – и Саша Шиндлер, и этот Панфилов, и Царица Савская – все думают только о деньгах и удавятся за них. Вернее – сами кого хочешь удавят. А об операции он говорит только потому, что понимает: после того, как он начнет разговор о деньгах, я никогда не соглашусь ни на какую операцию… С ним я торговаться из-за долларов не буду. Он ведь в некотором роде и мое творение тоже. И я должен уничтожить свое творение? Я не стану этого делать».

– Требования прежние, – продолжал Константин. – Лицо мне нужно любое, лишь бы оно не было похоже ни на одно из двух, которые у меня были.

«Были! – отметил Серж. – Он говорит так, словно я уже согласился сделать ему операцию, мало того – будто я ее уже сделал. Наглец! Я не хочу портить свою же работу».

– Я не смогу тебе заплатить столько, сколько заплатил в прошлый раз, – сказал Панфилов. – Но…

«Вот! Напомнил все же!» – мгновенно пронеслось в голове Сержа.

– …но я почему-то думаю, что ты согласишься сделать эту операцию бесплатно. В память о нашем прежнем сотрудничестве.

Ефремов медленно кивнул.

Конечно, он согласится. Он согласится сделать операцию. Но какую именно? Об этом стоит подумать.

– У тебя и впрямь, я вижу, серьезные проблемы, – усмехнулся Ефремов. – Что, негде спрятаться?

Константин поморщился.

– Прятаться я не люблю, вот одна из самых главных проблем, – вздохнул он. – Но решить эту проблему ты не сможешь. Да и я тоже не смогу. Натура такая – не могу отсиживаться по углам. Таким уж уродился. Да и подставлять тех, у кого можно отсидеться, не хочу. Слишком много смертей со мной рядом.

– Дело твое! – ответил Ефремов. – Как знаешь. Я готов сделать еще одну операцию. И совершенно бесплатно, как ты выразился. Надеюсь, это поможет сохранить наши с тобой дружеские отношения.

– Когда? – спросил Константин. – Я хочу, чтобы ты сделал это поскорей.

– Почему? – спросил Серж.

– Потому, что на улице я не чувствую себя в безопасности, – усмехнулся Константин. – Если мы с тобой отложим это мероприятие, боюсь, оно может вообще не состояться по причине неявки клиента.

– Как хочешь, – сказал Ефремов. – Операцию можно сделать хоть сейчас.

– Прямо сейчас? – удивился Константин. – Это просто отлично! Ну что ж! Я готов. Ты можешь приступать.

– Ну, не здесь же, – хмыкнул Серж. – Нам надо пройти в операционную…

Серж провел Константина длинными коридорами в другую часть здания. Они шли по служебным помещениям, куда клиенты доступа не имеют, а сотрудникам делать нечего, если, конечно, они находятся на своих рабочих местах, а не слоняются по коридорам.

Константин после множества поворотов и переходов с этажа на этаж потерял ориентацию в пространстве и не смог бы точно сказать, на какую именно улицу выходит занавешенное шторами окно маленькой операционной, в которой они наконец оказались.

– Моя лаборатория, – сказал Серж с восторженным чувством, которое относилось, конечно, не к лаборатории, а к его таланту, не раз раскрывавшемуся в этой лаборатории. – Сюда никто не войдет во время операции и не помешает нам.

Серж внимательно посмотрел на Панфилова.

– Ты же не заинтересован в том, чтобы тебя здесь видели? – спросил он. – Не волнуйся, никто не узнает, что с тобой здесь произойдет.

– Я, собственно, не волнуюсь, – пожал плечами Константин. – Я однажды был твоим клиентом и доверяю твоим рукам. Они знают, что делают.

«Что делают мои руки, знаю только я, – подумал Серж. – И только я знаю, что они намерены сделать в ближайшем будущем…»

– Тебе нужно раздеться до пояса и лечь сюда, – Серж указал на нечто вроде кресла, на котором пациент мог полулежать. – Я буду готов через минуту.

И скрылся за небольшой перегородкой, из-за которой тут же послышался плеск воды.

Константин снял рубашку, опустился в странное кресло. Он был спокоен перед тем, как обрести новое лицо. Он не опасался потерять себя, изменяя свою внешность. Это все сказки для романтических экзальтированных натур, настолько неуверенных в себе, что они не могут точно сказать, существуют ли они на самом деле или это им только кажется.

Серж вышел из-за перегородки, держа руки перед собой, чтобы обсохли. Он был очень напряжен, и Константину это очень не понравилось.

«Волнуется, – отметил он. – Странно. Он таких операций переделал не один десяток. Что же он волнуется, как практикант? Что-то не так?»

Это было не подозрение, не мысль, это было звериное чутье, которым Жиган уловил опасность, исходящую от Сержа. Такие моменты бывали в его жизни – перед тем как его враг собирался нажать на курок, Жиган чувствовал, что он это сейчас сделает. Сейчас его немного сбивало то, что Сержа он никогда не относил к своим врагам.