Игорь Бурлаков - Столичный миф Страница 32

Так что, не пустят Кузю в Америку. Но он будет жить здесь и когда-нибудь получит орден. В этом есть большой смысл: когда с русским человеком выходит неприятная история, власти снимают с него «железо» и «груши». Но квартиры и дачи не трогают. Таков уговор. Чем больше наград можно снять — тем больше шансов, что саму персону оставят в покое. Так что через сорок лет у Кузьмы будут большие потребности в орденах.

На улице уже ночь. Леха вышел из западного подъезда, что многим кажется гораздо красивее и значительнее главного. Он тоже как бы главный — но не для всех. Леха обернулся. Минуту постоял на ступеньках, глядя на огромное здание.

Тарас Бульба, посылая сынов учить латынь, знал, что она им никогда не понадобится. Сталин, отправляя дочь в Университет, понимал, что та история, которую ей расскажут его красные профессора, никого отношения к жизни иметь не может. Уж он-то знал историю, он был самым большим корифеем Истории — он ведь сам ее делал.

Но даже в таком образовании они видели прок. Привольная жизнь, без забот и хлопот, даст возможность человеку построить себя самому. И не так уж важно, что будет ему мешать немного, что будет предлогом: чтение скандинавских мифов или устройство «BFG». Лишь бы сильно не отвлекало. Хорошее образование — это высокий уровень причастности к судьбе человечества. К истории среднего класса. Ничего больше. Этого достаточно.

Людей этим майским вечером в университетской округе не было совсем. И хоть рассказывают всякие ужасы про университетский парк, где, говорят, одинокую девушку могут изнасиловать даже в двенадцать часов дня, Леха с удовольствием сошел с асфальта и прогулялся по мокрой земле. Господи, как же хорошо сбежать из коридоров! Леха дышал и не мог надышаться. И шел, пока за забором не увидел купола астрономической обсерватории. Задумавшись о звездах, он вдруг вспомнил, что уже очень поздно. Пора домой. Поймал такси.

«Ну и денек! Все успел: помириться и поругаться с Аллочкой, познакомиться и соблазнить девчонку, выпить и закусить. Даже пешком прогуляться получилось. Герой, однако. Теперь и помирать не страшно».

Университет остался за спиной. Через минуту слева и справа за тротуарами из земли поднялись черные холмы, черные высокие стены — в узкой ложбине шоссе пересекало гребень Ленинских гор. Сверху мелькнул узкий мосток.

Говорят, в толще этих гор подземное озеро-водохранилище, что на случай беды бережет чистую, отфильтрованную воду для всего города. Запаса хватит надолго. Потихоньку вода утекает — кое-где, почти рядом с набережной, бьют из склона прозрачные вкусные ручьи.

С Воробьевых гор машина выскочила на Метромост; выскочила и повисла между небом и землей.

Внизу калачиком свернулась река. Крутой склон-подкова остался позади. Там черный лес, пустые ветки над темной водой. Мокрые тропки. А вокруг моста — облака. Близкие, рыхлые, редкие…

Ветер стих. Улеглась рябь на реке. И Леха увидел, как всплыли из-под воды облака-отраженья. Куда легче и прозрачней настоящих…

А дорога уже приближалась к земле. Впереди Комсомольский проспект. Город поворачивался к Лехе своим более центральным боком. А Леха задремал…

Он вылез из машины напротив арки. Поднял голову, посмотрел в свои темные окна. В полнеба уже — ночь. Вздохнул: вот я и дома.

Лехина голова мотнулась влево, он даже не понял, что это; но колени уже подгибались, кто-то подхватил его за пояс. Через мгновение Леха лежал в машине на полу перед задним сиденьем.

«BMW» с треснувшим бампером, присев на задние колеса, рванула с места. И сразу слилась с бликами фонарей в стеклянных лужах, с бесцветными в ночи машинами, со слепящим светом встречных фар дальнего света. Переулки и темные окна высоких домов приняли и растворили черную машину в своем необъятном желудке. Машина слилась с городом. Плывущим в ночи огромным неповоротливым городом.

35

Неподалеку от центра есть особые парки, отделенные от мира высокой стеной. Они чище Сокольников. Они пустее Измайлова. Прелой листвой всегда пахнет здесь воздух. Здесь всегда, по обычаю, тихо. Городской шум отдален. Он глух и расплывчат. Лишь иногда в его вязком киселе чайной ложечкой звякнет вороний крик; и потухнет в равномерной полутишине. И зеленая трава тут самая густая. Нет больше в городе такой сочной и крепкой травы — земля здесь очень богата. А поверху дубы растянули зеленую ткань. Там, где в кронах прорехи, открывается небо. Оно не мешает, оно не нарушает сумрак и покой давно сложившегося городского леса.

Одна беда: с дорожек в этих парках не сойти. Потому что вокруг — могилы.

Что такое «человек»? Животное, которое хоронит своих предков.

Жизнь животных причудлива. Но даже самые странные их обряды имеют в своем основании прагматизм: полет журавля и форма зубов крокодила, цвет крыльев бабочки и клекот глухаря. Мертвых они или едят, или бросают где придется. Заботится о них им ни к чему. Только один вид живых существ на Земле к покойникам относится иначе.

И именно этот вид распоряжается остальной жизнью Земли. Человек по своей прихоти — даже не по расчету — меняет среднегодовую температуру и толщину озонового слоя. Сначала он ходко истреблял попавшую под руку живность — потому, ему было выгодно так, сейчас он ее охраняет — потому, что ему теперь выгодно этак. А в сущности, его отношение к животному миру не изменилось: если потребуется, за пару дней человечество опустит небеса на землю, и ядерная зима подведет итог эволюции миллиардов земных видов, и под новыми ледниками откроется новый планетарный музей. Чудовищна мощь людей. Им нет на Земле конкурентов.

Кладбища — это тот рычаг, на котором человек перевернул мир в свою пользу. Вырыв первую могилу, он вырыл фундамент для своих космодромов и атомных реакторов.

Обычай хоронить предков появился шестьдесят тысяч лет назад. Ученые-антропологи утверждают, что в те времена в Европе было много людей, владеющих огнем и каменными топорами. Все они были очень схожи между собой.

Лишь одно племя, стоявшее неподалеку от нынешнего местечка Мустье, здорово отличалось от других. Не по виду — по образу жизни. Эти люди в своих пещерах рисовали на стенах картины и закапывали умерших в специальных местах, мужчин отдельно, женщин отдельно.

Их соседи времени на такую сентиментальную ерунду не тратили. Были у них дела поважней. Потому они и вымерли. Вернее, вымерли-то они не сами по себе: племя художников-могильщиков за шестьсот веков полностью поглотило, разогнало и, увы, сожрало своих более рациональных соседей. Подавляющее большинство современных людей устраивает кладбища и крайне отрицательно относится к тем, кто этого не делает. Развеять по ветру прах — это наказание.

Стоит заметить, что держать картинные галереи и устраивать шумные похороны, возможно, является просто рационализмом более высокого уровня. В конечном счете более практичным.

Осознание себя человеком трагично, потому что отрывает человека от матери-земли; человек никогда не будет един с ней, как един с ней бегущий по степи волк и летящий над облаками сокол; даже мертвого, человека от земли отделит каменная грань склепа, непроницаемая стена цинкового гроба или просто дерево.

Осознание себя человеком прекрасно и удивительно, потому что приподнимает над физической природой вещей, дает возможность слиться с миром на уровне Бытия.

Крайности — удел суровых фанатиков. Скучнее съемок порнофильма разве что жития святых. Большинству людей баланс между животным и неживотным в собственной натуре доставляет огромное удовольствие. Любовь — типичный компромисс между ночным помутнением разума, дикими инстинктами, темными страстями и чисто человеческой добротой и альтруизмом. Жаль, зыбка эта грань… Но чего только не уживается иногда в одном теле!

Чем выше статус, тем непроницаемей гроб. Более всех человечны Хозяева — у них есть на это ресурсы. Поэтому стенки их мавзолеев, пирамид и склепов сопротивляются коррозии сотни лет. Это символизирует их неживотную природу. Их гуманизм.

Средний класс практичнее. Они воспитывают детей для того, что бы те кормили их в старости. Поэтому они платят за их репетиторов, отдают в спецшколы и устраивают в институты. «Поднимать детей» — это их термин. Но вся эта деятельность имеет смысл только при одном условии: не забывать своих родителей. Без этого все эти крайне трудоемкие хлопоты — чушь. Средний класс дрессирует в детях память. Это получается с таким большим запасом прочности, что дети очень долго помнят их даже после их смерти. Красиво хоронят, приходят на могилы, приносят цветы. И приводят своих детей…

Для пролов кладбище — это инструмент управления собственным поведением. Их покойники — верстовые столбы. Быстрому кораблю для навигации нужен неподвижный маяк. Шустрому контрабандисту для выживания нужен неподвижный пограничный столб. Варясь день за днем в житейской рутине — как заметить, куда ты идешь?