Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков Страница 33

— Борис! Останься после уроков! Мне нужно с тобой поговорить! — сказала раздраженно. И едва класс опустел, усадила пацана напротив: — Я все видела и знаю. Это грязно и пошло. Ты, еще не став взрослым, уже занялся девчонками! Скольких испортил и развратил?

— Почему только меня видите? Почти все пацаны имеют подружек, и ничего им никто не говорит. Оглядитесь! В классе давно нет пацанов, не имеющих девчонок! Каждого станете ругать? Вас не поймут, — ничуть не смутился Борька.

— Скажи, это необходимость или дань времени? Такое допустимо лишь между взрослыми! Вы еще дети! А если твоя одноклассница станет матерью от тебя?

— Я же не пещерный, знаю, как уберечься от такого. Но и меня поймите! Я уже в пятом, а любовью занимаются аж с третьего класса.

Учительница сидела смутившись. За окном класса нетерпеливо сигналил Герасим, звал сына домой, и мальчишка боялся, что учительница позовет отчима, расскажет ему все, тот, конечно, раздует целую историю, начнет ругать, позорить. И тогда хоть из дома беги.

— Знаешь, Борис, страшно не то, что ты слишком рано познал девчонок, а то, что никогда в своей жизни не познаешь любви, настоящей и красивой. Ты потерял ее навсегда, разменял по мелочам и ограбил самого себя, — вздохнула женщина и продолжила: — Скучной и безрадостной будет твоя жизнь. А могла быть иной! Зря поспешил. С таким не стоило торопиться. Плохо, что одноклассниц не вспомнишь по-чистому.

— Вот это вы зря! Девчонки у нас классные!

— Кого ж любишь?

— Всех. Ни одну обходить нельзя!

— Ладно, Казанова-малолетка! Тебя уже не переубедишь. Иди! Отец зовет, жаль, что он не сумел привить тебе свое отношение к женщинам! И разговор у нас не состоялся.

— Я не хочу вам врать и обещать невыполнимое, — сказал Борька уходя. А учительница, глянув ему вслед, качала головой.

Борька теперь и сам не хотел бросать школу. Учился он легко, даже себе на удивление. Не понимал, что случилось, когда произошел перелом, что послужило толчком? С домашним заданием справлялся быстро. И если Герасим не успевал его перехватить, уходил к друзьям.

Нет, он уже не заталкивал петуха в трубу. Не привязывал банки к кошачьим хвостам. Но и не забывал детских обид на соседей, досадивших ему когда-то, и ждал лишь удобный случай, чтобы отомстить, но не по мелочи, а больно и серьезно.

Вот так и увидел, что бабка Вера уже не берет воду в своем колодце. Значит, он засорился, а почистить некому. Вот и носит воду из соседнего. Хорошо хоть разрешили. Борька вечером цепь колодезную подпилил. А чуть позже увидел, как бабкино ведро ухнуло обратно в колодец, на самое дно. Весь следующий день пыталась достать его «кошкой», да сама чуть не кувырнулась следом за ведром. А новое стоит дорого. Всю воду в колодце замутила. Хозяин вышел воды набрать, как увидел, что натворила бабка, прогнал со двора, запретил подходить к колодцу. Та со слезами вернулась в свой двор.

Борька, увидев бабку Веру зареванной, радовался от- души. Ей же глубокой ночью залил кусты смородины и крыжовника известкой.

Старуха долго не могла понять, что стряслось с ее садом? Рада была б взвалить вину на Борьку, но тот до позднего вечера помогал Герасиму и на ее дом не оглядывался.

Никто из соседей не жаловался на пацана, потому что тот со временем стал хитрее и осмотрительнее. Зачастую он посылал младших ребят учинить какую-нибудь пакость своим соседям, а сам стоял в стороне и наблюдал. Так поступали крутые, и пацан, запомнив, сам перенял этот несложный метод мести.

За прошедшие два года мальчишка резко изменился. Он вырос, повзрослел. И теперь, встречаясь в городе с крутыми, здоровался с ними только за руку. Недавний пацан превращался на глазах у всех в долговязого парня, непредсказуемого, хамоватого. Никто не верил, что учится он в пятом классе. Он быстро взрослел. Впрочем, не один Борька. Многие его ровесники изменились до неузнаваемости. Неудивительно, что не только соседи, но и родня не решалась говорить с ними грубо или на повышенных тонах. Вчерашние мальчишки быстро становились мужчинами, дерзкими и несдержанными.

— Борь! Кем же ты теперь хочешь стать? — спросил как-то парнишку седеющий Герасим. Тот глянул на отчима растерянно и ответил:

— Суворовцем!

— Борька! Ты ж посмотри на себя! Каланчой становишься. Тебе одному за троих всего потребуется! Не возьмут! Накладно тебя брать.

— Это меня? Да на таких, как я, спрос повышенный всюду.

— С чего взял?

— Да я хоть в десанте, хоть в пехоте один за роту справлюсь!

— Неужели ничего лучшего для себя не нашел? Так и не увидишь жизни в той военке. Да и какой из тебя курсант нынче? Ты ж длиннее всех командиров училища!

— Так я не собираюсь в курсантах задерживаться. После училища — в генералы разом!

— Погоди! Вот закончишь школу, освоишь компьютер, может, что-то другое выберешь! — с надеждой говорил Герасим. И потихоньку, тайком от всех, копил на компьютер для пасынка.

«То не беда, что ростом вымахал, душой он еще ребенок. Вот куплю компьютер, авось увлечется. Поначалу играть будет, а потом всерьез им займется», — уговаривает себя человек и тут же вспоминает, что даже машина не заинтересовала Борьку. Едва научившись управлять ею, внезапно охладел и никогда не просил у Герасима разрешения покататься.

— Почему ты хочешь в армейку?

— Тянет туда. А потом, там я смогу найти себя. Другое неинтересно, скучно.

— В армейке всякое может случиться. Для матери каждый день твоей службы вечностью покажется. Пожалел бы ее, — просил отчим, уже не надеясь на понимание.

— Знаешь, человек может умереть где угодно. У себя дома и среди улицы. Не только старики. Помнишь, в прошлом году один из моих друзей умер? Грибами отравился. Все ели, а вот ему не повезло! В деревне, сам помнишь, молнией девчонку убило насмерть. Никто не знает, что лучше. Иной всю жизнь в армии и на пенсию уходит счастливым, другой в городе умирает, не дожив до тридцати. От простого аппендикса со стола не встают. А знаешь, как в школе ветром раму выбило? Осколок стекла мальчишке в голову попал. И все на том. А пацан был классный! Спокойный, добрый, все мечтал о подлодках. Да не повезло. И ты не дергайся! Может, это моя судьба! А нет — не получится, как ни старайся.

— Где ты сегодня так долго задержался? Почему не хочешь, чтоб я забирал тебя из школы? Иль девчонка появилась? — спросил отчим.

— Нет. Тут конкретно, пахана встретил! — ответил сморщившись.

— Кого?

— Родителя своего! Ненароком столкнулись! Я внимания не обратил. А он трезвым оказался на тот поганый момент и узнал, повис на руке да как заблажит дурным голосом: «Сынок! Кровиночка ты мой!» Я его за психа принял. Ну и стряхнул с руки, цыкнул, чтоб не прикипал ко мне. А он опять клеится: «Как же ты вырос! Совсем большим стал! И меня уже не узнаешь! А ведь сам как две капли воды на меня, молодого, схожий!»

Понял я, на кого налетел. Доперло. Ну и спросил его: «Чего тебе из-под меня надо? Чего липнешь, как репейник к собачьему заду? То мечтал урыть вместе с матерью, теперь виснешь? Иль снова деньги понадобились на буханье? Так я покуда не работаю. А и получай я, ни копейки тебе не дал бы за все прошлое!» А он как завелся, твердит свое: «Давай поговорим!» — «О чем нам с тобой трепаться? Все давным- давно сказано. Никто из нас не изменился ни в чем, и я все помню. Потому отвали!» А он ни в какую. Зубами готов вцепиться в меня, умоляет поговорить с ним, — невесело хмыкнул Борис.

Герасим слушал молча.

— Короче, понял, что не отвяжется. Свернули с ним в сквер. Он увидел возле скамейки недопитую бутылку пива, взял ее, предложил обмыть встречу. — Борька крутнул головой и продолжил глухо: — Послал я его на лифте по всем этажам. Сам закурил, чтоб не сорваться. Так детство вспомнилось! — Подбородок пацана дрогнул. Борька сцепил руки в кулаки. Молчал.

— Чем же закончилась встреча? — спросил Герасим.

А парнишке вспомнилась лютая зима. Он катался с мальчишками на санках и жестоко простыл. Ангина дала высоченную температуру. Мать вызвала врача. Та сделала уколы, выписала таблетки и посоветовала поставить на ночь водочный компресс. Мать сделала все. Но к ночи заявился отец и залпом выпил водку, потом выхватил из постели Борьку и вместе с матерью вышвырнул на улицу, на лютый мороз.

Борька стоял на снегу босиком, в одних трусах. Отец закрылся в доме на засов. В тот вечер их приютила соседка, жившая в доме напротив. А Борька подхватил пневмонию и целый месяц пролежал в больнице. Он и там вскакивал среди ночи от кошмарных снов. Ему виделся отец. В обезумевших глазах ярость, в руках нож, он бросается к матери, та вжалась в стену.

— Мама! Бежим! — срывается мальчишка с больничной койки. Такое много раз случалось наяву. Он стыдился отца. И только друзья-мальчишки знали правду о нем.

Помнилось и другое… Опять зима, он катался на лыжах с горы. Первый раз. И налетел на корягу. Удар! Лыжа в щепки, нога неестественно вывернулась, и жуткая боль пронзила все тело. Кажется, он закричал. Мальчишки сбегали к нему домой, хотели привезти Борьку на санках. Но, опережая их, к горке прибежал Герасим. Без шапки и куртки, как был дома. Он бережно принес Борьку домой, вызвал врача. Нет, отчим не отдал его в больницу, Борьке дома наложили гипс. А вот вылечиться и снова встать на ноги помог Герасим.