Юлия Латынина - Саранча Страница 33

— Да. Я вчера тоже… заезжал домой к Игорю. То есть к Яне.

— Это реально — его гипотеза насчет… московских конкурентов?

— Тебе видней. Я никогда конкурентов бандитам не заказывал.

Гаибов помолчал.

— Кстати, Фархад, ты на каком заводе работал?

— Я двадцать семь лет был главным технологом на Симаковском химико-фармацевтическом.

— Это где?

— В Челябинской области. Симаково — это такой городишко был, ужасно секретный. Сплошная нефтехимия и органический синтез. По-моему, это единственный город в России, где есть нефтехимический комбинат и нет трубы, по которой к нему идет нефть.

— Почему?

— А бог его знает. Наверное, думали, что через трубу шпион пролезет. Половина тамошних заводов химическое оружие изготавливала.

— И какие у вас там были проблемы?

— Ваши коллеги.

— Да? А мне сказала мать Игоря, что вас иностранцы купили.

— Вас очень интересуют подробности?

— Да.

— Нас действительно купили иностранцы. Посредством некоего Сергея Лисичкина, эмигранта третьей волны. Господин Лисичкин покупал акции через брокерскую контору, зарегистрированную в Петербурге. Контора была совершенно бандитская. Схема была простая. Господин Лисичкин убеждает иностранную компанию, на которую он работает, в необыкновенной ценности именно этого завода. Компания выделяет деньги на закупку акций. Брокеры скупают акции, скажем, по два цента штука и тут же продают их компании по двадцать долларов. Разницу в несколько миллионов долларов господин Лисичкин и господа брокеры пилят между собой.

— И компания ничего не замечает?

— Не сразу. В нашем случае речь шла об очень крупной фармацевтической компании. Четыре миллиона долларов для нее ничего не значили. Это же иностранцы. Им трудно представить себе, что их собственный менеджер может кидать их на несколько миллионов.

— Вы бы могли им это сказать.

— Сказали.

— И что?

— Компания была очень опечалена. Ведь если бы она уволила г-на Лисичкина со скандалом, она бы тем самым признала, что одну из крупнейших фирм мира грубо и нагло обманули. Это было бы плохо для репутации. Поэтому г-н Лисичкин ушел тихо и с превосходными рекомендациями и устроился работать в еще одну фармацевтическую компанию, для которой он тоже купил завод. На этот раз в Саратове. Совершенно тем же способом. Насколько я знаю, сейчас он работает на компанию номер три и покупает завод номер пять. Послужной список у него превосходный. Менеджер по России трех крупных западных компаний и очень богатый человек.

— А завод в Симакове?

— Издох. Господин Лисичкин покупал его с одной конкретной целью — наежить своих собственных работодателей на четыре миллиона баксов, Эта цель была выполнена. Заниматься заводом, на котором прошлого директора избили в подъезде монтировкой, когда он попытался опротестовать продажу акций, никто не стал.

— А второй завод? После Симакова?

— Алицкий? Видите ли, Алицк у нас в Свердловской области, а так как завод был крупный и знаменитый, то у директора сложились доверительные отношения с первым секретарем обкома вышеупомянутой области.

— То есть…

— Да. Секретарь приезжал на завод регулярно, и процедура его приема состояла в том, что они с директором затворялись в кабинете и выпивали там энное количество водки, прошедшей дополнительную специальную обработку на заводском оборудовании. В остальное время водка просто доставлялась с завода и ко двору. Не знаю, кто из них кого споил, но, когда я пришел на завод, директор обычно бывал беспробудно пьян к девяти часам утра, а большая часть остального руководства — к двенадцати. На заводе крали все, что можно, а любая попытка надавить на директора кончалась тем, что он звонил по прямому проводу в Москву и просил к телефону своего старого собутыльника.

В общем, мы с Демьяном бились как рыбы об лед и даже сумели кое-что поправить, а когда пришла пора делиться, выяснилось, что мы, по мнению директора, просто наемные работники и должны быть счастливы, что трудились бок о бок с собутыльником самого президента.

— А здесь?

Гаибов пожал плечами.

— А здесь было все хорошо. Поначалу.

— А почему стало плохо?

— А потому, что в России очень мало людей, которые умеют что-то создать, и очень много людей, которые хотят захавать созданное другими.

— Вы имеете в виду губернатора?

— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, Валерий Игоревич. Есть такой старый рецепт — не ищи помощи у дьявола. Потому что он тебя обязательно кинет.

— Дьявол — это я?

— Ну, много чести вас дьяволом называть. Так, «шестерка» у Люцифера.

Нестеренко не шелохнулся. Только уголки внезапно сжавшихся губ побелели и тут же снова расправились.

— Кстати, по поводу дьявола. Вам не очень повезло на прошлых заводах… Неужели здесь за все три года не было никаких проблем?

Гаибов пожал плечами.

— Бог миловал. Так, помаленьку… Вагон пропал, поставщики кинули… Милиция ездила, разбиралась. Сейчас, конечно, не станет…

— А Корзун?

Гаибов слегка вздрогнул.

— Да, это была самая крупная… беда.

— А что случилось?

— Корзун — это прежний директор завода. Когда его отсюда выкидывали, он решил нам отомстить. Назаключал задним числом липовых договоров, а когда увидел, чго мы хорошо поднялись, пришел требовать свою долю.

— И как же вы из этой ситуации выбрались?

— Ну договора у него были юридически безупречные. Местная милиция руками развела, мы, мол, на таком уровне не работаем. Мы поехали в Москву, там нам рекомендовали одно охранное предприятие, бывших гэбешников со связями. Заплатили им кучу денег — тысяч шестьдесят долларов. Но они свои деньги отработали. Появились в Петербурге, разнюхали, что это за фирма «Витязь». Выяснилось — мелкие бандиты.Они с ними переговорили и объяснили: да, ребята, договора у вас правильные. Но вы учтите, что если вы не возьмете из суда иск, то мы за каждой копейкой, которая вам от иска пришла на счет, проследим. Мы вас наизнанку вывернем вот за то, это и третье. И ментовке сдадим. Они тихо сдулись и иск забрали.

— А за что Корзуна убили?

Гаибов несколько мгновений молча смотрел на Нестеренко.

— Господи, да вы… вы что, всерьез думаете, что мы наняли бы такое агентство, которое… Да там ведь и иск-то не Корзун предъявлял, а «Витязь»…

— Так что случилось с Корзуном?

— Откуда я знаю? Мне рассказывали так, что этот директор занимался достаточно погаными делами, влез в долги. Этот иск — Корзун явно выступал какой-то подставной фигурой от бандитов, которым он задолжал. Когда бандиты увидели, что денег им не получить и, наоборот, из-за иска у них пошли обыски, засветки, — ну все, что это наше агентство обещало… Ну они Корзуна с досады и убили.

Валерий помолчал.

— Значит, сначала они сняли иск, а потом убили Корзуна? В такой последовательности?

— Да. Поймите, я этой историей не занимался. Демьян этой историей не занимался. Мы наняли охранное агентство…

— Как оно называлось?

— «Утес».

Сазан поднял брови.

«Утес» был агентством красным и респектабельным, а потом настолько далеким от уголовщины, насколько это вообще возможно для охранного агентства. «Быть далеким от уголовщины», с точки зрения «Утеса», означало следующее: когда возникала конфликтная ситуация, «утесовцы» не били никому морду и не вынимали из чехлов снайперские винтовки, а просто мирно и тихо сдавали злодея в ментовку, где имели обширные связи. Вот и в деле с Корзуном их почерк угадывался: вместо того чтобы шлепнуть нашкодившего директора, они угрожали ему органами. Милое дело — и у самих нервные клетки не горят, и бывшие коллеги вместо «висяка» рубят палку за раскрытое экономическое преступление. С точки зрения Нестеренко, так вели себя только трусы, он бы Корзуна повез не в ментовку, а в подвал, но… у каждого своя точка зрения.

Дверь гаибовского кабинета раскрылась, в нее просунулась круглая, довольная собой и миром физиономия средних лет. Нестеренко узнал кандидата в губернаторы, г-на Борщака. За Борщаком маячил вчерашний знакомый — Алексей Чердынский.

— О, какие люди! Что, Валерий Игоревич, как вам наш городок? В храме св. Иоанна еще не были?

— Нет, — сказал Валерий, — времени как-то не нашлось.

— Обязательно сходите. Храм XIII века, перестроен в XVI веке, большевиками приспособлен под склад, за красоту неописуемую вошел в губернаторскую программу реставрации центра города…

— Что-то я не заметил, — сказал Валерий, — чтобы центр города был восстановлен.

— А он и не восстановлен. Но деньги из областного бюджета, что характерно, куда-то потрачены.

Валерий чуть скривил губы. Репертуар кандидата в губернаторы Афанасия Ивановича Борщака был предсказуем, как меню советской тошниловки. Губернатор — гад, губернатор — вор, губернатор — нехороший человек.