Сергей Зверев - Первая пуля – моя Страница 33

Пока Олег размышлял, как потактичнее распрощаться, на столе появились кофейные чашки и парочка бутербродов, любовно завернутых в салфетку. Завладев бутылкой, Баранов со знанием дела откупорил ее и наполнил чашки тягучей ароматной жидкостью. Не дожидаясь тоста, опрокинул свою порцию в рот, причмокнул губами и, не закусывая, вновь схватился за бутылку.

– Ну что, по второй?

– Мне не надо, – отказался Олег и, заметив в глазах Баранова искреннее недоумение, пояснил: – Ты же сам прописал мне курс антибиотиков.

– Начнешь завтра! – безапелляционным тоном заявил тот и налил себе до краев.

После третьего «тоста» Баранов заметно изменился: его карие глаза стали похожи на перезрелые маслины, а и без того широкий рот растянулся в расслабленной улыбке. Развалившись на стуле, он смачно дожевал бутерброд, смахнул крошки с наглаженных брюк и добродушно спросил:

– Ну, Олежка, рассказывай, где пропадал столько времени? Говорят, даже повоевать успел. Ну и как там, на войне?

– Ничего хорошего! Люди палят друг в друга, не понимая, ради чего… Короче, игры не для слабонервных.

– Надо же, тебе не понравилось. Кто бы мог подумать… – Баранов не успел договорить – помешал зазвонивший телефон. Сняв трубку, гаркнул что есть мочи: – Ну, в чем дело?..

Невидимого собеседника он слушал минуты три, затем произнес что-то неразборчивое, типа: «Сейчас буду!», нервно бросил трубку на рычаг и повернулся к Олегу с извиняющейся улыбкой:

– Извини, друг, но меня срочно вызывают в операционную.

Олег, с трудом сдерживая вздох облегчения, встал и протянул руку.

– Пока, Колян. Еще раз спасибо за консультацию.

– Жаль, коньячок не допили, – с сожалением причмокнул тот, отвечая на рукопожатие.

– Как-нибудь в другой раз.

Выйдя из кабинета, Олег на мгновение приостановился, пытаясь сориентироваться. Здесь он не был лет десять, аккурат с момента последней ординатуры. За эти годы тут многое изменилось – поставили новые лифты, сделали вполне приличный ремонт. Коридоры застелили дорожками, даже кое-где повесили зеркала. Приостановившись у одного из них, Олег несколько минут рассматривал свою небритую физиономию. Синяк под правым глазом стал почти незаметен: из багрово-лилового превратился в бледно-лимонный. Ссадина на лбу потемнела и покрылась плотной коркой.

«Ну и рожа у тебя, Шарапов, – улыбнулся Олег своему отражению. – Не доктор, а бандит с большой дороги…»

Последний раз взглянув на себя в зеркало, он развернулся и двинулся в сторону лифта…

На первом этаже больницы творилось что-то невообразимое: толпа нагруженных сумками и пакетами людей штурмовала гардероб, где выдавали халаты. Вначале Тоня, как белый человек, встала в очередь, но вскоре поняла – правила хорошего тона здесь не в почете.

«Надо идти на штурм, а то, чего доброго, останусь с носом», – решила она и, расталкивая людей локтями, ринулась к самой стойке. Благодаря навыкам, приобретенным на рынке, Тоня оказалась в числе тех немногих, кому все-таки достался халат – извечный пропуск в недра больницы. Те же, кому повезло меньше, немного повозмущались, а затем, наплевав на общепринятые больничные правила, отправились проведывать своих родственников. Причем охранники – двое дюжих молодцов, развалившихся на стульях у входа, – никак не прореагировали на это явное нарушение.

«Ну и дура же ты! – мысленно пожурила себя Тоня. – Толкалась у стойки, как базарная баба, только время зря потратила… Впрочем, не зря. Если Рыжий все еще в тяжелом состоянии, к нему без халата не пустят. Даже министра здравоохранения».

Она подошла к окошку регистрации и как можно вежливее спросила:

– Скажите, пожалуйста, в какой палате лежит Геннадий Нечаев?

– Отделение? – буркнула толстая усатая медсестра, не отрываясь от телефонной трубки.

– Не знаю. Наверное, хирургическое.

– Минуточку!

Пока регистраторша одновременно отвечала по телефону и разыскивала координаты Рыжего, Тоня с любопытством огляделась. Больницы, даже самые фешенебельные, действовали на нее угнетающе. Запах хлорки и медикаментов раздражал, больные, разгуливающие по коридорам в несвежих пижамах, вызывали жалость, а неприступные медсестры в накрахмаленных халатах – благоговейный страх.

«Не дай бог попасть сюда даже с элементарным бронхитом, – подумала она, непроизвольно поеживаясь. – Залечат до смерти… Бедненький Рыжий…»

Ее взгляд на мгновение задержался на охранниках, которые наконец покинули свои насиженные места. Увы, не для того, чтобы навести порядок в холле. В то время как один, отойдя к входной двери, разговаривал по мобильнику, второй с интересом пялился на нее. Поймав ее взгляд, охранник тут же сделал вид, что рассматривает доску объявлений.

«Если этот кретин начнет клеиться, я пошлю его к чертовой матери! – с негодованием подумала Тоня. – Нашел время и место для знакомства…»

– Девушка! – окликнули ее из окошка регистратуры, и она с готовностью обернулась. – Нечаев в одиннадцатой палате! Хирургическое отделение, четвертый этаж.

– Спасибо! – поблагодарила она от всей души и помчалась на поиски хирургического отделения.

Предвкушение встречи с Рыжим вытеснило из ее головы мысли о любвеобильном охраннике, и теперь Тоня думала только об одном – как ей не заблудиться в больничных корпусах. Пришлось «сесть на хвост» смешливой конопатой девчонке лет шестнадцати, у которой, по ее словам, в хирургии лежал брат и которая бывала здесь чуть ли не каждый день. На лифте они поднялись на четвертый этаж, миновали короткий коридор, свернули направо, и тут девчонка ее нахально бросила, повиснув на шее у коротко стриженного долговязого подростка. После отнюдь не родственного поцелуя новоявленные Ромео и Джульетта умчались в какой-то темный закуток, чтобы, как подозревала Тоня, вволю нацеловаться.

– Девушка, вы кого-то ищете? – раздался за ее спиной хрипловатый баритон.

Тоня резко обернулась и увидела усатого сорокалетнего мужика в синей униформе медика «Скорой помощи». Усатый выглядел вполне безобидно и на первый взгляд производил приятное впечатление. Чуть подумав, стоит ли заговаривать с незнакомцем, Тоня все-таки ответила:

– Не подскажете, как найти одиннадцатую палату?

– Одиннадцатую?.. – Усатый озадаченно нахмурился. – А вы к кому идете?

– К Нечаеву.

– Это тот, что с огнестрельным?.. Так он не в одиннадцатой, а в седьмой.

– Странно, а мне в регистратуре сказали, что в одиннадцатой. Его перевели?

– Да нет же, – махнул рукой усатый. – Его сразу в седьмую определили. Одиннадцатая-то у нас на ремонте. Аппаратуру новую ставят. А в регистратуре дуры набитые сидят – никогда ничего не знают… Давайте я вас провожу, – предложил он неожиданно. – А то вы в наших лабиринтах запутаетесь.

Тоня пожала плечами.

– Буду рада.

За роль провожатого усатый взялся с удивительным для занятого человека энтузиазмом. Подхватив Тоню под локоток, стремительно понесся по коридору, попеременно сворачивая то направо, то налево. У Тони даже голова закружилась от всех этих переходов и закоулков. Наконец усатый остановился перед дверью, на которой не было никаких опознавательных знаков, и любезно сообщил:

– Вот мы и пришли.

Ничего не подозревающая Тоня взялась за ручку двери, открыла ее и шагнула за порог. Пока она с удивлением оглядывалась, пытаясь понять – куда ее привели, – усатый вошел следом за нею и запер дверь на ключ.

Этого жеста было достаточно, чтобы понять – ее заманили в ловушку. Тем более что и комната, в которой она оказалась, мало напоминала больничную палату. Здесь не было ни кроватей, ни тумбочек, а мускулистый парень, оседлавший стул, был совсем не похож на пациента. При ее появлении он встал, и Тоня с удивлением узнала эфэсбэшника Эдика, который запомнился ей из-за потеющих ладоней.

«Гусев был прав – они вычислили меня и здесь, – обреченно подумала она, машинально отступая. – Придется, видно, последовать его совету и сдаться…»

Эдик подошел к ней вплотную и усмехнулся.

– Ну что, красавица, добегалась?

Странно, но в его взгляде Тоня не заметила ни тени торжества, хотя, по ее мнению, для этого имелся весьма веский повод – как-никак, задержали опасную преступницу.

«Может, он думает, что я начну сопротивляться? – Тоня мысленно усмехнулась. – Но я же не самоубийца, в конце концов. Куда мне против двоих мужиков с „пушками“?..»

Пока она размышляла о незавидности своего положения, Эдик бесцеремонно обыскал ее сверху донизу и, убедившись, что она без оружия, процедил сквозь зубы:

– На пол, быстро!

– А повежливее нельзя? – огрызнулась Тоня. – Если мне не изменяет память, сначала ты должен назвать статью Уголовного кодекса, на основании которой меня задерживают. А потом зачитать мои права…

Она замолкла на полуслове, шокированная действиями Эдика, который, не обращая внимания на ее «пламенный» монолог, вытащил из-под куртки пистолет с навинченным на ствол глушителем.