Владимир Дудченко - Война на истощение Страница 33

…Операция «Тарнеголь» вызывала много сомнений. Но захват новейшего радара, поставленного Советами египетской ПВО, выглядел приоритетным. Заполучить электронную систему опознавания «свой-чужой» было бы большим достижением Израиля, не говоря уже об интересе на этот счет заокеанского стратегического партнера. Короче говоря, «шкурка стоила выделки». Волновали лишь технические моменты операции, одобренной как командующим Хель Авира, так и лично начальником Генштаба генералом Бар-Левом.

Главная проблема заключалась в том, что поднять и перебросить по воздуху восьмитонный радар П-12 целиком не может даже такая махина как «Супер Фрелон». Решили разобрать радиолокатор на основные части — саму станцию и антенный блок, закрепить их на внешней подвеске двух других «Фрелонов» и лететь на Синай, оставив египтянам дизель и прочую ерунду, не представляющую никакого интереса.

Майора Леви эта проблема волновала больше, чем возможное противодействие египетских пехотных подразделений, дислоцированных неподалеку от позиции РЛС. По данным разведки, в 5–6 километрах от радара располагался пехотный батальон из состава 19-й отдельной пехотной бригады египтян, который не представлял особой опасности для десантников, несмотря на усиление несколькими танками. Во-первых, недавно переброшенный в Рас-Гариб батальон еще не успел толком окопаться и, несмотря на растянутость по фронту, был уязвим для самолетов Хель Авира, а во-вторых, он находился на значительном удалении от главных сил бригады, что позволяло при подавлении его сопротивления авиацией выполнить поставленную задачу в срок. Тем более, что дешифровка аэрофотоснимков района операции дала поразительный результат: никаких средств ПВО вокруг позиции радара не было!

«Они ожидают нас с моря, — подумал Хагай Леви и вспомнил операцию «Равив», — а «Тарнеголь» клюнет их с воздуха. Не только больно клюнет, но и утащит свою добычу, как заправский орел…» Он повернулся к иллюминатору, больно ударился о какую-то железяку, потер ногу и посмотрел вниз. Там уже все полыхало, «Скайхоки» методично долбили расположение египетских войск.

— Хагай, садимся, — громко сказал Мордехай Дахан, постучав по плечу майора.

— Понял, комэск, — повернулся к летчику Хагай Леви. Он встал, обвел взглядом мгновенно проснувшихся и все понявших десантников и скомандовал во весь голос, пытаясь перекрыть шум двигателей: «Внимание! Приготовится к высадке! Проверить оружие!»

…Высадились в пустыне, неподалеку от позиции П-12. Майор Леви сориентировался по карте, подсвечивая карманным фонариком, и отряд израильских десантников, увязая в песке, пошел к позиции радара. Марш был тяжелым, дюжим спецназовцам пришлось тащить на себе все оборудование, без которого операция «Тарнеголь» теряла бы смысл. Леви, поглядывая на часы, торопил своих солдат. «Ялла, маэр! Побыстрее! Осталось чуть-чуть, каких-то полкилометра…»

Эти чуть-чуть по песку дались с большим трудом. Наконец в сполохах разрывов десантники увидели антенну радара. Все оживились, предстояло настоящее дело. Майор Леви разделил отряд, бойцы с оборудованием остались на месте, а две группы спецназовцев под командованием лейтенантов Цвики Вайса и Шмуэля Рона пошли на станцию охватом справа и слева. Сам Хагай Леви решил, что пока впереди ему делать нечего, хотя его ужасно тянуло в эпицентр будущих действий. Майор понимал, что главная задача отнюдь не ликвидация персонала египетского радара, а доставка станции к своим, на Синай.

Два десятка египтян, недавних феллахов, не смогли противостоять громилам «Шфифона», генштабовского спецназа, обученным профессионально убивать и взрывать, внезапно появляться и бесследно исчезать. Эта внезапность появления израильтян — в темноте, под шум бомбежки — настолько шокировала египетских солдат, что лишь единицы из них попытались применить оружие. Все было кончено за четверть часа. Когда к радару подтянулся майор Леви со спецназовцами, нагруженными оборудованием, на песке, стоя на коленях и стеная от ран, оставалась маленькая кучка замызганных и окровавленных египетских солдат. Почти все истово молились Аллаху, готовясь отправиться к гуриям в свою джанну, но, похоже, не очень торопились в этот мусульманский рай. Их вид в отблесках далекого зарева и керосиновых фонарей, стоявших рядом, на песке, был жалок.

— Офицеры есть? — спросил по-арабски Хагай Леви, пытаясь разглядеть матерчатые погоны с вышитыми звездами на полевых тужурках пленных. Один из спецназовцев, закинув автомат за спину, подошел к египтянам и по очереди резким движением подергал каждого за погон.

— Это солдаты, ха-мефакед,[78] — повернулся он к Леви. — Среди них офицеров нет.

Египтяне продолжали бормотать молитвы. Пощады они не ждали, хотя в глазах несчастных промелькнула эфемерная надежда. Всем им, разумеется, хотелось еще пожить на этом свете…

К майору подбежал запыхавшийся лейтенант Рон с автоматом Калашникова.

— Хагай, мы…

— Ялла, Шмуэль, — перебил его Леви, — этих в расход! Пусть отправляются к своему Аллаху. Офицеров, если кто-то остался в живых, особенно из расчета станции, тащи сюда, загрузим на вертушку. Раненых не брать!

Длинной очередью из русского Калашникова лейтенант Шмуэль Рон отправил египтян в их мусульманский рай. Хагай Леви, не дожидаясь окончания расправы, развернулся и, держа наизготовку свой «Узи», побежал к станции. Звонкими ударами хлыста прозвучали одиночные выстрелы, египетских солдат, видимо, добивали. Леви не оглянулся.

— Цвика! Вайс! Что вы там ковыряетесь? Маэр!

— Майор, ключи не подходят! — крикнул лейтенант Вайс с крыши кабины радара. — У этих русских все не как у людей! Никаких стандартов…

— Какие, к дьяволу, стандарты, Вайс? Пусть режут автогеном! Ялла! Давай! У нас мало времени!

Вспышки автогена во тьме египетской ночи были настолько яркими, что Леви невольно посмотрел в сторону, где располагался вражеский батальон. Там, в нескольких километрах, громыхали разрывы ракет и бомб, что-то горело, летчики продолжали свою работу. «Только бы не направили сюда бригадные танки, — подумал Леви, — хотя это маловероятно… Такая качественная бомбежка… — Он посмотрел на светящийся циферблат своего массивного «Ориента» — Однако, надо поторопить парней.

— Сколько вы еще будете возиться, Цвика? — спросил Леви, глядя на силуэты своих бойцов, копошившихся на крыше станции.

— Я думаю еще час, как минимум, — ответил голос лейтенанта. — У нас слишком много проблем. Решаем, майор, решаем…

— Ялла, Цвика! Решай их быстрее. Дай мне знать, когда все будет готово! Чтобы я вызвал вертушки.

— Тов, майор! Хорошо!

Хагай Леви посмотрел с полминуты на радар и работающих в полумраке людей, вспышки сварочного аппарата, и у него созрела крамольная идея — наведаться на позиции египетского батальона. «А почему бы и нет? — Подумал он. — Время есть, машина на ходу, хрен кто меня отличит от араба. Да, я израильский авантюрист, майор «Мухаммад Саид».

…Через несколько минут на трофейном автомобиле ГАЗ-69, майор Леви вместе с тремя спецназовцами «Шфифона» в пустынном камуфляже (все владеющие арабским языком, все — с автоматами Калашникова) ехали в направлении на зарево.

— Так, хевре, — инструктировал бойцов майор Леви, — в разговоры с арабами не вступать. Говорю только я, вы меня прикрываете. Да и не будем мы особенно нарываться. Пошуруем с краю, может, кто попадется. Всем понятно?

Полещук трясся в кабине грузовика, сетуя в душе на дикую несправедливость. Вместо заслуженного отдыха в Каире (ах, как мечталось встретиться с Тэтой!) приходится ехать в какой-то Богом забытый Рас-Гариб, в пехотный батальон, где срочно понадобился переводчик. Что, никого поближе не нашли, в той же, к примеру, Заафаране? Командировка, мать ее! А расписали-то как: Красное море, курорт, рыбалка, кораллы…

Полещук глянул на солдата-водителя, запалил очередную «Клеопатру», сунул пачку солдату. Тот благодарно посмотрел на угрюмого Полещука, деликатно вытащил сигаретину, прикурил от его «Ронсона» и, не понимая, почему русский не в настроении, улыбнулся и сказал: «Мистер Искяндер, не переживайте, осталась ерунда, какая-то сотня километров…»

— Давай, Юсеф, рули, не отвлекайся. Уже обо всем поговорили. Ялла!

За несколько часов Полещук уже устал отвечать на вопросы араба. Молодого любопытного египтянина, впервые оказавшегося в компании с русским спецом, интересовало буквально все. Он лихо крутил руль и, проявляя необычную для простого солдата осведомленность, спрашивал о русской водке, как спасении от ужасного холода, медведях на улице, доступных женщинах (у вас, у коммунистов, типа, все общее!). Полещуку, в конце концов, надоело объяснять солдату, что все это не так, что это — вражеская пропаганда, он замолчал и стал смотреть в окно. А пейзажи за стеклом были удивительно красивыми: сине-зеленое море, красноватая пустыня, и черные, обрамленные зеленой порослью, горы… Стало резко темнеть, и водитель включил фары.