Михаил Серегин - Пастырь из спецназа Страница 33

– Колян! – заорал он. – У тебя все в порядке?!

Люк опрокинувшегося БТРа распахнулся, оттуда показалась голова Медведева в шлемофоне, и в следующий миг в перевернутой боевой машине что-то негромко ухнуло, и вокруг неудачливого гонщика появились крупные языки пламени.

Медведев заорал, и отец Василий, по колено проваливаясь в снег, кинулся вперед, схватил главу администрации за шиворот и рванул на себя.

– Я застрял! – завопил Медведев.

Священник ухватился покрепче и, упираясь ногами в броню, выдернул Медведева наружу. И тут же к ним подлетел митрополит с бог весть откуда появившимся куском брезента.

– Коля, не дергайся! – заорал он и, накрыв Медведева брезентом, упал сверху. – Не дергайся, я сказал!

Вдвоем они быстро затушили пламя и, поставив Медведева на ноги, поволокли прочь от горящей машины. И когда они уже отбежали метров на пятнадцать, тяжело ухнул еще один взрыв. БТР словно подпрыгнул на месте, а в воздух поднялся смрадный темно-красный «гриб»…

– Что это было? – таращил глаза глава администрации.

– А хрен его знает! – покачал головой митрополит. – Я такое в первый раз вижу…

– Скоты… – зашипел от боли попытавшийся перевернуться на спину Медведев. – Сто пудов, боезапас оставили… а я и внимания не обратил…

Митрополит и священник переглянулись. Чтобы вояки оставили боезапас… нет, это вряд ли…

– Ладно, Коля, вставай… – обхватил Медведева Акинфий. – Надо назад возвращаться. А то охрана с ума сойдет.

Отец Василий кинул взгляд на «заимку». К ним и впрямь уже мчались по сугробам охранники: и медведевские – в костюмах, и митрополитовские – в рясах…

Проваливаясь по колено в снег, они подошли к своей машине, на всякий случай тщательно осмотрели ее изнутри и снаружи, но никакого боезапаса да и вообще ничего лишнего не обнаружили. Почесали в затылке и, погрузив немного подпаленного главу администрации внутрь, кинули прощальный взгляд на догорающую технику и тронулись навстречу сходящей с ума охране.

По прибытии на «базу» Николай Иванович первым делом жахнул сто пятьдесят граммов, а вторым – схватил за грудки бледного, перепуганного майора.

– Ты что, м…к, делаешь?! – заорал он, вконец срывая свой хорошо поставленный на планерках голос. – Угробить меня хочешь?!

Майор испуганно сглатывал, но сказать ничего не мог.

– Ты зачем боезапас привез?! – орал Медведев. – Тебя сколько учить можно?! Или тебя в рожу надо бить по средам, чтобы дошло?!

Почему меры физического воздействия были привязаны к этому дню недели, никто из окружения не знал, но как раз из-за этой детали угроза получилась убедительной и потому жутковатой.

– Не можешь по-хорошему, так я тебя буду по-плохому учить!

Митрополит, склонив голову и теребя снятый шлемофон в руках, слушал своего охранника – молодого крепкого монаха с умным сосредоточенным лицом и хорошо набитыми костяшками кулаков.

– Коля! – позвал он. – Подожди, Коля… Не торопись…

Медведев обернулся.

– Мои ребята говорят, это не боезапас… – тихо сказал Акинфий.

– А что?

– Похоже на «зажигалку»…

– То есть? – Глава администрации растерялся.

– Теракт это, Коля… – так же тихо произнес митрополит и вдруг невесело усмехнулся. – Недруги у тебя появились, Коля…

– У меня?! – На Медведева было жалко смотреть.

И тут до отца Василия дошло. Он до деталей вспомнил, как вначале он подошел к машине Медведева – просто чтобы посмотреть… и только потом митрополит позвал его к себе. Этот взрыв был предназначен для него!

«Кажется, у меня мания преследования!» – нервно хохотнул отец Василий и, немедленно поймав на себе изумленный взгляд митрополита, отрицательно покачал головой: мол, ничего страшного… это я так просто… Но обмануть умудренного жизненным опытом Акинфия было невозможно; митрополит кивнул священнику, мол, отойдем, и взял его за рукав.

– Ну-ка, выкладывай.

Отец Василий вздохнул.

– На меня это охотились, ваше преосвященство…

– Уверен?

– Да. – Священник оглядел невысокие сопки, пытаясь определить, откуда его могли засечь, когда он подходил к машине Медведева… – Пошлите ребят вон туда, – указал он рукой. – Должны быть следы.

– Димитрий! – громко подозвал митрополит своего охранника.

Монах стремительно подошел.

– Сгоняй вон на ту сопку, – митрополит повторил жест отца Василия. – Глянь, что там. Может быть, «лежка» есть…

Монах кивнул.

– А ты расскажи поподробнее, – повернулся к священнику Акинфий, и отец Василий снова поразился собранности и внутренней силе этого человека: митрополит словно и не пил.

Он рассказал митрополиту все – от самого начала, но вот удивительное дело: чем больше он говорил, тем сильнее сомневался в правдивости своей версии. Слишком умен, слишком многоопытен был костолицый, чтобы просто мстить, да еще таким глупым способом, рискуя навлечь на себя не только гипотетические громы небесные, в которые он все равно не верил, но и вполне конкретные следственные действия соответствующих органов. Он скорее попытался бы повторно выкрасть икону прямо из храма, чем начал охотиться на попа. Но что было, то было, и не признать наличия странного «самовозгорания» БТРа, к которому он подходил, отец Василий тоже не мог.

Делегация отправилась обратно в Усть-Кудеяр, как только вернулся монах Димитрий. Он и впрямь обнаружил на сопке следы «лежки». И судя по этим следам, за поваленной березой действительно долго, часа три-четыре, сидел тяжелый, килограммов на сто, мужчина. Позже он встал на лыжи и перебрался вниз по склону, где и встретил БТР Медведева, кажется, выстрелом из гранатомета. Причем слово «кажется» употребил сам Димитрий: это не была «муха», и это тем более не была стандартная армейская РПГ – последствия применения и того и другого распознавались легко.

– Я не знаю, что это… – признался, глядя митрополиту в глаза, Димитрий. – Ни разу такого не видел. Дыра в БТРе оплавлена, как от кумулятивного… не знаю… может быть, ПТУРС?

Все дальнейшие действия властей были скорее похожи на бегство, чем на поиски террориста. Добравшись до Усть-Кудеяра, Медведев мгновенно спрятался на своей загородной резиденции, отгородившись от мира, как позже рассказывали менты, двумя рядами охраны. А митрополит, спешно завершив необходимые по случаю ценной находки формальности, столь же стремительно отбыл в Москву.

– Ты вообще-то молодец! – хлопнул он на прощанье отца Василия по плечу. – Так держать! А безвозвратный кредит на восстановление дома мы тебе дадим. Негоже нам такого преданного слугу божьего в черном теле держать! Хватит в бухгалтерии жить! Но вообще-то я бы тебе посоветовал монахов на стройку привлечь: работают споро, не пьют…

– А как их привлечь? – не понял отец Василий.

– Как все! Что тут непонятного? Ладно, положись на меня. У тебя там и работы всего на недельку. Ну, правда, лес подвезти надо, сантехнику новую… туда-сюда… Знаешь, я тебе прораба пришлю. Он и смету составит, и братию подберет. Ну, с богом!

Митрополит споро сел в свой лимузин и отбыл, а священник так и остался стоять у храмовых ворот, глядя вслед быстро исчезающей в снежных завихрениях колонне машин.

– Пойдемте, батюшка, – обняла его сзади за плечи Ольга. – Я вам капустки приготовила…

Отец Василий оставил у Скобцова самые точные, самые подробные показания, но это ни к чему не привело: с того самого момента, когда костолицый исчез из нижнего храма, никто его в городе не видел. И самое удивительное, что никто даже не знал его фамилии – Борис, и все! Ни в разрешительных документах секты, ни в бумагах принадлежащих секте фирм этот человек просто не значился… Он даже не был нигде прописан: просто появился и просто исчез! Люди охотно описывали его, но знание того, как классно усвоил костолицый Ветхий и Новый Заветы, никакой реальной пользы милиции не принесло. Он нигде не оставил своих отпечатков. Он нигде ни разу не расписался. Он был и оставался человеком-загадкой.

Но самое обидное для отца Василия заключалось в том, что никакие, даже самые разбойные, действия костолицего не давали оснований для свертывания деятельности «Детей Духа». Так, словно костолицый был сам по себе, а «Дети» – сами по себе.

– Я ничего не могу поделать, – разводил руками Скобцов. – «Дети Духа» законов не нарушали, а этот ваш Борис у них даже в списках не значится…

– Но он же и был главным лидером! – не сдавался священник.

– Неформальным, возможно, – соглашался Скобцов. – Но я это к делу подшить не могу. Тем более что формальный лидер перед законом чист.

Вот так!

Впрочем, не все было так плохо: буквально через два дня после отъезда митрополита в храме появился прораб – невысокий и нешумный седой мужик. Он попросил показать ему «объект» и несколько часов лазил по пепелищу поповского дома с рулеткой и блокнотом. А еще через два дня тот же прораб встретил и разместил в местной недорогой гостинице полтора десятка монахов, освободив отца Василия вообще от каких-либо забот о строительстве. Даже о кормежке прибывших строителей.