Евгений Сухов - Бриллиантовый крест медвежатника Страница 34

— Меня зовут Петр Иванович, — несколько запоздало сообщил Щенятов. — Спасибо.

Он отодвинулся от стола и повернулся к девочке.

— Как тебя зовут?

— Марфуша, — доверчиво глядя Щенятову в глаза, сказала девочка.

— Значит, это ты видела позавчера утром дядю-соседа, когда он выходил из дома?

— Это котолого залезали? — с детской непосредственностью спросила девочка.

— Да, — ничего больше не нашелся ответить Щенятов.

— Ви-идела, — протянула девочка.

— А расскажи нам, что ты видела? — мягко и вкрадчиво попросил дознаватель.

— Видела, как Лефелент уходил из дому, — бойко ответила Марфуша.

— А у него что-нибудь было в руках?

— Бы-ыло.

— Что?

— Полтфель, — без тени сомнения уверила его Марфуша.

— Так, понятно, — улыбнулся Щенятов. — А еще что ты видела?

— Мальков.

— Каких мальков?

— В лечке. Я иглала у лечки и видела мальков, а дяди высли и их спугнули.

— Какие дяди? — спросил Щенятов, кожей чувствуя удачу.

— Больсие.

— А откуда они вышли? — сахарно улыбаясь, спросил Петр Иванович.

— Оттуду, — махнула девочка в сторону дома Введенского.

— Оттуда? — переспросил Щенятов, тоже махнув рукой в сторону дома покойного.

— Оттуду, — утвердительно ответила девочка. — Они высли из оголода и посли по белегу. И спугнули мальков.

— А как они спугнули мальков?

— Они блосили в воду полтфель.

— Тот самый, что был в руках Референта утром?

— Да.

— А где он?

— Он уплыл.

— Уплыл?

— Да, — подтвердила девочка.

— А тех дядей, что бросили портфель и спугнули мальков, ты их запомнила? — осторожно спросил Щенятов.

— Да.

— Какие они были из себя?

— Один лыжий, длугой в калтузе.

— Так, значит, один из них был рыжий?

— Да, — кивнула головой девочка.

— А еще чего-нибудь ты запомнила?

— Не-ет, — покачала она головой.

— Ну, спасибо. Ты молодчина, — погладил Щенятов острое плечико девочки.

— Я знаю, — серьезно ответила она.

Щенятов рассмеялся. Вслед за ним прыснула в кулачок Проскурина.

— А вы из полиции? — спросила Марфуша.

— Да, — ответил Щенятов.

— А вы поймаете тех, кто залезал Лефелента?

— Обязательно. Ведь ты нам очень помогла. И за это, — он стал шарить по карманам, — тебе полагается награда. Скажи, чего ты хочешь?

— Малципану, — заулыбалась девочка.

— На вот тебе денежку, и купи себе марципану, — протянул ей Щенятов серебряную полтину.

— И моложеное, — добавила Марфуша.

— И мороженое, — согласился Петр Иванович.

На прощание Щенятов протянул Проскуриной руку.

— Спасибо за помощь, — серьезно сказал он, слегка пожав теплую ладошку этой милой женщины. — Вы даже не представляете, как вы нам помогли.

Петр Иванович немного задержал ладонь Ксанеппы в своей руке, тщетно пытаясь поймать ее взгляд.

— Не за что, — ответила Ксанеппа, стараясь не встречаться глазами с Щенятовым. — Если что, заходите. Мы властям завсегда рады.

Щенятов наконец поймал ее взгляд.

— Ну, не такая уж я и власть, — усмехнулся он. — Но за приглашение спасибо. Я им непременно воспользуюсь.

Глава 22 ПОРЯДОК И БЛАГОЧИНИЕ БЛЮСТИ ДОЛЖНО

Старый заезженный фонограф хрипло играл «Не белы снеги». В трактире стоял гул нетрезвых голосов, смолкший сразу, как только в «черную» половину вошел Щенятов. Хотя он был в штатском платье — полицейские сыскного отделения имели право носить таковое и в служебное время, — наметанный глаз сразу признавал в нем легавого. А бывших уркаганов, громил, налетчиков и всякого рода крученых господ было в «Гробах» завсегда предостаточно.

Невесть откуда появился буфетчик — доложили уже, верно, про незваного гостя. Встав истуканом за стойкой, он не сводил взгляда с Щенятова. К нему-то и подошел сыскарь.

— Как тут у вас дела? — строго спросил Петр Иванович, разыгрывая роль полицейского надзирателя.

— Обнокновенно, — вымучил улыбку буфетчик.

— Драк, скандалов не наблюдается? — строго задвигал бровями Щенятов.

— Бог миловал, — переступил с ноги на ногу буфетчик.

— Это хорошо, — наставительно заметил Петр Иванович. — Порядок и благочиние блюсти должно всегда и везде.

— Верно вы говорите, ваше благородие, ой как верно, — закивал головой буфетчик. — Без порядку никак нельзя, мы ж понимаем.

Он снова осклабился и принялся деловито вытирать тряпкой пивную кружку.

— Очень хорошо, что вы так правильно все понимаете, — свел к переносице брови Щенятов. — Однако позавчера, я слышал, у вас произошел некий инциндентус….

Щенятов сказал это просто так, наудачу. Ни о каком «инциндентусе» в «Гробах» он, конечно, ничего не знал, но ведь нужно же было как-то перейти к расспросам о Референте и о позавчерашней встрече его с лицом, возможно передавшим ему деньги.

Петр Иванович ожидал, что сейчас буфетчик округлит глаза и скажет, что все это слухи, что у него всегда тихо и спокойно, а ежели кто из посетителей, выпив лишку, начинает вести себя неладно, нарушая, стало быть, порядок и благочиние в трактире, его тотчас выводят на воздух крепкие ребята. Однако буфетчик, потупившись, как не выучивший урок школяр, тихо произнес:

— Было. Правду вы говорите, ваше благородие.

— Рассказывайте все по порядку, — строго потребовал Щенятов, доставая памятную книжку.

— Значица, так, — облизнул толстые губы буфетчик. — Поначалу все было мирно и чинно. А потом пришел этот длинный и подсел за столик к Референту.

— Гражданину Введенскому, — поправил его Щенятов, стараясь выдерживать тон строгого и прямолинейного служаки и выказывая свою полнейшую осведомленность.

— Ну да, так, кажется, его фамилия, — согласился буфетчик. — Подсел, значит, выпили они, и длинный стал приставать к женчинам.

— К кому конкретно?

— Вон к той мамзели, — указал буфетчик на свободный столик, за которым сидела Зизи.

— А после что было?

— А опосля Федор и Константин вежливо предложили ему удалиться.

— Вежливо? — недоверчиво переспросил Щенятов.

— Вежливо, — подтвердил буфетчик. — А этот длинный затеял драку. Проломил голову одному вышибале, сторожу то есть, и сломал нос другому. Мастак он драться, да-а…

— Дальше, — приказным тоном велел Щенятов.

— А дальше длинный преспокойно ушел, — сообщил буфетчик так, словно сам удивлялся, как это у того длинного получилось вот так вот спокойно уйти. — Вместе с Референтом.

— У Референта был с собой портфель?

— Вроде был. Нет, точно был.

— А вы не приметили, тот, длинный, что-нибудь передавал Референту?

— Нет, не заметил, — ответил буфетчик. — Водочки откушать не желаете?

— Желаю, — признался Щенятов. — Но не могу. Служба.

Зизи явно скучала. Ни денег, ни клиентов — тоска. А тут еще этот легавый прицепился: что за длинный, каков из себя, особые приметы.

— Да не было у него никаких особых примет, кроме того, что долог, как пожарная каланча, — раздраженно отвечала она на вопросы приставучего надзирателя. — Ну, разве что… — она прикусила язычок и нахально посмотрела на Щенятова. — Слушай, поднеси стопочку. Тогда я разговорчивее стану, факт.

Щенятов зло зыркнул, промолчал, кивнул половому. Тот подлетел соколом:

— Слушаю-с…

— Стопку водки и пива, — коротко приказал Петр Иванович.

— Кружку, стакан?

— Чайный стакан пива.

— И папирос, — нагло добавила Зизи.

— И пачку папирос, — буркнул Щенятов.

— Не боись, на мне не разоришься, — выдохнула мамзель, махнув разом стопку. Отхлебнув пива, она закурила и пустила в потолок голубоватое колечко. — Ты знаешь, я тут недавно в зоосаду была. Один клиэнт меня туда водил. Чокнутый. Ему, вишь ли, захотелось на природе сношения со мной поиметь, и чтобы, значит, звери выли. Ну, спустились мы, стало быть, к протоке, зашли в кусты. Звери рычат, птицы чвыркают — гвалт стоит, хоть уши затыкай. А клиэнт мой довольный, говорит:

«Это место аккурат подходящее, давай, — дескать, — скидывай штаны».

Ну, сделал он свое дело и сказывает:

«Хочешь, — мол, — на предков своих взглянуть, коли уж все равно сюда пришли»?

Я говорю:

«Каких предков? Мои предки все на Кизическом погосте».

А он:

«Нет, на самых первых, от которых все человеки на земле произошли».

Я же говорю, чокнутый какой-то. Ну, подходим мы, значит, к одной клетке. А там зверюга сидит здоровенная, под два метра ростом, горилла прозывается.

Она замолчала, пуская в потолок дымные кольца.

— Ну и что? — спросил Петр Иванович.

— Что — что ? — удивленно посмотрела на Щенятова Зизи.