Виталий Гладкий - Невидимая угроза Страница 35

Все было прекрасно, однако Кира подвел его талант. Вернее, все, что прилагается к таланту: свободолюбие, безалаберность, неразборчивость в интимных связях и пристрастие к горячительным напиткам.

Плотно упакованная женушка Алдошина терпела его выходки три года. За это время он удосужился нечаянно обрюхатить двух девушек, но до своей законной половины у него как-то руки не дошли.

А затем наступил печальный финал: Кира выперли из квартиры, забрали у него шикарную дубленку, старинный золотой перстень – свадебный подарок тещи, "Волгу", и даже покушались на мастерскую.

Но тут грянули революционные перестроечные перемены, коммунистических партайгеноссе всех рангов низвели до положения врагов народа и попрошаек (правда, не надолго; потом они быстро приспособились к новым веяниям) и Кира оставили в покое.

Говорят, что безденежье – очень даже неплохой творческий стимул. Не знаю, так ли это на самом деле, однако всеми покинутый Кир (тогда еще просто Кир Кирыч) начал трудиться, как одержимый. И за каких-то пять или семь лет стал одним из самых востребованных художников-графиков в стране.

Заработав приличную сумму, он выкупил все квартиры на своем этаже, соединив двухкомнатную с трехкомнатной, получил пятикомнатную, отремонтировал ее и завез новую мебель. Машину он не стал приобретать, благоразумно решив ходить пешком или ездить на такси, потому что абсолютно трезвым Кир Кирыч был лишь 29 февраля, то есть, раз в четыре года.

Дело в том, что Кирилла Алдошина угораздило родиться в высокосный год. И Кир, теперь уже Вмазыч, чтобы хоть как-то отличить столь знаменательную дату от всех остальных, поклялся, что 29 февраля, в день своего рождения, он будет трезв до неприличия.

Надо отметить, что свое слово Кир Непросыхающий держал крепко…

"Ладу" я припарковал за квартал от дома Кир Кирыча – загнал ее на брошенную стройплощадку, от которой остался лишь потихоньку ржавеющий кран. Я был уверен, что, следуя примитивной логике, после обнаружения пропажи нас будут искать на противоположном конце города.

И то верно: какой дурак бросит угнанную машину в том районе, где проживает, тем более, почти рядом с домом?

Белобрысого неудачника я не стал полностью развязывать, а лишь ослабил путы – с таким расчетом, чтобы он, в конце концов, освободился сам. Мне почему-то не хотелось, чтобы этот глупый молодой осел отдал концы раньше времени. Пусть пока поживет. Может, образумится и станет нормальным человеком.

Но рот я оставил ему заклеенным. Молчание – золото. Особенно для нас с Дейзом. Не хватало еще, чтобы водитель поднял шум раньше, чем мы доберемся до апартаментов Кир Кирыча.

Вообще-то, я пер наобум. Дома у Кира я был раз десять. Он отличался гостеприимством и неунывающим характером, подвигающим его на различные экспромты и эксперименты. Но согласится ли он оставить меня и Дейзика на некоторое время в качестве квартирантов?

Однажды Кир Вмазыч приютил несколько девиц из гастролирующего цирка. Они были танцовщицами кордебалета.

Когда цирк, наконец, переехал в другой город, Кир Кирыча искали почти месяц. И даже объявили в федеральный розыск. Он просто бесследно исчез. Кто-то даже предположил, что его похитили инопланетяне.

Кира Непросыхающего отыскали правоохранительные органы. Он просто не мыслил себе жизни без своих веселых подружек из кордебалета, а потому устроился в разъездной цирк униформистом. Может, Кир и продержался бы в этой "должности" чуть дольше, но его подвела тяга к спиртному.

Однажды Кир Вмазыч принял на грудь больше, чем следовало бы, и устроил в цирке скандал с мордобитием.

Его забрали в милицию, где и выяснилось, что он находится в розыске.

Когда этапированого Кир Кирыча вывели из вагона на перрон вокзала, толпа приятелей, коллег и подружек встретили его цветами и аплодисментами. Так гусарский поступок Кира Непросыхающего был оценен должным образом…

Нам повезло. Кир был дома и один. При взгляде на пакет, где приятно позвякивали бутылки (по дороге мы с Дейзом зашли в гастроном, чтобы купить спиртного и чего-нибудь поесть), глаза Кира Вмазыча загорелись неестественным желтым огнем.

– Иво! – вскричал он, картинно раскрыв объятия. – Ты мой спаситель! Заходите, други.

Немного напуганный таким горячим приемом Дейз, который был не знаком с Киром, втащил наши сумки в прихожую, и вскоре мы уже сидели за столом большой кухни-столовой. Кир Вмазыч взял на себя роль тамады.

– Ах, как ты меня спас! – приговаривал Кир Кирыч, суетливо разливая водку по стаканам; рюмок он не признавал, считал их интеллигентскими штучками.

– От чего спас? – спросил я не без интереса.

– Там, – Кир Непросыхающий ткнул пальцем в сторону входной двери, – меня поджидает большая опасность.

Я в осаде.

– Не понял… – Я вытаращился на него, как баран на новые ворота. – Что значит – в осаде?

– Эти женщины… – Кир Вмазыч торопливо выпил и пожевал хлебную корку. – Она, видите ли, решила, что я уже созрел для очередного похода под венец. Бред!

– Ты о ком?

– Есть одна… – Кир Кирыч горестно вздохнул. – Она меня просто терроризирует. Поджидает в подъезде, звонит в дверь, по телефону… Не могу пригласить друзей, не могу выйти, чтобы сходить хотя бы в гастроном.

Тотальный контроль. Ужас! А виной всему моя поэтическая натура. Я ведь читал ей стихи о любви не для того, чтобы вскружить голову. Мне нравится делать женщинам приятное. Ничего не могу поделать с собой…

– Сочувствую, – сказал я, с трудом сохраняя серьезный вид.

– Ничего, прорвемся, – бодро ответил Кир Вмазыч. – Главное, что ты не дал мне сегодня умереть от жажды. – Он любовно погладил бутылку. – А то я уже думал сдаться на милость Авроры.

– Это ее так зовут?

– Нет. Это я так ее окрестил. Аврора – богиня утренней зари… – Кир Кирыч мечтательно вздохнул. – Ах, как она была прекрасна в своем розовом пеньюаре! Представляешь – раннее весеннее утро, солнце, свежее и румяное, словно сдобный кулич, сады в белом цвету, и Аврора на белых шелковых простынях… Нет, это представить нельзя! Нужно только видеть.

– А ведь ты поэт, Кир.

– Баловались, знаете ли, в юности, баловались… – Кир Непросыхающий гордо тряхнул своими рыжими кудрями. – Говорили, что получалось, и очень даже неплохо.

– Что ж не продолжил?

– Кому нужны в наше прагматичное время поэты? Духовная нищета поразила общество как раковая болезнь.

Золотой телец – вот кредо нынешней молодежи.

– Ну, не все так мрачно…

– Не все, – согласно кивнул Кир Кирыч. – Но колесо истории неумолимо. Для наших правителей нужны не мечтатели, а прилежные законопослушные особи, исполнители. Идет тотальная дебилизация общества. Разве ты этого не замечаешь?

– У меня на это не хватает ума. Я примитивен, как гвоздь.

– Иво, не надо нам ля-ля! Я вижу тебя насквозь. Ты большой притворщик.

– Вот те раз… – Я изобразил недоумение. – Что ты имеешь ввиду?

– Ты хорошо образован, начитан, но почему-то валяешь ваньку, прикидываясь недалеким, туповатым малым.

Почему?

– А… Ты об этом… – Я ухмыльнулся. – Кир, лучше быть тупым, но живым, нежели шибко умным, но в могиле. По-моему, это как раз и называется здоровым прагматизмом. Так что, как видишь, я продукт эпохи в образцовом исполнении.

– Опять ты уходишь от прямого ответа, – досадливо поморщился Кир Вмазыч. – Ты как уж – никак тебя не ухватишь.

– По этому случаю есть предложение повторить…

Я наполнил стаканы и мельком взглянул на Дейзика. Он сидел, как засватанный, глядя на нас с туповатым выражением на бледном лице. Даже стакан водки не смог вернуть ему румянец.

Похоже, Дейз не мог понять, почему я веду себя так, словно нет никакой опасности. А уж личность Кир Кирыча, по-моему, его и вовсе потрясла.

Кир Непросыхающий пребывал в постоянном движении. Он не останавливался ни на секунду. А его мимика была вообще бесподобна. Наверное, родина потеряла в нем великого актера, может даже трагика. Не говоря уже о его загубленном на корню поэтическом даре.

Мы выпили. Кир оживился еще больше.

– Слыхал, Мину едва не угрохали, – сказал он с лихорадочным блеском в глазах. – Жаль, что не получилось…

– Не будь таким кровожадным, Кир.

– Он сволочь, сволочь, сволочь! Убийца проклятый… – И Кир Кирыч внезапно заплакал. – Не прощу ему Илону, никогда не прощу… Это он, он ее убил!

– Ты уже знаешь?.. – спросил я осторожно.

Кир Кирыч молча кивнул в ответ, судорожно комкая в руках носовой платок. Я не стал больше ничего расспрашивать и мы, не сговариваясь, выпили за упокой ее души – не чокаясь.

В этот момент на сердце у меня стало так муторно, как никогда раньше. Ведь что ни говори, как ни оправдывайся, а камешком, который вызвал лавину, похоронившую певицу, был я. Моя вина в ее смерти была астрономически огромна, и я мысленно поклялся, что отомщу ее убийцам. И не только исполнителям, но и заказчику.