Циклон с востока - Александр Александрович Тамоников Страница 35

— Ну, это вы зря про похороны, — засмеялся Буторин. — Еще поживем, врагов наших переживем. Нельзя нам умирать, мы Родине еще нужны. Вы мне вот лучше что скажите, товарищ Ливанчук, эти четверо, они одинаковые все? Все ненавидят советскую власть, Советский Союз?

— Да как вам сказать, — задумался геолог. — С одной стороны, вроде одинаковые. Мне все это время казалось, что прикажи им главный, и любой из них без сожаления и не задумываясь пристрелит меня или зарежет. Причем и с удовольствием. Сам-то он, конечно, тип злобный, ненавистник. Думаю, даже садист и убийца закоренелый. Другого бы главным и не послали. А вот подчиненные его… Жить они хотят, это я понял еще сегодня во время боя. Они не были готовы сражаться и умирать за идею, они были готовы сбежать, спрятаться и больше не ввязываться в эту авантюру. Вон тот невысокий, с глубокими залысинами… Он мне казался всегда самым странным. Как-то от них особняком всегда держался, все больше молчал. Я понял, что он инженер. Видимо, им нужен для диверсии человек именно с инженерными знаниями. Может, его вообще заставили сюда против воли идти.

Буторин велел отвести пленного диверсанта, на которого указал Ливанчук, подальше, чтобы было не видно из лагеря, и поставил его спиной к дереву. Диверсант стоял, опустив голову и глядя себе под ноги. Страха в нем не было. Была спокойная отрешенная безнадежность. Смирился с пленом, смирится и с судом и приговором. Через минуту за деревьями раздался выстрел. Это сержант стрелял в воздух по приказу Буторина. Инженер вздрогнул, посмотрел в сторону выстрела и снова опустил голову. Буторин продолжал смотреть на пленника, и тут раздался второй выстрел. Все в той же стороне. Инженер снова вздрогнул и втянул голову в плечи.

— Ну вот, двое ваших товарищей отказались отвечать на вопросы, — прокомментировал ситуацию Буторин, хотя никто никого сейчас, конечно, не убивал. Просто времени не было на уговоры и длительные допросы, решили брать на испуг. — Ваше имя, фамилия?

— Волошин Сергей Федорович, — тихо ответил диверсант.

— Способ и цель заброски на нашу территорию? — холодно потребовал Буторин, поигрывая пистолетом в руке.

— С самолета с парашютом. Место указать не могу. Не местный я.

Неужели? Буторин мысленно обрадовался. Сведений о других группах парашютистов у них не было. Единственной группой, выброшенной с парашютами, была та, которую обнаружили в тайге в трехстах километрах южнее Хабаровска. Когда охотники нашли мертвого парашютиста возле своей заимки. Тогда получается, что это основная группа. Тем более в составе есть инженер.

— Цель? — строго спросил Виктор.

— Цели я точно не знаю, — обреченно ответил диверсант. — Ее знает только главный, а может, и он не знает. Я знаю только, что нас забросили для проведения диверсии. Наверное, какой-то крупной диверсии. Задачу должны были поставить на месте. Мы лишь исполнители. Основная группа, насколько я понял, идет от границы и через тайгу. Там руководитель, они знают и объект, и место, где хранится взрывчатка или где ее раздобыть. И все остальное.

— Место встречи? Время?

— Времени встречи я не знаю. Оно известно только старшему. И место встречи известно только ему. Я могу лишь судить о месте встречи по косвенным признакам. Это не в этой стороне, куда мы шли. Мы просто пытались уйти от погони и уводили вас за собой. Место встречи с основной группой где-то южнее Хабаровска.

— Хорошо, этого пока хватит, — кивнул Буторин и спрятал пистолет в карман. — Снисхождение, Волошин, вы себе начали заслуживать. Прощения не гарантирую, но все в ваших руках, если вы русский и вам дорога родина ваших предков и истинно русские ценности.

Сеня спал чутко. Да и спать ему было холоднее, чем сестренке. Чтобы согреть Катю, он даже расстегнул свое пальто и прижал девочку к себе спиной. У него сильно замерзли руки, потому что он не мог их спрятать в карманы или засунуть в рукава. Костры, которыми он обложил их место ночевки, погасли еще ночью. Мальчик не учел, что слой снега под кострищем был слишком большой. Его надо было разгрести хотя бы ногами. И когда костер растопил снег, дрова, даже сильно разгоревшиеся, погрузились в мокрый снег, а потом и в воду, которая образовалась из растаявшего снега. Воде некуда было впитываться, земля промерзла.

Трясясь от холода, недовольный тем, что чуть не заморозил себя и сестру, Сенька побегал и попрыгал вокруг сестренки и снова стал разжигать костерок. Как и учил дед Зосима, разжигал под деревом, чтобы дым от мокрых дров терялся в кроне, не поднимался над лесом. Увидят враги дым, поймут, в какую сторону дети инженера пошли. Сенька понимал, совсем по-взрослому понимал, что он спасется не только сам и спасет сестру, он и отца спасет и еще что-то большее. От беды завод спасет.

Катька проснулась и стала хныкать, говоря, что ей холодно. Но костер разгорелся, Сеня усадил сестру на толстый слой лапника спиной к большому кедру перед костром. Тепло никуда не уходило — за спиной толстый ствол дерева. Девочка быстро согрелась, а уж когда он подал ей кружку с горячим чаем, она совсем повеселела. Стала даже рассказывать, что ей ночью страсть какие сны снились. Позавтракав, Сенька строго-настрого велел сестре не двигаться с места, а сам полез на бугор посмотреть вокруг. Не видать ли людей, может, деревушка какая-нибудь поблизости окажется. Честно говоря, ему страшновато было и самому. Он просто при сестре не подавал вида, что боится. А на самом деле он знал от деда, что тайга, она такая большущая, что по ней можно месяц и год идти, и если не встретишь деревни, то и людей не найдешь. Без еды они пропадут, совсем пропадут. А этих банок тушенки, что он с собой прихватил из домика, хватит еще дня на два. А потом? Охотиться нечем, да и не умел Сеня охотиться. Птиц ловить его дед учил. Даже не столько учил, сколько показывал, как можно силками без ружья пропитание добывать. Силки делать не из чего, да и не делал мальчик их ни разу в жизни, хотя видел, как плетет силки дед Зосима.

Спускаться с бугра