Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась Страница 36

– Нас отвезут в Рошни-Чу. Малик отправляет туда автобус со своими сыновьями и племянником. Я верю ему, – увидев, как русские переглянулись, сказала Малика.

– Я тоже, – буркнул Денис.

Около двадцати минут они в тревожном ожидании лежали у дороги. Спокойной была Малика, и, казалось, был уверен, что все будет хорошо, Денис.

Илья через пять минут ожидания выложил рядом два диска для пулемета, пистолет, нож и «лимонку». Сделал он это демонстративно.

Бабич уже несколько раз хлопал себя указательным пальцем по кончику носа.

Из села выехал маленький микроавтобус и остановился рядом с ними. Вышли трое. Двоих Денис узнал – они были со стариком. Третий, крепкий мужчина с бородкой, махнув рукой, негромко позвал:

– Малика, поехали.

Она поднялась и с винтовкой в руках стала спускаться к дороге. Прижав приклад пулемета к плечу, Илья застыл. Бабич поймал на мушку сидевшего за рулем.

– Если что, – буркнул он, – бей по салону. Этих мы сразу положим.

Денис, усмехнувшись, встал и тоже пошел к микроавтобусу.

– Быстрей, – поторопил чеченец. – Сейчас может кто-нибудь поехать.

В салоне они сели сзади. Никто с ними не разговаривал. Микроавтобус тронулся.

Малика поняла напряжение Бабича и Богатыря и, подвинувшись, тихо сказала:

– Верьте им, они помогут. Салим, – она кивнула на мужчину, – единственный чеченский солдат России в Чечне. Он последним уходил из Грозного. С боем.

– Чего же они его сейчас не шлепнут? – недоверчиво спросил Илья.

– Считают погибшим. Конечно, если встретится кто-то из знакомых, будет бой. Но и меня могут узнать.

Бабич, поглядев в затемненное окно, увидел указатель вправо: «Дуба-Юрт. 3, 5 км». Написано было по-русски.

Денис был совершенно спокоен. Зато Илья заметно нервничал. И сейчас, когда Малика сказала о бое, шумно выдохнул.

– Скорей бы, – буркнул он, – а то как мыши сидим.

После того как они плотно перекусили – в торбах было вареное мясо, лепешки, молоко, зелень и мед, – он заметно приободрился. Но в автобусе чувствовал себя явно не в своей тарелке.

Борис понимал его. Он тоже был готов к самому худшему.

Микроавтобус начал притормаживать.

Сидевшие впереди чеченцы, о чем-то быстро переговорив, приготовили к бою автоматы. Русские насторожились. Малика, вставив магазин в винтовку, передернула затвор.

Автобус остановился. Послышалась чеченская речь.

– Переводи, – наклонившись к Малике, приказал Бабич.

– Кого везете? – тут же перевела она. – В Урус-Мартан двоих.

В открытую дверь заглянул смуглый бородач с зеленой лентой на лысой голове. Что-то тихо спросил оставшихся в автобусе мужчину и парня. Ответил мужчина. Лысый исчез. В салон вошел водитель. Дверь закрылась, и автобус тронулся.

Русские облегченно вздохнули.

– Летчика русского нашли, – сказал водитель. – Довольны.

– Суки! – буркнул Илья.

– Если вас спросят, – сказал Салим, – то вы едете в Урус-Мартан. Вас наняли в Грузии, там школа диверсантов. Наняли люди Басаева. Тогда вопросов больше задавать не станут. И запомните: в случае чего все время ссылайтесь на Басаева. Больше шансов уцелеть, его боятся.

– А если на его людей наскочим? – спросил Борис.

– Стреляйте, – улыбнулся чеченец. – С ними только так можно разговаривать.

– Так кто у вас бал правит? – усмехнулся Бабич. – Ведь Масхадова вроде народ президентом избрал. А выходит, он никто. То Радуев блатовал, теперь Басаев и Хаттаб этот. Радуев, правда, сейчас перестал трезвонить. А Басаев все выпендривается. Неужели не понимает, что Россия раздавит его? Ведь против кого попер, сука!

– Кто понимает, – заметил Салим, – тот поддерживает Россию. Не надо было в девяносто шестом оставлять нас. И ничего бы этого не было. Народ избрал Тушканчика потому, что…

– Кого? – переспросил Бабич.

– Масхадова из-за оттопыренных ушей в народе зовут Тушканчиком, – улыбнулся чеченец. – Радуева – Свинопасом. Басаева – Трутнем. Он ведь одно время пчелами занимался.

– Нормалек! – хохотнул Илья. – Тушканчик, Свинопас и Трутень. А Хаттаб кто здесь? Он же вроде вообще откуда-то из Иордании. Какого хрена его здесь терпят?

– Начальник безопасности Масхадова потребовал в девяносто восьмом, чтобы Хаттаб покинул территорию Чечни, и его через два дня расстреляли на площади. Подорвали машину и расстреляли. Отец Басаева назвал Хаттаба третьим сыном. А Шамиль – своим кровным братом. Он им нужен, потому что у Хаттаба связи с Бен-Ладеном. У того полно своих людей по всему Востоку. Сейчас западные страны вопят о том, что Россия нарушает права человека в Чечне. Как бы ваш президент…

– А он не ваш? – усмехнулся Денис.

– Если Ельцин остановит боевые действия, – поправился Салим, – то снова будут взрываться дома, гибнуть люди. Правда, здесь, в горных районах, население не будет поддерживать федералов. На равнинной части – да. Потому что там рабами становятся и чеченцы. Пусть в основном такие, как мы, кто с самого начала был против дудаевского режима, но и весь народ страдает. В горных районах ситуация другая.

– Давай прекратим политзанятия, – буркнул Илья. – В конце концов, это ваши проблемы. Если ты поможешь нам, об этом узнают соответствующие службы.

– Я не помогаю кому-то конкретно, – обиделся Салим, – а исполняю долг гражданина России.

Русские переглянулись.

Чеченец заметил это. Вздохнув, махнул рукой:

– Вам этого не понять. Кавказ…

– Как думаешь, – спросил Борис, – получится у нас что-нибудь?

– Как – что-нибудь? – Салим недоуменно взглянул на Малику.

– Отбивать или выкупать придется? – Бабич начинал злиться.

– Сначала надо узнать, у кого они, эти солдаты. Их взяли люди Султана. Кому-то из солдат отрубили палец. Он ничего не говорил о себе. Второй дал адрес родителей в Липецке.

– А второй кто? Ведь о нем тоже ксива пришла родным.

– Пока точно о втором я не знаю.

– Если выхватим одного Юрку, – заявил Борис, – кто-нибудь повезет его в Россию. Я буду искать и Сашку.

– Почему ты? – спросил Денис. – Мы одна команда.

– Я тоже «за», – кивнул Илья.

– Кстати, как там наши продвигаются? Много погибло? – спросил Борис Салима.

– В этот раз федералы действуют умней. Артиллерия работает и авиация. Конечно, и солдаты гибнут, но единицы. Басаевцы и хаттабовцы здесь понастроили себе укреплений. Считай, все на них работали. Кто не хотел – силой сгоняли. Сейчас кое-где даже расстреливать начали.

– Мы сегодня видели, – сказал Илья, – как у реки стреляли. Ваших тоже. И женщину одну.

– Это хаттабовцы, – помрачнел Салим. – Двое пленных сбежали. Их нашли у одной русской женщины. Солдаты рассказали, кто им помог, вот и убили.

Русские снова переглянулись.

– Здесь все не так, – понял их Салим. – Объявлено, что ведется борьба с бандитами и террористами, а на самом деле это полномасштабная война. У федералов, конечно, преимущество в вооружении. Авиация, артиллерия и единое командование. Но басаевцы и хаттабовцы прекрасно знают местность. Тем более что они готовились к этому, перед тем как пойти в Дагестан. Не могли не понять, что Москва не простит им взрывов в русских городах и в Дагестане, вмешается. У них надежда была, что Дагестан в основном примет их. Там тоже были ваххабиты. Они и сейчас есть. Но расчет был на помощь западных стран. Западу не нужна сильная Россия. С Россией считаются только потому, что у нее…

– …есть полный комплект атомного оружия, – продолжил Борис. – Об этом говорили не раз. Но давайте отойдем от дел мировых, нам свои проблемы решать надо. Насколько мы можем рассчитывать на вас?

– В случае боя будем драться.

– Надеюсь, вы умеете это делать, – сказал Илья.

– Умеем, – улыбнулся чеченец.

– Умотался я, – вытерев пот рукавом, пробормотал Локтев. – Все-таки недоедаем и спим мало…

– Сегодня более-менее, можно сказать, – вздохнул Николай, – кормежка нормальная. И сигарет дали.

– Но настроение у них на нуле, – усмехнулся Сергей. – Видно, наши трут им холку. Видал, как смотрели? На куски бы порезали, дай им волю. Вот если какого-нибудь родственника хозяина убьют, считай, мы свое отжили. Кровная месть, – криво улыбнулся Локтев. – И ладно бы, если б просто убили, а то ведь мучить будут с перекурами, тварюги поганые.

– Как это с перекурами? – не понял Николай.

– Растянут и кнутами стегают. Ты сознание потеряешь – водой обрызгают. Отойдут. Пьют, отдыхают. Захочется кому размяться – снова стегать начнет. Так пока не сдохнешь. При мне чеченца одного насмерть застегали. Он украл что-то, то ли корову, то ли борова. Видать, жрать хотел. Поймали. Вот шариатский суд и приговорил за кражу скотины кнутами его. Долго били. Меня в яму посадили. Я слышал, как он орал. Потом стих. Но звуки ударов все равно слышались. Утром вывели на работу, а там, где он лежал, лужа крови.

– Подожди, у них что, вообще никакого закона нет? Это же какая-то первобытщина. Рабы, кнутами… Головы режут… Это…