Гарольд Койл - Крещение огнем Страница 36

Совет ожидал, что правительство Соединенных Штатов высту­пит против политики чрезвычайных судов и публичных казней, однако члены его все же надеялись, что оно оценит общее бла­го, которое оправдывает эту меру. Когда же стало очевидно, что их надежда не оправдалась, некоторые члены Совета стали убеж­дать своих товарищей отказаться от этой программы в угоду правительству Соединенных Штатов.

Полковник Молина, которого поддерживал Гуахардо, твердо стоял на своем. С одной стороны, программа искоренения кор­рупции, пленив воображение мексиканского народа, выполняла свою цель — помогала завоевать поддержку населения и подго­товить его к длительной борьбе за проведение реформ. С другой стороны, та же программа препятствовала признанию Соеди­ненными Штатами Совета тринадцати законным правительством Мексики. А это признание, за которым последовали бы экономи­ческая помощь и возможности для делового сотрудничества, было столь же важно для успеха, как и поддержка мексиканского народа. Однако все соглашались, что публично уступить нажиму США — значило бы погубить дело революции в глазах народа Мексики и правительств других стран Центральной и Южной Америки. Как заявил Молина в своем публичном выступлении по этому вопросу: "Лучше быть бедным и голодным, оставаясь хозяином в собственном доме, чем стать рабом прихотей ино­странного правительства".

И хотя такое заявление взывало к гордости мексиканцев, оно не решало другой проблемы — как добиться от американцев признания. Чтобы решить эту задачу, полковник Молина, как он уже делал это раньше, обратился к средствам массовой ин­формации, дабы непосредственно представить дело на суд аме­риканской общественности. Кое-кто из членов Совета призывал Молину одуматься. Позволить американской прессе вести ре­портажи о судебных процессах и казнях значило идти на ненуж­ный риск, последствия которого, в случае неудачи, могли ока­заться роковыми. Однако предложить реальную альтернативу никто не смог, поэтому все, скрепя сердце, были вынуждены согласиться с решением Молины. Выполнение этой задачи пол­ковник возложил на Гуахардо.

Заявив, что он — не лучшая кандидатура для подобного пору­чения, Гуахардо, тем не менее, приступил к исполнению прика­за. Молина и другие члены Совета не удивились, когда Альфре­до предложил, чтобы Джен Филдс предоставили свободу дей­ствий в изучении программы и освещении ее так, как она сочтет уместным.

Сначала Джен Филдс не хотела принимать это предложение. Несмотря на то, что в Соединенных Штатах по телевидению постоянно показывали яркие сцены необузданного насилия, ре­портажи о реальных казнях передавали с большой неохотой. Однако она понимала, что такая передача была не просто важ­на: снять и передать ее стало бы задачей, требующей от коррес­пондента изрядного мужества и напряжения сил. В конце кон­цов, именно сложность и ответственность задачи заставили Джен принять предложение.

Единственной помехой для нее являлась необходимость со­трудничать с полковником Гуахардо. Журналистке не нравилось иметь дело с ним. В их группе Тед прозвал полковника "Дарт Вейдер", а Джо Боб предпочитал прозвище "Аттила-щеголь". Их новый администратор-мексиканец называл его "Темным". Джен сочла все эти прозвища удачными и подходящими. Гуахар­до оказывал им всемерное содействие, обеспечивая Джен и ее группе завидную возможность бывать где угодно и говорить с кем угодно. Он даже позаботился о новом администраторе, ко­торый теперь путешествовал вместе с группой. Это был молодой человек приятной наружности, прекрасно владевший английским языком. Все, однако, подозревали, что администратор сотрудни­чает с мексиканской контрразведкой. Его поведение, особенно в присутствии старших офицеров, только укрепляло эти подозре­ния. Тем не менее, его помощь и содействие Альфредо обеспе­чивали группе возможность без помех жить и работать в Мекси­ке, что было очень сложно, особенно с тех пор, как началась "чистка".

Историй о том, как членов прежнего правительства арестовы­вали, допрашивали и в тот же день расстреливали, ходило вели­кое множество. По слухам, программа, которую между собой все называли "чисткой", должна была отличаться широким раз­махом и затронуть все слои населения. В новостях о "чистке" ничего не сообщалось, не было и статистических данных, кото­рые позволяли бы судить о ее масштабах и эффективности, од­нако она ощущалась везде и всюду. И все же Джен и ее товари­щи, путешествуя по стране, замечали, что обсуждая "чистку", средний мексиканец говорил о ней с энтузиазмом и даже с улыб­кой. И только те, кто был связан с прежним правительством или мог быть каким-то образом замешан в коррупции, проявляли озабоченность, граничащую со страхом. Короче говоря, со сто­роны казалось, что "чистка" весьма эффективна и пользуется поддержкой в народе, и именно это Джен и собиралась подтвер­дить или опровергнуть.

Проблемы, которые встали перед ней при подготовке репор­тажа о "чистке", были довольно серьезными. Если изложить их в нескольких словах, то Джен Филдс предстояло сделать репор­таж, в котором этот эмоциональный и противоречивый матери­ал подавался бы беспристрастно и объективно. Тед, ее телеопе­ратор, был яростным противником линчевателей в националь­ном масштабе. Джо Боб, наоборот, считал, что это здорово, и предлагал сделать подробные записи, надеясь убедить президен­та Соединенных Штатов принять аналогичную программу. Джен тоже имела свое мнение па этот счет, но старалась держать его при себе.

Итак, Джен избрала характерный для себя подход: узнав, что Совет предоставил ей карт-бланш, она решила поймать Гуахар­до на слове. В поисках типичного дела Джен сидела в районном суде, который она выбрала из списка всех судов федерального округа Мехико, и ждала, когда поступит жалоба на продажного чиновника или какого-нибудь другого преступника. Ждать ей пришлось недолго.

Не прошло и часа, как в помещение суда, прихрамывая, вошла одетая в черное пожилая женщина и спросила капитана. Увидев, что Филдс вместе с группой проследовала за ней в каби­нет, посетительница хотела уйти, не подав жалобы. Но капитан, добродушный здоровяк с обвислыми усами, уговорил ее остать­ся. Она нерешительно начала свой рассказ.

Ей показалось, что один из лавочников на рынке постоянно обманывает покупателей. Она пожаловалась полицейскому. Тот, изобразив на лице озабоченность, пошел вместе с ней в лавку. В ее присутствии он задал лавочнику несколько вопросов. Лавоч­ник, со своей стороны, стал громко сетовать на высокую сто­имость перевозок и товаров, показывая полицейскому гроссбух, в который записывались приход и расход. Полицейский, по сло­вам женщины, удовлетворенный ответом лавочника, сказал ей, что все в порядке. Не поверив ему, она вышла из лавки, но, вместо того чтобы пойти домой, перешла через улицу и стала следить. То, что она увидела, разозлило ее и еще больше укре­пило в прежних подозрениях. Полицейский, убежденный в том, что потерпевшая ушла, выпивал на пару с лавочником: оба они болтали и смеялись. Уверенная, что они смеются над ней, она выждала, пока они не расстались, пожав друг другу руки, и по­спешила в районный суд.

Капитан, делая заметки и изредка кивая, слушал женщину, стараясь не замечать съемочную іруппу и камеру. Когда она за­кончила, капитан поблагодарил ее и, сознавая важность, кото­рую приобрело это дело благодаря присутствию Джен, немед­ленно начал расследование.

Большую часть работы осуществил сам капитан. Сделав не­сколько телефонных звонков, он узнал имя полицейского, отве­чавшего за район, в котором находилась лавка, номер участка и время, когда его можно застать на месте. Кроме тот, он обзво­нил несколько рынков и магазинов, спрашивая, во что им обо­шлось приобретение тех или иных товаров, и по какой цене они их продают. Все цены он проверил у чиновника из Министер­ства торговли и сельскою хозяйства. Покончив с предваритель­ным расследованием, капитан в сопровождении Джен и ее груп­пы вышел из здания суда и направился в лавку, где недавно побывала женщина.

По пути капитан объяснил, что в изобличении истинных пре­ступников успех во многом зависит от быстроты и неожиданно­сти действий. Сначала журналистка приняла его слова за пре­дупреждение, решив, что она и ее группа должны проявлять мак­симальную осмотрительность. Но капитан заявил, что часто вне­запное и неожиданное появление офицера и вопросы, которые он начинает задавать, приводят к немедленному раскаянию и сотрудничеству.

—        Чем дольше затягивается расследование, — подчеркнул он, — тем больше времени получает обвиняемый, чтобы изобрес­ти какую-нибудь историю. Если нагрянуть быстро, без предуп­реждения, имея на руках готовые факты, обвиняемый зачастую теряется при первом же нажиме и сознается в надежде, что ему смягчат наказание.