Михаил Серегин - Вольный стрелок Страница 36

Влад внимательно посмотрел на этого деятеля модельного бизнеса, потому что его собеседник только что расписался в знакомстве — и, по-видимому, достаточно близком — с главой одной из влиятельнейших преступных группировок города. Бывшим главой, как то, впрочем, было отмечено Алексеем Алексеевичем.

— Вероятно, он сказал вам обо мне едва ли не перед смертью, — предположил Свиридов, — потому что я имею обыкновение время от времени менять номер телефона, а тот, по которому вы позвонили, стоит у меня чуть более трех месяцев;

— Да, вы правы. И еще он сказал, что вы единственный в регионе специалист экстра-класса.

— Марков всегда любил силу, — с сожалением выговорил Свиридов, — в чем же состоит ваше предложение? Скажите в двух словах, потому что существует вероятность, что я его не приму.

С этими словами он откинулся на спинку кресла и бросил быстрый оценивающий взгляд на Гапоненкова.

— Вы полагаете, что мы можем не сойтись в цене?

— Почему же так меркантильно? Просто в подобных делах всегда существует определенный этический порог, так сказать. А вдруг вы предложите мне, скажем, отработать человека, который при ближайшем рассмотрении окажется моим братом?..

Свиридов сказал это на пробу, но Алексей Алексеевич чуть вздрогнул и сдавленно засмеялся.

— Я говорю с вами непосредственно здесь, потому что наслышан о вашем высочайшем профессионализме…

— Выбирайте выражения, Алексей Алексеевич. Наслышан — это предполагает, что вы слышали обо мне неоднократно, возможно, даже от разных лиц. Сомневаюсь, чтобы это было так.

Влад подался вперед и, положив подбородок на сложенные перед собой руки, негромко договорил:

— Я вас внимательно слушаю.

Гапоненков сглотнул, потом постучал пальцем по столу и сухо произнес:

— Меня интересует один человек. Его имя — Михаил Борисович Лукинский. Он возглавляет банк «Тавро-кредит» и ряд сопредельных коммерческих структур.

— Вы считаете, что у господина Лукинского не в меру цветущее здоровье? — холодно произнес Свиридов. — Да, мне знакомо его имя. И что же?

— Его необходимо убрать, — после внушительной паузы договорил Гапоненков-Хорошо. Определимся с суммой и сроком.

— Было бы неплохо, чтобы вы выполнили работу до восьмого марта, — абсолютно без выражения сказал Алексей Алексеевич, — включительно.

— Что, подарок любимой жене? Я имею в виду, само собой, жену Лукинского.

Гапоненков никак не отреагировал на сомнительную, как всегда, язвительность Свиридова. Медленно поправил растрепавшиеся на челке волосы и, облизнув губы кончиком языка, бросил:

— Сумма в десять тысяч долларов вас устроит?

— Половина авансом, — откликнулся Влад. — И неделя на подготовку. Так что любимой жене, возможно, придется довольствоваться розами в банальном букете, а не в траурном венке на могилу обожаемого мужа.

— Согласен.

* * *

Конечно, Владимир знал Лукинского.

Знал еще от своего покойного друга, экс-короля рэкетиров Маркова, с которым у Михаила Борисовича были темные и явно незаконные делишки, в которых оперировали приличными суммами «черного нала».

Но в данный момент Свиридова беспокоил другой момент во всей этой истории, куда более забавный, нежели махинации многоуважаемого Михаила Борисовича.

А именно — каким образом Валера Марков мог сообщить Алексею Алексеевичу его, Влада, новый телефон, если номер был сменен не три месяца назад, как он сознательно сказал о том Гапоненкову, а всего лишь месяц назад, между тем как Марков был убит под Рождество, то есть на три недели раньше?..

Неужели покойный был настолько дружен с директором модельного агентства «Сапфо», что встал из гроба, чтобы выручить того из беды?

То, что Алексей Алексеевич сознательно вводил Владимира в заблуждение относительно своего источника информации, мало занимало Влада. Вероятность того, что Гапоненкова ведут спецслужбы, решившие поохотиться на своего бывшего коллегу, по всем приметам ничтожно мала. Если же он злоумышляет что-либо сам или же кто-то из его криминальных друзей решил подставить Влада, то он, бывший суперкиллер «Капеллы», сумеет пресечь эти злокозненные потуги.

Тем более что Гапоненков платит деньги, и неплохие — по кризисным-то временам.

А в качестве превентивных мер — ими никогда не следует пренебрегать, даже если потенциальный недоброжелатель кажется вам вполне безобидным и дружелюбным — Свиридов установил в кабинете Гапоненкова «жучок». Конечно, шансы перехватить нечто компрометирующее и в корне меняющее ситуацию были невелики, благо вероятность того, что Гапоненков злоумышляет против него, Влада, являлась чисто теоретической, да и необходимо было, чтобы саморазоблачающие слова тот произносил в этом самом кабинете, а не где-нибудь еще по «мобильнику».

Ну да ладно.., если бы не этот прокол с Марковым, ему не в чем было бы и упрекнуть своего нового работодателя, не то что проектировать в мозгу план вселенского заговора против себя. Подозрительность и недоверчивость — не самые хорошие качества, но в его роде деятельности они могут минимум продлить срок жизни. Если не сказать больше.

Марков… Самый первый человек, если не считать Ильи, с кем он по-настоящему сдружился в этом городе. Впрочем, едва ли можно назвать дружбой эти сложные отношения, где все хоть и основывалось на взаимном доверии, но больше напоминало круговую поруку двух сильных, опытных и потрепанных жизнью людей — или волков.

Не будь Маркова, возможно, его, Влада, судьба в этом родном для многих членов его семьи приволжском городе сложилась бы совсем по-иному.

…После Чечни круто сошлись дороги Свиридова и третьего выжившего из группы смерти — Афанасия Фокина. Воистину неисповедимы пути твои, господи. Шесть лет они были с Фокиным бок о бок, из них три года в «Капелле», и при этом умудрялись оставаться совершенно чужими, а две недели в госпитале сделали их почти родными людьми, и все потому, что из-под обличья великолепных зверей, в совершенстве овладевших искусством убивать, наконец проглянула, вырвалась исконная — человеческая — сущность. Но не такого человека, модель которого преподносили им по выкладкам мрачных гениев философии иррационализма…

Тем более что оказались Фокин и Свиридов почти что земляками. Нет, они родились в разных городах, но с родиной Афанасия был связан тесными кровными узами и Влад. Потому что здесь, в этом старинном городе над великой русской рекой, родились, прожили свой век и отошли в землю его дед, бабушка и мать. Потому что и сейчас там жил его, Владимира Свиридова, младший брат, о чьем существовании он так и не забыл.

Он и без того собирался туда, а из-за Фокина это намерение еще более окрепло и утвердилось.

Они вернулись на родину в мае девяносто шестого. Свиридов без труда нашел квартиру родных, но когда он сообщил открывшему ему дверь долговязому юнцу лет двадцати, от которого сильно к тому же попахивало алкоголем, чего ему тут надо и кто он, собственно, такой, парень решил, что кого-то из них посетил жестокий приступ белой горячки.

Выяснилось, что у Ильи — это, разумеется, был он — имеется уведомление, присланное непосредственно отделом ГРУ Генштаба, что курсант такой-то военной академии Свиридов Владимир Антонович погиб в Афганистане 30 июля 1988 года при выполнении боевого задания.

Таким образом кураторы «Капеллы» вычеркивали суперкиллеров из списка живых.

Одно то, что Владу удалось это обнаружить, могло в свое время считаться чудом. Впрочем, хватка спецслужб давно была уже не та, и существовало много более важных проблем, чем отслеживать и в перспективе ликвидировать своих бывших элитных бойцов.

Конечно, все разъяснилось. Конечно, Илья признал брата и уже на следующий день организовал поход в кафе, который и начал отсчет деятельности Влада в волжском городе предков и породил в конечном итоге Вольного Стрелка.

Просто братья влипли в банальную драку, в которой, с одной стороны, были братья Свиридовы (пара сопровождавших их девушек, естественно, не в счет), а с другой — едва ли не десяток озлобленных — и вооруженных, между прочим! — парней, которые — это уже на правах финального аккорда их характеристики — принадлежали к откровенно бандитской группировке, возглавляемой знаменитым Валерием Марковым по прозвищу Китобой.

Итог свалки угадать было несложно, но тем не менее он оказался вовсе не таким, как предполагают многие. «Китобойную» команду в полном составе транспортировали по больницам со всеми видами травм и степеней их тяжести. Илья, которому первым же ударом разбили нос, отполз в угол и в дальнейшем только наблюдал, как его брат учил парней Китобоя манерам, приличествующим истинному джентльмену. А когда бедняги гоблины кончились и их место занял наряд милиции, прибежавшей на шум, как водится, с получасовым опозданием, то началось самое веселое.