Михаил Серегин - К строевой - годен! Страница 37

– Чего ты улыбаешься? – не понимала жена.

– Вот приедем в парк, узнаешь.

– Зачем нам в парк?

– Лошадь пропала. Будем лошадь искать. Коня.

Комбат вошел в караулку и заполнил собой большую часть свободного пространства.

Мудрецкий и дежуривший вместе с ним взводник из второй роты поднялись и стали разглядывать дорогой и слегка помятый костюм отца-командира.

– Мудрецкий...

– Я.

– Где взвод?

– В расположении, товарищ подполковник, – лейтенанту приходилось играть полное неведение. Как бы он удивился, узнав, что и комбату тоже. Использовать коротковолновую рацию, когда у связистов вовсю идут учения, весьма опрометчиво.

– А сам почему здесь?

– Остался вас ждать. Вы же сказали, что придете с утра с проверкой.

– Я сказал? – Стойлохряков поманил лейтенанта рукой. – Пойдем посмотрим, чего наворочали. Один кусок я уже видел. Но не все.

Лейтенант пока ничему не удивлялся, проходя мимо «Волги» и «Ауди» и наблюдая за сидящими в них людьми.

Неожиданно из «Волги» выпрыгнул маленький пузатый человечек в дорогой одежде и ботинках и буквально подбежал к лейтенанту.

– Это он украл мою лошадь?

Комбат остановился и задумался.

– Где там конюх? – и сам пошел к своей машине.

Как только с заднего сиденья иномарки достали пьяного бородатого мужика, он немедленно указал пальцем на Мудрецкого.

– Это он. – Лейтенант вытаращил глаза и сделал шаг назад. – Это он, сволочь! – воскликнул грязный дядя.

Жена Шпындрюка тоже вылезла из машины и наблюдала за разборками.

– Он перепачкал вам машину и внутри, и снаружи, – обратилась она к супруге Стойлохрякова.

– Дорогая, помолчи, – оборвал жену глава района. – Лейтенант, где моя лошадь?

Мудрецкий стал сама кристальная правда, какая только может быть вообще во всем мире.

– Брал лошадь. Больно работы много. Товарищ подполковник, зато все успели. Может, пойдем посмотрим дальше?

– Веди лошадь сюда, – Стойлохряков стоял мрачный и злой.

– Она там пасется, в низинке, слева, – Мудрецкий показал на дальний край парка, что у лесочка. – Пойдемте, заодно и территорию, так сказать, проинспектируем? – Мудрецкий заискивал, а что делать? Кто виноват, что скотина испугалась падающего столба?

– Я с вами, – высказался Шпындрюк. Подполковник вообще никуда не хотел идти, но теперь придется.

Резинкин гнал машину по проселочной дороге, рискуя поймать дерево, но времени не было. Его просто уже не существовало. Сейчас лейтенант там один пытается что-то втереть подполковнику и тянет время. Сколько он продержится? Вдруг комбат сразу раскусит его? Что будет! Что будет!

Командиры и начальники шли по невысокой траве вдоль парка. Свежая КСП черной лентой тянулась вдоль колючки.

– А неплохо получилось, – высказался Шпындрюк.

Подполковник промолчал. Лейтенант приписал в свою графу маленький плюсик. Кем был маленький пузан, Мудрецкий не знал. Но комбат перед ним ходил на цирлах и не перечил. Может, это генерал и есть? Может, это уже комиссия?

Подойдя к встретившейся им по дороге кучке, оставленной Резвым еще при жизни, Шпындрюк улыбнулся.

– Резвый сделал, я всех своих хорошо знаю.

У черных пятен костров и примятой молодой травы недалеко от палисадничка здоровый и тучный комбат остановился.

– Люди где?

– Приказал отсыпаться.

– Правильно. Сами справились?

Мудрецкий пожал плечами.

– А чего ж делать?

– Да, приказы надо выполнять.

– Любой ценой, товарищ подполковник.

– Вот-вот. Так где лошадь?

Лейтенант огляделся.

– Нет лошади, товарищ подпол... подполковник.

– Как это нет?! – Шпындрюк вышел из себя. – Пацан, давай мне сюда моего любимого коня! Хоть он и не самый статный жеребец, но характер у него... характер у него золотой, – с придыханием произнес глава района, стараясь доказать остальным всю неординарность исчезнувшей лошадки.

– Извините, я перепутал фланг. Лошадь на другом фланге.

Комбат прищурился.

– Чего ты перепутал, мать твою?

И в этот момент из кустов Бабочкин вывел под уздцы черного коня. Мудрецкий заулыбался. Комбат стал размышлять о том, что же там наговорили ему радисты. И что это был за пеленг? И кто за ним наблюдал, если наблюдал и если за ним? Шпындрюк подошел к коню.

– Мой, – лошадь узнала того, кто постоянно давал ей сахар, и, вытянув шею, потянулась к рукам толстяка. – Нету-нету, все в машине, – тараторил он, давая обнюхать свои руки. – Господи, но ведь это не Резвый.

Теперь уже подполковник потерял всякое терпение. Что это за воскресенье у него такое?

– Протопоп Архипович, лошадь ваша? – мягко осведомился комбат, доставая сигарету из кармана пиджака.

– Лошадь моя, но коня зовут Эверест, а мне нужен Резвый.

– Мудрецкий, вы что, там две лошади забрали?

– Никак нет, одну, товарищ подполковник.

– Постойте, я точно помню, что полчаса назад видел этого самого коня в стойле.

Подполковник жадно затянулся.

– Протопоп Архипович, но это же ваша лошадь?

– Моя, но Резвого-то нет! Заберем эту лошадь и вернемся на конюшню. Я еще раз пересчитаю всех своих.

Лейтенант подозвал к себе Бабочкина.

– Давай, слетай по-быстрому в караулку, там на столе увидишь.

– Слушаюсь, – Баба Варя исчез, оставив коня на попечении размякшего от общения с животным Шпындрюка.

Посыльный обернулся быстро и принес на блюде мясо с торчащими в аппетитных кусках вилками, два граненых стакана и бутылку водки.

Стойлохряков одобрительно рыкнул.

– А хорошо вот так вот, Протопоп Архипович, стоять в чистом поле и... – подполковник налил главе, затем и себе, взял вилку с кусочком мясца. – За лошадей.

– За лошадей, – согласился Шпындрюк и выпил одновременно вместе с офицером. – Говядина вкусная. Ни разу такой не пробовал.

Комбат, пьяный еще со вчерашнего дня, не разобрал, чего подают, хотя мог бы определить, что за мясо ему сейчас поднесли. Довольные, они снова выпили за лошадей, отдали остатки водки солдату и поспешили на конюшню.

Сведя по доскам из кузова более молодого, чем Резвый, жеребца, Простаков оставил его наедине с Бабочкиным, который на самом деле как-то уж совсем легко находил общий язык с чужими лошадьми, забросил доски в кузов и, ударив по кабине, дал знать Резинкину, что можно трогаться. Им предстояло снова вернуться в поселок. Время все еще работало против них.

Мудрецкий, пообещав найти транспорт для Эвереста, оставил непрошеных гостей у ворот, а сам десять минут решал великую проблему. Где ж ему найти грузовик в машинном парке? Ну где?

Когда он выехал на трехосном «ЗИЛе», комбат, сидя в салоне «Ауди», светился зеленым. Или нет, это блики на лобовом стекле.

Подъехав к знакомому дому, тому самому, из которого они с разрешения хозяев уперли плуг, Резинкин остановился. Теперь дело за Простаковым.

Леха выпрыгнул из кузова с лейтенантскими звездочками на погонах и офицерской кепкой на голове. Заглянул в кабину.

– Мужики, ну как я?

Фрол придирчиво осмотрел «офицера». Сапоги подвернуты и начищены, кепка с офицерской кокардой, кобура и портупея, только без пистолета.

– Нормально. Только взгляд посерьезнее, – Фрол уж не стал говорить Простакову, что больше чем на прапорщика он ни в одной одежде не потянет. Больно лицо у него простое, открытое всем ветрам. Ничего в нем нет от высшего образования.

– В какую калитку стучаться?

Фрол посмотрел на два соседних дома. Лейтенант, со слов хозяйки плуга, говорил, что лошадь есть у соседей. Но у каких? Можно сказать Простакову «не важно», и тогда он войдет в ту, которая больше понравилась, и в любом случае лошадь ему дадут, даже если изначально у людей ее нет. Габариты гренадера и его бас должны были заставить кого угодно найти что угодно, даже то, чего в их доме и в помине не водилось и не имелось.

– Слева дом победнее, стучи туда. Богатым рабочая лошаденка не нужна.

Калитку открыла женщина. Текст придумал Фрол, сам Простаков ничего, кроме «дайте вашу лошадь на пару часов», родить не мог.

– Вы что, спите! Вставайте, война! Снова немцы! Красной русской армии нужна ваша лошадь!

Хозяйка, женщина лет сорока пяти, неожиданно мягко поздоровалась.

– Здравствуйте, товарищ лейтенант.

– Кто? – не въехал Простаков. – А, ну да, да, лейтенант.

– Это вы сегодня днем заходили к Маше, к соседке?

– К соседке заходил. За плугом.

Женщина неожиданно сделала шаг к нему, а затем чуть качнулась вперед. Леха даже отпрянул.

– Пугливый, – улыбнулась она мягко. – Война, наводнение, мне все равно, а лошадь будет стоить вам пятьдесят рублей в час, и оставьте в залог ключи от машины, на которой вы приехали.

Хоть и говорила она плавно и сладко, но требовала многого. У Лехи денег не было.

– С деньгами туго, да и на военных машинах нет ключей.

– Тогда ничего не выйдет, Юра.