Дмитрий Дубинин - Золотой иероглиф Страница 37

Рано или поздно кто-то из персонала должен наткнуться на труп, поэтому было решено принять меры предосторожности, которые заключались в том, что мы станем вести себя как нельзя более естественно.

Такэути не ошибся, говоря о «документах» во множественном числе. И дело вовсе не в том письме. Я, признаться, и забыл о дискете, лежавшей в папке, но у Сэйго не было и мысли, чтобы с ней расстаться.

Оказавшись в номере, компаньон сразу же принялся за чтение документов, а я спустился в бар с намерением прикупить бутылку водки; после созерцания харакири четыреста граммов — минимальная доза. Как назло, за одним из столиков оказалась та самая парочка, что торчала недавно на седьмом этаже. Мужчина по имени Женя, похоже, узнал меня, и я тут же вошел в роль и очень нетвердой походкой приблизился к стойке и неуклюже плюхнулся на табурет. Если этот тип меня хорошо запомнил, то, в случае чего, подтвердит, что я еще до восьми часов (то есть, до смерти Кидзуми) уже был на кочерге, а после этого ходил в бар «догоняться». Лучше уж такое псевдоалиби, чем ничего.

Я заглотил пару крепких коктейлей, а потом с бутылкой водки прошествовал к выходу. При этом Женя с мрачным видом следил за мной, очевидно, напряженно думая, как поступить, если я вдруг снова начну говорить ему «из-звините, пжалста»…

Сэйго уже изучил оба письма, вскрыв конверт над кипящим чайником.

— То, что в конверте, адресовано просто на пост-оффис бокс в Токио, до востребования, — сказал Такэути. — Письмо написано явно смысловым кодом, ключ к которому нам не подобрать. Так что лучше всего выполнить волю Кидзуми и просто бросить письмо в почтовый ящик.

Я промолчал, соглашаясь.

— А это, — Сэйго помахал листом из сгоревшего конверта, — действительно донесение. Касающееся фирмы «Токида» вообще и Мотоямы со товарищи в частности, Кидзуми сообщает о том, что Мотояма вымогал у человека по имени Андрей Маскаев некий документ, который раньше принадлежал роду Дзётиинов и представляет особую ценность для господина Юкинага, так как в нем содержится косвенное упоминание о «Тайё-но Сидзуку».

— Есть что-нибудь конкретное?

— Очень немного. Если бы я знал о том, что такое «Тодзимэ»… Кэнро пишет, что омамори с информацией находился в течение трехсот лет «невостребованным» в руках самураев из рода Дзётиинов из-за полной недоступности «Тодзимэ», и что представители династии даймё Юкинага, которым, в свою очередь, традиционно служили Дзётиины, знали, что лучшего места для хранения информации не найти. Получается, за самураями следили и разбойники, но и они из-за того, что это проклятое «Тодзимэ» исчезло, не предпринимали никаких шагов… И вот он пишет, что «Тодзимэ» как бы вернулось! Вернулось в тридцатые годы этого столетия! Да вот только из-за издержек, связанных с милитаризмом, тайная служба тех времен, да и бандиты как-то прошляпили последнего из рода Дзётиинов, и тот погиб в России, правда, позже, чем об этом было объявлено официально… Кидзуми пишет, что текст он читал, но считает, что это сложный шифр, который на месте разгадать не в силах, и полагает, что с ним справятся в Токио. Текст прилагается… Представляешь, Андрей, если бы не этот случай, твое имя мог узнать человек, чей дальний предок несколько дней был японским сёгуном!

В тоне Такэути слышалась скорее ирония, нежели почтительность.

— Может, он и так узнает… — Я вспомнил о разговоре в унагии. — Кидзуми мог, не доверяя бумаге, передать этот же доклад через каких-нибудь агентов из уст в уста.

— Сомнительно. Настолько секретный доклад, что он решил любыми средствами уничтожить письмо, не зная, что сжигает пустой конверт! И такое передавать через третьих лиц?

— Но я отчетливо слышал слово «Тодзимэ»! И свою фамилию! О чем еще могла идти речь, если не об этой же истории с омамори?

— Стоп. Как прозвучала твоя фамилия?

— На японский манер. «Ма-су-кайфу».

— Так она записывается с помощью азбуки. Но любой японец сможет назвать твою фамилию так, как ее произносишь ты. Вспомни, как ее выговаривал этот якудза! Так что, может быть, речь шла вовсе не о тебе… «Ма» и «су» в разном контексте могут означать самые разные вещи, а «кайфу»… — Такэути вдруг крепко задумался.

— Ладно, с «Тодзимэ» придется пока подождать, — сказал я, откупоривая бутылку: мне страшно хотелось выпить. — А вот что такое «Тайё-но Сидзуку»?

— В буквальном переводе — «Капля Солнца».

— Опять какая-то мистика, — проворчал я, наполняя свой стакан. — Ты-то сам выпьешь?

— Конечно. Наливай. Только поменьше, чем себе.

Я стал наливать. Рука у меня дрожала, и с горлышка бутылки несколько капель упали на стол… «Капля Солнца»… «Тодзимэ», которое исчезло почти на триста лет и потом неожиданно вернулось…

— Послушай, Сергей! Если в этой истории все замешано на мистике, может, стоит подумать о суевериях? Вдруг «Тодзимэ» — это название кометы, и определенные действия можно предпринимать, только когда она появляется на небе?

Сэйго проглотил свою водку, сморщившись, жадно запил из горлышка пепси-колой, а потом уставился на меня, словно увидел в первый раз:

— С чего это тебе такая чушь собачья пришла в голову?

Я даже немного обиделся.

— Ты не о том думаешь, — продолжал Сэйго. — Этот покойный Кидзуми, по всей видимости, оставался верным самураем своего хозяина, и его цель — вернуть некий предмет под названием «Капля Солнца» по адресу, то есть, этому Юкинаге лично в руки. Зачем, почему — это нас мало интересует. Гораздо важнее знать, что это за штука и сколько она может стоить.

— Ты полагаешь, что это какая-то драгоценность? — спросил я, вновь приложившись к стакану. Водка мне казалась совершенно безвкусной, но в голове уже появился приятный шум, а в теле — расслабленность.

— Вероятнее всего. И, может быть, удастся доказать, что принадлежит она не кому-нибудь, а тебе.

Да, это могло стать интересным. Вот только если якудза не примутся шинковать потомка самураев в капусту… Или, если не якудза, то «знаменосцы» несостоявшегося сёгуна…

— Что происходит, Сергей? Кто они, эти хатамото? Почему они должны были вымереть и кто такой Юкинага?

Такэути закурил и произнес задумчиво:

— Если я, японец, не всегда понимаю того, что происходит в нашей стране, то что уж говорить об иностранных востоковедах? Еще в девятьсот втором году ваш русский ученый, кажется, по фамилии Шрейдер, называл сословие и традиции самураев «давно отжившими». А тут вторая мировая война, когда древний дух Ямато пережил такой ренессанс… Американцы потом долго кричали, что после сорок пятого года в Японии не осталось ни одного самурая… Но писатель Мисима в семидесятом году доказал, что это не так, прилюдно совершив харакири. И в те же годы отдельные японские офицеры продолжали вести партизанские действия, потому что приказы, полученные ими, никто не отменял… Слыхал про Хиро Оноду? Он тридцать лет после войны продолжал сражаться в одиночку на Филиппинах с якобы существующим врагом. Впрочем, это императорские слуги… Но, видимо, остались люди, чья верность уходит корнями в еще более отдаленное прошлое… Знаешь такую фамилию — Токугава?

— Да, слышал…

— В 1603 году Иэясу Токугава, первый из этой династии, стал сёгуном, фактически узурпировав всю власть в Японии. Он скинул династию Тойотоми, но едва не уступил одному из других претендентов — некоему Хэйхатиро Юкинаге. Я читал, что тот несколько дней все же был сёгуном, хотя есть и обратные тому доказательства. Я не великий знаток японской истории, и мне непонятно, что за тайная служба действует сейчас. Вероятно, фанатики, которых не устроила реставрация императора Мэйзди, когда сёгуны получили по рукам. Возможно, эта организация даже переродилась из какой-нибудь тайной службы времен второй мировой войны… Не знаю.

— Кэмпэйтай?

— Вряд ли. Кэмпэйтай — нечто среднее между жандармерией и контрразведкой. Действовала вполне открыто и была слишком предана императору, чтобы поддерживать безнадежное, особенно в те времена, сопротивление старых феодалов. Разве что токко…

— Как?

— Токко. Тайная полиция. Вот о ней известно куда меньше. И императору она почтение практически не оказывала, подчиняясь Тайному совету, в котором как раз и собрались потомки старой высшей знати. Когда оккупационные власти закрывали деятельность этих организаций, почти все высшие чины токко предпочли сделать харакири. Но, по-моему, можно все-таки допустить, что в настоящее время действуют правопреемники ее сотрудников. Новые хатамото. Да, вот этот Кидзуми, например, порученец Юкинаги. По-моему, в нашем правительстве есть кто-то с такой фамилией. А Кидзуми — его верный самурай… Я даже сейчас не вполне верю, что видел воочию ритуал сэппуку.

— Двум людям не может показаться одно и то же.

— Не может, ты прав… Но, мне кажется, мало кто, по крайней мере, у вас, поверит, что Кидзуми покончил с собой. Будут искать убийц. Вот увидишь.