Эльмира Нетесова - Последняя охота Страница 38

Дамир словно прочел мысли Смирнова и, указав на стену, разделявшую их с Власом, спросил:

— Этот тоже нарисуется?

— Не знаю…

— Тогда я подожду. Не хочу с мудилой в одной бане дышать! В реке помоюсь.

— Я тебя и там достану! — послышалось в ответ.

Стукач в угол вдавился. Михаил сказал, смеясь:

— А я пойду! Люблю париться!

На следующий день их, как и обещали, позвали мыться. Михаил не спешил, мылся и парился основательно. Все ждал, когда же придет Влас, но тот не заявился.

«Сам в себе не уверен, потому не пришел. Не хочет сорваться. Не рискнул. Знает наверняка, местные мужики в случае чего вступятся за Дамира и меня, голышом его из бани выкинут. Вот и отсиживается дома», — решил Смирнов.

Он уже оделся, собрался уходить, когда увидел на пороге Власа. Тот оглядел всех и торопливо напрямик прошел в предбанник, задев плечом Михаила, но так, что Смирнов еле удержался.

«Ладно! Подождем! Посмотрим, чья возьмет», — решил Смирнов и сказал громко:

— Эй, мужики! Не забывайте! У соседа — чахотка в серьезной форме. Ему бы лучше тут не мыться!

Следователь вышел в двери, не оглядываясь.

Влас нагнал его тут же. Его шаги Михаил услышал заранее и вовремя отскочил. Меченый, замахнувшись кулаком, попал в пустоту и не устоял на ногах.

Смирнов подождал, пока тот встанет, и спросил:

— В зону охота? Сегодня капитан обещал быть. Надоел ты мне здесь. Думал, поймешь все, но не доходит. Теперь на себя пеняй!

Влас не выдержал, кулаком хотел врезать в подбородок, но Михаил успел пригнуться и перехватил руку, завернул за спину и, подведя к крыльцу, толкнул на ступени молча и грубо.

— Ебанный вприпрыжку! Мусорило гнилое! Все равно достану и замокрю! — грозил Меченый.

Ему было обидно, что именно Смирнов не просто помешал помыться в бане, но и лишил возможности общения с местными, которые за время путины успели забыть о его болезни.

Михаил не признавал угроз и не верил им. Еще работая следователем, убедился, что тот, кто много грозит, почти никогда не выполняет обещаний. Накричавшись, выплеснет эмоции и забывает сказанное. Страшен лишь тот, кто молчит. Этот мстит, не грозя, не предупреждая. «Теперь он нас две недели не увидит. А в комнате что сделает? Ничем не отомстит!»

Михаил с Дамиром ушли в тайгу ранним утром вместе с местными. Целый день валили сухостой, складывали его в кучи, потом они вырастали в штабеля. Дамир обрубал сучья, ветки и верхушки срубленных деревьев, торопливо перебегай от дерева к дереву, стараясь успеть всюду, помочь всем.

Михаил валил деревья. Он не суетился. Делал все основательно, но к обеду устал и решил передохнуть вместе со всеми. Подошел к маленькому костерку, присел и тут же вскочил с воем. Ему не повезло: крупная ежиха вывела ежат в тайгу и не успела убежать от человека. Тот сел, едва не раздавив ее.

— Попалась! — хотел отшвырнуть ежиху, но, вспомнив Власа, положил в сумку и закрыл.

— Зачем тебе еж? — спросил Федор.

— Власа лечить нужно. Слышал, что ежиный жир хорошо помогает!

— Ежиный лечит, но не так здорово, как медвежий жир! Этот за две недели умирающих на ноги ставит, — встрял Дмитрий Золотарев.

— Да кто ж решится? Медведь — не ежик! Свой жир просто так не отдаст. После встречи с ним уже лечить ничего не потребуется! — рассмеялись люди, а вечером, когда начало смеркаться, вернулись по домам.

Михаил по пути свернул в дизельную, откуда доносилась песня движка.

Влас мастерил табуретку. Увидев Смирнова, сигарету изо рта выронил от удивления. Только открыл рот, чтобы обматерить вошедшего, тот сумку подал:

— Держи-ка вот эту! Подлечись! Жира от нее недели на две хватит, а там еще поймаем.

— А как я с нее сниму навар?

— Убей! Сними иглы вместе со шкурой, а потом на сковородку ее; все, что вытопится, твое.

— Эту вот мокрить? Не смогу!

— Чего? Людей убивал, а ежа не можешь?

— Ежик — не лягавый! Он мне ни хрена не утворил. Да и как замокрю? Весь круглый! Где кентель?

— Брось в воду — он сам развернется!

— Как? В воде убить?

— Дай по башке, и все на том. В общем, ты тут сам справишься, — повернул к дому, тут же забыв о Власе.

Дамир уже спал, не дождавшись Михаила. Устал за день, на ужин сил не хватило. Смирнов сам затопил печь, сварил картошку, вскипятил чай, достал грибы и рыбу, разбудил Дамира.

— А я своих во сне видел. И зачем разбудил? Мне так хорошо было с ними, тепло и спокойно.

Смирнов, услышав такое, сразу сник. Погрустнел, задумался:

— Тебе хоть есть куда вернуться…

— А разве у тебя нет семьи? — спросил Дамир.

— Была. Теперь меня никто не ждет. Время свое свершило, хотя не в том суть. Не все умеют ждать.

— Жена не дождалась, и хрен с ней! Другую сыщешь. Ты грамотный, покуда не старый…

И только хотел спросил о детях, в дверь постучали. В комнату вошел Влас.

— Бугриха наша, Золотарева, велела передать, чтоб завтра с утра все на склад пришли. Рыбу делить будут, которую вы коптили. На всех! На каждую душу поровну.

— Присядь с нами! — предложил Смирнов и указал на стул за столом.

Влас потоптался, переламывая самого себя. Ноги несли его к столу, а разум не соглашался. Михаил исподволь наблюдал за ним. Дамир сидел, разинув рот, словно примерз к стене.

— Ешь! — поставил бывший следователь миску перед Власом, положил вилку.

Тот сразу налег на картошку, грибы. Ел торопливо, жадно.

— С ежом справился? — спросил Михаил.

— Николай помочь взялся, забрал ту падлу. Сказал, завтра готовый жир принесет. Его Анна тоже болела. Опыт есть. Ботал, вроде сам бабу на катушки поставил, и мне помочь обещался.

Дамир ел медленно, с трудом глотал еду. Он старался не смотреть на Власа, а тот, выпив чай, хлопнул себя по коленям и сказал, вспомнив:

— Кстати! Тебе привет передали!

— Кто? — удивился Смирнов, не припоминая никого из друзей, кто знал бы Меченого.

— От Шкворня! Помнишь его?

Михаил заметно побледнел.

— Он жив? — спросил хрипло.

— Ты че? Мозги отморозил? Разве жмуры приветы передают? Этот лично тебе!

— Он все фартует?

— О том ни слова. Скорей всего в отколе!

— Ничего! И на него клетка сыщется! — помрачнел Смирнов.

— Так он только что из ходки. В Заполярье был. Сообщил, будто ему по зачетам вдвое срок сократили, а у нас

зачетов давно нет. Стемнил кент, но черкнул, что хочет свидеться с тобой.

— Зачем? Он и так всю мою жизнь изгадил, — закурил Смирнов и отвернулся к окну.

— Не он! Ты сам во всем виноват. Облажался как последний фраер, а признать слабо… Не за Шкворня ходку имеешь! За гонорар свой. Вякни спасибо за то, что легко отделался. Я б на месте того папаньки точно свернул бы тебе шею! А уж потом и себе маслину в лоб.

— Эх, Влас! Все так и не так. Ты наслышан лишь по вершкам, но сути никто не знает. Да и я лишь предполагаю, — сделал затяжку.

— Знаешь, когда я в зоне тебя увидел, думал, что ты мне мерещиться стал, крыша поехала. Глазам перестал верить. А ведь второго врага, как ты, нет у меня. Ну и черкнул кентам. Они не сразу, но сообщили, кто помог тебе схлопотать ходку. Теперь я в курсе. За меня кенты тебя достали! Вякни, чему теперь радуешься? А ведь я жив! — прищурился Влас.

Михаил ничего не ответил ему. Меченый, заметив, как замигал свет, бегом бросился в дизельную, забыв поблагодарить за ужин.

— О чем это он ботал? — спросил Дамир.

— Ты интересовался детьми? Нет их у меня. Невезучим оказался. Не беременела от меня жена, — заговорил Смирнов и даже не обратил внимания на погасший свет.

Дамир открыл дверцу печки. Свет и тепло волнами хлынули в комнату, вырвав из кромешной темноты человека, опершегося локтями на стол. Он что-то говорил. Дамир тем временем зажег свечу, поместил ее в стакан, сел сбоку печки, спиной к теплу, и стал слушать Смирнова.

— Мы познакомились с ней на новогоднем вечере в нашем институте. Я тогда учился на четвертом курсе. Хорошее это было время, пожалуй, самое лучшее в моей жизни, но понял это много позже. Все мои сокурсники уже встречались с девчонками, иные даже семейными стали. Только я не спешил. Сам себе дал слово не отвлекаться, пока не защитил диплом и не устроился на работу. Тогда нас распределяли кого куда. До окончания института оставался год. Я был уверен, что выдержу его, но Ольга оказалась роковой, и я потерял голову. Весь новогодний вечер ходил за ней тенью, словно на цепи. Она не хотела замечать, танцевала, веселилась с моими друзьями. Меня не видела. Обратила внимание лишь через полгода. Мы, недолго повстречавшись, вздумали пожениться. Я считал себя счастливцем. Ведь не отказала, согласилась стать женой! Тогда я и не вспомнил, что до окончания института остается всего полгода. Лишь когда расписался, узнал, что Ольга была невестой моего друга. Они повздорили, и она решила отомстить ему. Олег слишком поздно сказал о том. Мы уже жили. Жена ничего не рассказывала о прошлом и не вспоминала Олега, хотя он был хорошим парнем. И доброго о нем много можно вспомнить, но жена избегала этих разговоров. Она закончила библиотечный институт, считавшийся самым непрестижным, и поехала вместе со мной. Знаешь, все шло гладко, пока не узнала, что я стану работать в милиции! Ей это не понравилось, но больше всего раздосадовал мой мизерный оклад. Ольга целый год не могла смириться со всем этим и уже хотела уходить от меня. Но как-то случайно я обронил, что буду работать в одной следственной группе вместе с Олегом. Видно, тогда поняла, что, став моей женой, ничего не приобрела, но и не потеряла. Правда, и я стал попрохладнее. Не сдувал пылинки, как поначалу, заставил ее найти работу, а не сидеть дома без дела.