Анатолий Гончар - Пепел победы Страница 38

— А президент? Ему и министрам тоже надо каяться? Допустим, они расскажут о своих грехах. — Шамиль усмехнулся. — Как им после этого оставаться на столь больших должностях?

— А что президент? Он такой же человек, как и все прочие. А что касается людей, занимающих большие должности… Ты же видишь, большая часть того, что ими делается, ведет страну к развалу. А теперь представь: ты президент, но тебя привели к этой должности не за красивые глаза, не за ум, хотя это вовсе не отрицается. Причина одна — на тебя есть компромат. Ты видишь, что творится со страной, хочешь помочь ей и ее народу, но тебя держат на коротком поводке, шантажируют. Ну, оступился ты по молодости, завербовали тебя или еще что. Твое сердце разрывается, но ты ничего не можешь поделать, знаешь — уйдешь, и будет еще хуже.

А при объявлении политики покаяния у любого чиновника, даже хоть самого президента, появится шанс. Ты думаешь, люди не простят? Да легко! Наш народ в душе добрый и понимающий, только ему нужна честность. Выйди президент, выступи хоть по тому же зомбоящику и скажи про свою вину, покайся он, открой все как есть, обещай, что дальше все будет не так, все изменится. Народ его не отвергнет, простит и пойдет за ним дальше. Нам надо учиться прощать друг друга. Да, только так. А как иначе?

В стране, где кругом коррупция и криминал, другого пути просто нет. Необходимо начать все с чистого листа. Как будет выглядеть покаяние? Необходимо создать комитеты или общественные приемные, как их ни назови, куда люди будут приходить и каяться в своих прегрешениях. При этом любое экономическое преступление должно быть обложено налогом. Не надо пробовать вернуть все, что было украдено за эти годы. Это невозможно, но десять или двадцать процентов возвратить в казну следует. При этом люди должны проникнуться пониманием того, что без этого спасти страну не удастся.

Но к любому прянику должен быть приложен кнут. На покаяние необходимо отвести шесть месяцев, затем выборочно, методом тыка определяется одна отдельно взятая область и выворачивается вся ее подноготная. Всех личностей, уличенных в сокрытии криминала, судят по ужесточенным законам. Смертная казнь для убийц, насильников, предателей, пожизненное заключение взяточникам, казнокрадам и подобным персонам. Процессы освещаются на всю страну, после окончания дается еще два месяца на покаяние, но уже с восьмидесятипроцентной конфискацией наворованного и награбленного.

Затем страна начинает жить по новым законам, где во главу угла ставится порядочность и честность. Естественно, все сказанное мной смахивает на утопию, но нам она и нужна. Требуется чудо. У нас просто нет другого выхода. По-другому никак, иначе народы России навсегда исчезнут. Я не знаю, кто придет им на замену — китайцы, арабы, негры. Да оно и не важно. Главное в том, что живущих ныне народов не станет. Вот и вся арифметика.

Ефимов замолчал, а Айдаров не нашел слов, чтобы о чем-нибудь спросить. Они еще долго сидели рядом, задумчиво глядя на холодные вершины окружающих гор. Неуклонно приближался вечер.

— Тишина, тепло, покой, хорошо, — неожиданно заметил Ефимов.

— Благостно, — поддержал Шамиль и заулыбался.

— Кофе будете? — К Ефимову и Айдарову, наслаждающимся покоем, подсел старший сержант Прошкин, держа в руках большую металлическую кружку.

— Пару глотков, — согласился Ефимов скорее из вежливости, чем действительно желая хлебнуть обжигающе-горячего напитка. Но, попробовав, он с одобрением качнул головой. Кофе был крепким и в меру сладким, точно таким, как он и любил.

— Благодарю. — Сделав еще один глоток, Ефимов вернул кружку хозяину. — Хорошо получилось.

— А то! — Прошкин не без удовольствия воспринял похвалу. — Во сколько выходим?

Машинально взглянув на часы, Ефимов усмехнулся. Если бы он еще помнил время восхода и захода солнца.

— Выдвигаемся сразу, как только начнет темнеть. Думаю, что за хребтом нас никто разглядеть уже не сможет.

— Значит, станем работать ночью? — уточнил Прошкин, и Ефимов вдруг понял, что тот все же боится этого спуска в темноте, предстоящего им.

— Именно ночью, — подтвердил прапорщик, словно бы и не заметив эмоций, мелькнувших на лице Виктора.

— Уже скоро начнет темнеть, — заметил Айдаров.

— Может быть, и не так скоро, — не согласился с выводом Шамиля Ефимов. — Но ты прав, пора начинать собираться. Веревки, обвязки и прочую «горку» пусть приторачивают сверху или вообще берут в руки. А все остальное в рюкзак, оптику заверните в камуфляжи и суйте на дно. Сверху уложите «шаманы». Из русла выберемся, придется переодеваться и ползти. Иначе не получится.

Сборы длились недолго. Когда все оказалось уложено, солнце коснулось горизонта. Радисты вошли в связь и доложили наверх, что группа приступает к выполнению задания. Теперь «Байкал» мог хранить молчание вплоть до успешного завершения или, наоборот, провала своей миссии.

Глава 9

— Не спеша начинаем движение, — скомандовал Кострыкин, и группа двинулась под гору.

По расчетам Ефимова, они должны были достигнуть нужного места к моменту, когда пространством завладеет настоящий сумрак. Света будет еще достаточно, чтобы видеть друг друга, близкие предметы и камни, но охрана не сумеет разглядеть их с вышек.

Все получилось как нельзя лучше. Прежде чем переваливать через хребет, Ефимов решил отправиться к обрыву небольшой группкой. Подняв руку, он остановил бойцов, идущих впереди, и, пользуясь тем, что освещенность позволяла видеть его действия, постучал пальцами по своему плечу. Командир появился почти сразу.

— Ваня, ты с группой оставайся пока здесь, жди. Мы с Шамилем быстро метнемся до обрыва, посмотрим, что там к чему, и сразу за вами. Добро?

— Действуй. — Лейтенант одобрительно кивнул.

— Шамиль, — тихо позвал Ефимов, быстрыми шагами продвигаясь к голове группы. — За мной!

— А я? — растерянно пробормотал Прошкин.

— Жди здесь, мы быстро, — приказал прапорщик и споро скрылся за серой стеной сумрака.

Шамиль шагал следом.

Им сильно повезло. Случайным образом Ефимов и Айдаров сразу же вышли на участок, где проводили занятия по горной подготовке местные подразделения. На относительно ровной скальной площадке имелись проушины с закрепленными на них карабинами, отчетливо видимые в серой мгле.

— Ну вот, а ты, дурочка, боялась! — Такого подарка Ефимов не ждал.

Не надо ничего придумывать, веревки наличествуют, обвязки, карабины, восьмерки тоже. Снаряжайся и шуруй вниз. Аля-улю, гони гусей!

— Шамиль, давай мне веревку и беги за нашими. Надо поторопиться, пока не стало совсем темно.

— Бегу! — Айдаров скинул рюкзак и растаял, как туманный призрак. В воинском гарнизоне тоскливо взвыла и тут же замолкла собака. В тишине стало слышно, как глубоко под обрывом, стремясь быстрее убежать к морю, река бьется о камни, лежащие в русле. Вслушиваясь в затухающие шаги Шамиля, Ефимов нагнулся, привязал веревку к карабину и бросил свободные концы вниз.

Затем он огляделся по сторонам, различил смутные очертания человеческой фигуры и негромко окликнул:

— Сюда! Старшие троек, ко мне!

Вместе с ними к прапорщику подошел и командир группы.

Сергей пояснил:

— Значит, делаем так: закрепляем две веревки, по одной начинаем спускаться, по второй сразу же вниз рюкзаки. Оружие за спиной. Порядок таков: я, затем головняк, старший тройки замыкающий, следом первая тройка ядра, Федор крайний. Дальше командир и радисты. Замыкающим пойдешь ты, Олег. Смотри, саморазвязывающимся узлом я баловаться не стал. Перед тем как спускаться, отцепишь веревку и просто пропустишь через карабин. Мы снизу за второй конец подстрахуем. Проверив и убедившись, что все отправили вниз, сбрось грузовую веревку. А это касается всех: спустился, принял свой рюкзак и сразу отошел в сторону, чтобы не мешаться. Воду набирать обязательно, всем. Неизвестно, когда следующий раз получится заправить емкости. Вроде бы у меня все. Командир, у тебя что-то есть?

— Не расшибитесь. — Непонятно было, потребовал это лейтенант или попросил, но пояснений не последовало.

Спецназовцы начали ночной спуск в пропасть. Ефимов, Айдаров, Башмаков, Прошкин, дышавший, как загнанная лошадь.

— Перчатка жжется, рука левая… пальцы не разгибаются, — бухтел старший сержант, пытаясь отцепить восьмерку.

— А ты что, на ней висел? Свободно держаться надо было, а правой скорость регулировать. Подвел руку, назад отклонился и пошел, — учил его Шамиль, помогающий отстегнуться.

— Да пошел к лешему, ты, обезьяна татарская! — огрызнулся Прошкин. — Без тебя знаю.

— Вот еще жаба полигонная нашлась! Я ему помогаю, а он ругается! — Шамиль рассмеялся.

— Хватит болтать! — одернул парней Ефимов и, не дожидаясь их реакции, отправился набирать воду.