Сергей Зверев - Люди шторма Страница 39

Саблин сразу узнал старпома. Он выглядел точно так же, как на фотографиях. Вот только щеки немного запали. Напарники собрались вместе. Никто не был серьезно ранен. Только несколько царапин и ссадин. Боцман обратился к старпому:

– Господин Нигматуллин, вам лучше вернуться в рубку. Здесь все еще не так безопасно, как вы думаете.

– Ну, разрешите хоть немного поучаствовать. У меня за эти дни столько ненависти к этой швали накопилось, что мама не горюй, – стал упрашивать тот.

– Мы прекрасно понимаем ваши чувства. Но и вы поймите нас. Наша задача состоит в том, чтобы вернуть вас и весь экипаж «Астрахани» домой живыми и здоровыми. Нужды в том, чтобы вы участвовали в операции вместе с нами, нет. Так что возвращайтесь в рубку, – настоял на своем Саблин. Нигматуллин был вынужден подчиниться. Он передал бойцам автомат и вернулся назад.

Новая перестрелка на «Астрахани» не могла остаться незамеченной на катере сопровождения. Тем более что майор Хлебоказов продолжал пристально следить за судном. Его не устраивал недавний ответ подполковника Сахатова. Ему казалось, что начальник чего-то недоговаривал и стремился умышленно притупить внимание группы сопровождения. Однако после стольких автоматных очередей и срабатывания световой гранаты даже дурак мог понять, что на «Астрахани» что-то неладно. И все же майор не спешил приступать к решительным действиям. Ему было мало увидеть и услышать. Ему хотелось получить приказ от вышестоящего начальства. Он снова попытался связаться с Омаром. На этот раз попытки оказались безрезультатными. Рация гэбиста не отзывалась. Тот просто-напросто отключил ее, не желая вызывать лишнего шума.

Хлебоказова терзали смутные сомнения насчет молчания подполковника. Некое беспокойство вызывало еще и приближение самоходной баржи с особым грузом. Баржа двигалась несколько странно. Скорость постоянно менялась. Курс тоже корректировался. Но это был лишь дополнительный тревожный момент. Заниматься поиском его объяснений майор не стал. Он решился связаться с вышестоящим командованием «через голову» Омара. Высокий чин, оценив ситуацию, отдал приказ – начать обстрел «Астрахани», а затем взять судно на абордаж. Неуемный командир группы сопровождения с нескрываемой радостью промолвил: «Есть!» и повторил приказ подчиненным.

Выпроводив Нигматуллина, русские морские спецназовцы заторопились закончить освобождение соотечественников. Они знали, что на нижней палубе в каждой из кают вместе с моряками находятся по одному человеку из числа охраны. Три каюты. Три охранника. Именно их нужно было как-то выманить наверх и нейтрализовать. В том, что каждый из них слышал выстрелы, сомнений не было ни у кого. Просто так никто из охранников не стал бы выходить из каюты, а уж тем более подниматься на верхнюю палубу. Русские опасались, что те возьмут моряков в заложники. Опасения эти возникли еще в момент составления детального плана операции. Поэтому заранее был продуман вариант вызова охранников наверх. Боцман заучил соответствующую фразу на местном языке. Его произношение, безусловно, было далеким от совершенства. Но этого совершенства от него и не требовалось. Ведь фраза из его уст звучала с таким же акцентом, как бы и из уст майора Хлебоказова. Майор не зря был назначен ответственным за обеспечение сопровождения на катере береговой охраны. Омар посоветовал.

«Я майор Хлебоказов! Приказываю вам оставить каюты и подняться наверх!» – громко крикнул Боцман. Спецназовцы, услышав знакомый акцент, ни на секунду не усомнились в том, что приказ мог отдавать кто-то другой. Они вышли из кают, заперли их снаружи и, растерянно переглянувшись, направились к лестнице. Бойцы не ожидали подвоха. В тот самый момент, когда первый из них ступил на лестницу, начал действовать реальный майор Хлебоказов и его подчиненные. Катер сопровождения резко увеличил скорость, пытаясь нагнать «Астрахань». И группа Саблина, и даже спецназовцы МГБ услышали гулкий рев мотора. Через пару секунд с катера сопровождения последовал приказ, передаваемый через громкоговоритель: «Приказываю остановить судно! Даю вам на это десять секунд! В случае невыполнения приказа будет открыт огонь!» Русских передернуло. Спецназовцы потеряли свою недавнюю решительность и замешкались у лестницы. Капитан Горецкий принял решение увеличить скорость, чтобы попытаться уйти в отрыв.

– Ну, что, Виталий? Ты разберешься с этими, а мы с Катей займем оборону, – предложил Зиганиди.

– Хорошо. Так и сделаем, – согласился тот и пожелал напарникам: – Берегите себя.

– Спасибо. И ты себя. Нам ведь не впервой, – ответил Коля, убегая к месту будущей обороны.

Майор Хлебоказов не сводил глаз с часов. Секундная стрелка коснулась цифры «10», но «Астрахань» не остановилась. Она лишь еще больше увеличила скорость. Майор приказал не отставать и преследовать судно, что бы ни происходило. Выведенные скопом в носовую часть катера бойцы начали обстрел преследуемого судна. Со специальной надрубочной кабины ударил пулемет. Пули бешеным градом летели в сторону «Астрахани», врезались в борта, шлюпки, контейнер, стены надпалубного помещения. Как ни старались Коля и Катя, но ответного прицельного огня открыть не удавалось. Вражеский огонь был слишком плотным. Любой подъем выше уровня фальшборта был чреват смертельным ранением. Тем не менее русские решили отстреливаться хотя бы вслепую. Зиганиди и Сабурова, не высовываясь из-за фальшборта, закинули на него автоматы и начали стрельбу. Ответный огонь несколько отрезвил головорезов и их командира. Пули ранили сразу нескольких громил. Хлебоказов приказал своим людям покинуть носовую часть катера. Пулеметная стрельба, однако, продолжалась. Майор обдумывал новое решение.

Спецназовцы, остававшиеся на нижней палубе «Астрахани», подниматься наверх по-прежнему не спешили.

– Что случилось, господин майор?! – крикнул один из них, считая, что обращается к Хлебоказову. Кричал он на местном языке, и Саблин смог уловить лишь вопросительную интонацию и созвучное русскому упоминание воинского звания. Чтобы не молчать, он снова промолвил заученную фразу:

– Приказываю вам оставить каюты и подняться наверх!

Спецназовцы переглянулись, и один прошептал:

– Что-то здесь нечисто. Повторяет то же самое, как попугай. Может, это запись?

– А как проверить?

– Надо еще что-нибудь спросить.

Боец набрался смелости и опять-таки громогласно обратился к «майору Хлебоказову» с вопросом на местном языке:

– Твоя бабушка печет вкусные лепешки?

– Бляха, мужики, я же не знаю в совершенстве ваш язык! – Боцман рискнул перейти на русский. – Поднимайтесь. Здесь большая беда. Часть бойцов на катере сопровождения оказалась предателями. Сейчас с ними ведется бой. Нужна ваша помощь.

В ответ на это спецназовец нажал на спусковой крючок и выпустил очередь на голос.

– Наш командир хорошо знает язык. А ты подставная утка! – заорал он, как умел, по-русски.

Виталий не замешкался с реакцией – открыл стрельбу в ответ. Бойцы прильнули к стенам. Теперь, когда карты были открыты, они задумались над тем, как спастись. Не только от пуль, но и уйти от возмездия русских. Иногда бывает, что одинаковая мысль может прийти в головы одновременно нескольким людям. Изредка случается, что этими людьми являются спецназовцы МГБ прикаспийской республики.

– Хватаем по моряку и прикрываемся ими, как живым щитом, – озвучил идею самый бойкий.

Все с пониманием двинулись к дверям кают, чтобы осуществить задуманное. Однако отпереть хотя бы одну из них им не удалось. Двери были заблокированы изнутри. Инструкции о необходимости это сделать моряки обнаружили сразу же после ухода охраны. Это были простые распечатанные на стандартных листах предупреждения: «Моряк, закрывай плотно дверь! Во избежание простуды пользуйся профилактической повязкой!» Спецназовцы до этого не придали им никакого значения. А вот моряки сразу поняли, что это были послания для них. Поэтому двери заблокировали, а на лица надели ватно-марлевые повязки, запас которых нашли в коробках под койками.

– Открывайте, а то мы начнем стрелять! – закричал разъяренный боец.

В ту же секунду Боцман метнул одну за другой дымовые гранаты. Клубы едкого дыма заполнили коридор. Вражеские спецназовцы закашляли. Сам же Боцман быстро натянул респиратор и, возобновляя стрельбу, рванул на нижнюю палубу. Противник едва успел опомниться, как оказался под свинцовым градом. Двое были убиты сразу. Третий одной рукой прикрывал нос и рот, а другой – держал автомат и навскидку стрелял в русского. Саблин сразу же опустился вниз и сиганул врагу под ноги, лишая того равновесия. Оба рухнули на пол. Русский решил воспользоваться преимуществом и сразу же навалился на спецназовца, нанося тому удары левой рукой. В правой он крепко держал автомат. Противник мучился от кашля, но не сдавался. Он даже сумел каким-то чудом уловить момент и перебросил свой автомат так, чтобы держаться за него обеими руками и давить на шею напавшего. Виталий тут же предпринял ответный ход. Он резко опустил голову, ударяя лбом врагу в переносицу. Тот обмяк и ослабил хватку. Русский тут же приподнялся и своим автоматом начал душить спецназовца. Он хоть и вяло, но все-таки пытался сопротивляться. Цеплялся за рукава, дергал ногами и плечами. Казалось, что вырваться было невозможно и конец неминуем. Однако внезапно произошло непредвиденное. Дверь пустой каюты, приспособленной под хозпомещение, распахнулась, и оттуда шмыгнула тень вооруженного человека. Саблин уловил это и быстро дернул на себя спецназовца, прячась за ним. Как раз в это мгновение неизвестный открыл стрельбу. Пули ударили в спину бойца местного МГБ. Русский, не выжидая, вскинул автомат и нажал на спусковой крючок, выпуская несколько очередей. Незнакомец упал, скошенный пулями.