Михаил Нестеров - Вольные стрелки Страница 39

– У тебя ордер на квартиру на четвертом или пятом этаже?

Те, кто понял ее шутку, рассмеялись.

Многие испытали нечто похожее на огромное дежавю, когда на восточной части площади униформисты стали устанавливать столы. Одна из дам вспомнила, как в японском ресторане повар готовил мраморное мясо на раскаленном столе-жаровне, рядом с обеденным столом, прямо на ее глазах. А тут все гости стали клиентами. Кто-то наградил аплодисментами невидимого, как в сказке «Аленький цветочек», хозяина. И настроился на большее.

Все гости попали в настоящее закулисье. Прямо у них на глазах рабочие разгрузили аппаратуру. Одни настраивали лазеры, другие – музыкальные инструменты. И они перестали быть особо важными персонами, главными действующими лицами стали униформа, музыканты, официанты, повара. Они делали свою работу, не замечая клиентов; они бы прошли сквозь любого, не посторонись он вовремя.

Официанты разносили напитки и бутерброды на шпажках. К услугам гостей был шведский стол, главным на котором стала огромная чаша с ароматным пуншем.

А раут тем временем постепенно растворялся в ночи. Организатор не спешил включать иллюминацию. На столах зажглись свечи. Неяркий свет выхватывал сосредоточенные лица лазер-джеев. Но вот погас и он. Надолго.

Внезапный порыв ветра задул свечи. Городок погрузился во тьму. Он по-настоящему умер. Среди публики пронесся тревожный шепоток. И казалось, это он родил зеленые всполохи на цокольном этаже центрального здания, родил звуки быстрых ног. Мыши. И – королева мышей. Ее лазерная проекция заметалась по стене, показалась на карнизах и балконах, отразилась на черных стеклах опустевших квартир. Мышь бежала от страха, который окружал ее со всех сторон, и наконец юркнула в спасительную нору; за ней ринулась вся мышиная стая. Вовремя. На их месте вырос призрак с автоматом на груди и книгой в руках. Он прочитал устав-заклинание, вызвав еще одного призрака. И еще одного. Легкий, как утренний туман, дымок начал подниматься с земли. Образы трех фантомов перенеслись на дымное облако и стали подниматься вместе с ним, парить над землей, а затем трансформироваться в боевые самолеты...

Это стало сюрпризом и для Юрия Чернова. Он ничего не знал об этом эффекте, который действительно оказал на публику сильное психологическое воздействие. Три призрака окончательно приобрели очертания истребителей и поднялись высоко над землей. Чернову показалось, сейчас они обрушатся на них сверху, но... Выстреливший яркий лазер порвал их в клочья. Быстрый, как и положено свету, ослепительно синий, он заметался по небу, собирая контуры фантомов, и складывал из этого материала яркое современное здание, этаж за этажом. И сразу же в нем зарождалась жизнь. Вспыхивали окна, звучала рождественская музыка. Жить, не теряя ни мгновения, не дожидаясь, когда достроят еще одну стену, потолок, этаж, крышу.

– Боже, – прошептал Чернов, у которого спина покрылась инеем. Он уже знал, какой ответ получит от Вейсберга, если задаст ему вопрос: «Стоило ли это шоу затраченных на него денег?» – «Да. Каждого потраченного рубля».

Он не смог пересилить себя и поправил бокал в руке какой-то дамы, из которого ей потекло под ноги белое, искрящееся под лазером вино. Но не посмел поднять ей отвисшую челюсть...

Лазер тем временем выстроил здание, и оно дрожало от собственного великолепия. Так могло продолжаться вечно.

Проекция здания осталась, но поблекла перед вспыхнувшей звездой, в небесном блеске которой публике явился сам Юлий Вейсберг. Он шел с бокалом искрящегося шампанского навстречу гостям, явившись из темноты и тумана, сухим – из парящей воды. Множество образов родило его появление...

Но еще главнее этого события было само продолжение торжественного приема. Это только начало, а что будет дальше? Мороз по коже.

Первый, кому Вейсберг пожал руку, был генерал Разлогов. На генерале была полуспортивная обувь, черные брюки и зеленый клубный пиджак с серебристыми пуговицами. В этом костюме он походил на гольфиста на церемонии чествования.

Они не только обменялись рукопожатием, а даже обнялись – публично, стоя на периферии плаца, но освещенные так, как если бы находились в центре. Вейсберг не удержался от повторного вопроса, который не давал ему покоя, на который и он в свое время давал ответ. Но цена его выросла в тысячу раз.

– Что будешь делать со своим миллиардом?

– Дался же тебе этот миллиард!

Вот так они перешли на «ты».

Вейсберг избавился от того тягостного чувства «армии» за спиной этого моложавого генерала. И вообще, подумал он сейчас, взбредет же такое в голову!

– Поздравляю!

– Спасибо! Я не должен беспокоиться?

– Насчет Ха...

– Никаких имен! Сегодня я именинник. Я сегодня отрезал часть московского пирога.

– Мне нужно отдать приказ своим людям. Не беспокойся, они сдуют пыль с ее обуви. И никаких имен.

Вейсберг кивнул: согласен. Затем привлек внимание Мусы Сараева. Это была спланированная стыковка.

– Отойдем, – предложил Разлогов Сараеву, – где потише. – На ходу вынимая телефон, Разлогов направился туда, откуда минутой раньше явился перед гостями сам Вейсберг. Там действительно было чуть тише, но гораздо светлей, и генералу не нужно напрягать голос.

Плечистые и небритые охранники, приехавшие на «Хаммерах» и «Кайенах», выразительно посмотрели на генерала. Им показалось, он шагнет мимо них в подъезд. Но тот остановился в нескольких шагах. Окончательно погасил их волнение подоспевший за генералом авторитетный Муса Сараев.

Нажав на клавишу вызова, генерал дождался ответа Сергея Глумова и включил громкую связь.

– Как там наша голубка?

– Она в порядке. Правда, голубей стало больше в три раза.

– Я дал слово, что ты сначала сдуешь пыль с ее лапок, а потом уже вернешь на место.

– Я просто верну ее на место. А пыль пускай сдувает сама. Это ее лапки.

Генерал тихонько рассмеялся.

– Дело сделано, – сказал он. – Верните голубку в клетку.

– Ясно.

Генерал разговаривал с Глумовым по телефону, но если бы он склонился над подвальным оконцем, то смог бы увидеть Сергея, его неповторимую полуулыбку-усмешку. Сейчас на его лице было багрянцем написано: «Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадтский лед».

– О каких еще трех голубях говорил твой человек? – заинтересовался Сараев.

– «Ваш» человек, – осадил зарвавшегося рэкетира генерал. – Еще не вырос тот виноград, из которого сделают вино, что услужливый официант разольет в бокалы, а мы поднимем и, скрестив руки, выпьем на брудершафт да поцелуемся.

– Много текста, – поморщился Сараев.

Генерал бросил в рот освежающую конфету и, нарочито громко посасывая, дал ответ на вопрос:

– Три голубка, о которых сказал мой человек, из СКВР.Двое из них – мои агенты.Так что не беспокойся, у меня везде все схвачено. – Демонстративно глянул на часы и поторопил Сараева фразой: – Мои люди выводят заложницу. А значит, берег реки останется без охраны. Тебе стоило бы...

– Я знаю, что мне делать.

Сараев, отдавая должное генералу, при нем отдал распоряжение своему помощнику:

– Выставляй пост на берег. Да, как и договаривались.

«Раз уж я снова здесь...» Сараев решил еще раз осмотреть этот подъезд, квартиру за квартирой. Ему отчего-то не давал покоя последний этаж. Наверное, потому, что он у него ассоциировался с шестым этажом книжного склада в Далласе, с которого менее чем за шесть секунд Ли Харви Освальд совершил три выстрела в машину президента Соединенных Штатов. Одним из выстрелов был убит президент, двумя другими – ранены губернатор Техаса и случайный прохожий. Убийца сделал и четвертый выстрел, отправив на тот свет местного полицейского. Согласно выводам комиссии, Освальд «действовал в одиночку, без чьего-либо совета или помощи».

Лично Сараев считал террористом номер один именно Освальда. И вообще, его биография заслуживала внимания. Так, Сараев, к своему удивлению, узнал, что тот пару лет прожил в Советском Союзе, женился на минчанке. Он бы не удивился, если бы на последнем этаже этого здания повстречался с «лучшим стрелком Белорусской ССР».

Сараев проводил генерала Разлогова взглядом и, лишь неопределенно кивнув Ахмеду Кушеву, скрылся в подъезде. Он только на секунду задержался на площадке первого этажа и легко взбежал на пятый. Там он вошел в квартиру 48, окна которой выходили на площадь. В первую очередь отыскал глазами своего шефа и покачал головой. Если бы у Сараева была винтовка и аттестат самого паршивого стрелка в мире, и то он без труда ухлопал бы босса. А заодно и генерала. И чтобы быть последовательным, оцарапал случайного прохожего.

Сараев поднялся на бесчердачную крышу, которая идеально подходила для игры в большой теннис. Он не стал задерживаться там, поскольку прямо у него над головой разыгрывался лазерный бал. Он спустился вниз уже из другого подъезда.