Илья Деревянко - Зачистка территории Страница 4

– Почему так холодно?

– Отопление испортилось, – мерзко хихикнул Петька. – Но обещаю – скоро ты согреешься!

– Жора, помолчи, тебе вредно разговаривать, – с фальшивой заботой посоветовал водитель второй машины.

– Хорош, давайте тут, – распорядился Артур, когда они вошли на широкую, освещенную луной поляну. Раненого грубо швырнули на землю. Со словами «Прощай, дубина» Артур выстрелил из пистолета ему в голову. Затем мертвеца обильно полили бензином и подожгли...

Спустя пятнадцать минут после ухода убийц Андрей Белецкий, с трудом спихнув с себя тяжелое тело Матвеева, выбрался из-под стола. Взору его предстала ужасающая картина. Совсем недавно нарядный, заполненный веселыми гостями зал превратился в свалку изуродованных трупов: мужчины, женщины, дети... Воздух пропитался запахом крови. В двух шагах от Андрея распластался на полу изрешеченный пулями Сахар. На сцене, среди обломков аппаратуры, валялись скомканные тела музыкантов. Фактически обезглавленный жених крепко держал обеими руками останки невесты. Особенно жутко выглядели мертвые ребятишки: маленькие, жалкие, окровавленные комочки с испуганно вытаращенными, остекленевшими глазенками. У Андрея мучительно заныло сердце.

– Господи! Детей-то за что? – дрожа губами, прошептал он. Белецкий-младший с минуту постоял, покачиваясь, потом на непослушных, налитых свинцом ногах медленно побрел к дверям. Ни одно из зеркал не уцелело. Поэтому двадцатитрехлетний парень не мог видеть свою, ставшую совершенно седой голову...

Глава 2

Статья называлась «Теплое поздравление от братвы» и занимала целый разворот популярной в Н-ске газеты «Городские хроники»[12].

«Один из лидеров преступного мира, Иван Горелкин, больше известный как Горелый, получил в день свадьбы щедрый подарок! В морге из него вынули свыше двадцати пуль!

Поздравители «уважили» и невесту, некую Ирину Васильеву, не забыли многочисленных гостей. Всех одарили, не скупясь, с размахом! Мало не показалось!» – ерничал автор статьи, штатный корреспондент «Городских хроник» по фамилии Лобкович.

Белецкий-старший скрипнул зубами. «Тварь ползучая! – с ненавистью подумал Виктор. – Нашел чем шутить, поганец! Пять детей погибло, двенадцать женщин, включая Иринку, а он в дешевом остроумии изощряется! Сволочь бессовестная!»

– «Ни для кого не секрет, кто именно столь сердечно поздравил новобрачных, – подавив вспышку ярости, продолжил вслух читать Белый. – У Горелого, как и у его непосредственного руководителя, подельника Виктора Б., издавна сложились на редкость «дружеские» отношения с не менее известными в городе «братками» – Вадимом А., Станиславом К. и прочими весьма колоритными личностями, проживающими в Западном районе...»

Матюгнувшись, Виктор швырнул газету на ковер.

– Ну, каково?! – обратился он к трем новым бригадирам – Александру Малышеву (по прозвищу Бутуз), Николаю Калмыкову (Калмыку) и Сергею Бакалейщикову (Перцу). Старые, проверенные в делах товарищи, они автоматически заняли вакантные места убитых Горелкина, Крымского и Матвеева. Встреча проходила в загородном доме Белого, находившемся в тридцати пяти километрах от Н-ска.

Особняк Белецкого как две капли воды напоминал горелкинский, за исключением цвета. Красному кирпичу Виктор (возможно, в соответствии со своей фамилией) предпочел белый. По причине холодной погоды, нежданно-негаданно установившейся в начале мая 1999 года, окна в комнате были плотно закрыты. В отделанном черным камнем камине пылал яркий огонь.

– Действительно «ни для кого не секрет!» – стиснув зубы, процедил пахан. – Прав газетный пидор! Артема да Кривого работа! – (Белецкий имел в виду лидеров Западной группировки – Вадима Артемова и Станислава Кривицкого.) – Короче, ваши предложения?

– Нужно нанести ответный удар! – угрюмо пробурчал Николай Калмыков, плотный ширококостный мужчина с кривым носом и маленькими, утопающими в мясистых складках обрюзгшего лица тусклыми глазками.

– Мочить козлов однозначно! – поддержал Калмыка сухопарый, щеголеватый, внешне напоминающий сатирика Михаила Задорнова Перец.

– А твое мнение? – спросил Белый Бутуза.

– Согласен! – лаконично ответил сорокалетний Александр Малышев с округлым, в ямочках лицом и сдобной фигурой, похожий на добродушного колобка, но с жестоким, волчьим взглядом.

– Чушь собачья! – тихо молвил Белецкий-младший, доселе безмолвно сидевший в дальнем углу. После пережитого потрясения выглядел он более чем скверно – абсолютно седой, осунувшийся, глаза, как у столетнего старика... – Чушь! – убежденно повторил Андрей. – Не похоже на Артема! Чересчур бесчеловечная расправа! Натуральная бойня! Артемов, понятно, фрукт еще тот, но не до такой же степени! Те выродки в упор добивали плачущих детишек, баб... Да не просто, а с шутками-прибаутками. Один, помню, все приговаривал, хихикая: «Не бойтесь, пташки, дяденька не сделает вам бо-бо...» Затем стрелял... А я лежал под столом, придавленный трупом Матвеева, и задыхался от бессильной ярости...

...Между прочим, мне доводилось общаться со многими пацанами из Западной группировки, – проглотив комок в горле, добавил он. – Так вот – ни одного знакомого голоса я не слышал! Ни одного! Уверен, там орудовал кто-то другой!

Поднявшись с кресла, Белый подошел к младшему брату и положил ему ладонь на плечо.

– Ты, Андрюша, слишком переволновался, – мягко сказал Виктор. – Пережил тяжелейший нервный стресс. Не мудрено, что ты никого не узнал. Тут можно вообще с ума сойти! Что же касается бесчеловечности... Гм! Раньше Артем действительно не вытворял ничего подобного, однако люди имеют свойство меняться со временем. Часто в худшую сторону. Вот Вадька-падла и превратился в вурдалака. Или просто умело скрывал до поры свою подлинную сущность!

– Не верю! – упрямо возразил Андрей.

– Да пойми же, дурень! – начал постепенно раздражаться Белый. – Кроме Артема, больше некому! Во-первых, иных врагов у нас нет, мелкое шакалье типа банды Трофима не в счет. Не потянут! Силенок не хватит! Во-вторых, никому, кроме «западных», эта резня не выгодна!

– Не забывай о ментах! – напомнил Белецкий-младший. – Они любят братву лбами сталкивать!

– Ты, Андрюша, прямо-таки ребенок! – расхохотался Виктор. – Легавые-то с наших рук кормятся. По крайней мере, многие из них. Думаешь, я не проверил версию о причастности мусоров к случившемуся? Думаешь, я даром время терял? (С момента зверского расстрела свадьбы Горелого прошло более трех суток.) Не-е-ет, братишка! Первым делом я навел справки в мусарне. Связался с майором Юркой Ягодовым, дал в виде аванса пять штук зеленых и пообещал заплатить в десять раз больше, если он найдет убийц или заказчиков убийства среди своих коллег. Юрка аж затрясся от жадности! Поклялся все разузнать, из-под земли добыть нужную информацию. Но... вчера приплелся, поджав хвост, и уныло доложил – никаких концов! В ментуре стопроцентно уверены – погром на даче покойного Ивана дело рук Артема. Правда, улик у них по обыкновению нема. Одни домыслы... Впрочем, улики нам по барабану. Мы ж не суд! А майор-то чуть не плакал, жалеючи об ускользнувших из загребущих лап пятидесяти штуках! Я постарался утешить ментеныша: ищи, мол, Юра, ищи! Выкопаешь чего интересное, позвони на сотовый. Не поскуплюсь! С тем и расстались.

– Твой майор продажен, как Жириновский, – хмуро заметил Андрей. – Его могли запросто перекупить, предложив дополнительную сотку баксов!

– Ты полагаешь, я ограничился Ягодовым? – окончательно обозлился Белый. – Я, к твоему сведению, не простофиля и, естественно, навел справки у других прикормленных ментов. Конфиденциально пообщался с подполковником Свечниковым, с капитаном Зубовым... Результат аналогичный! Ну?! Что скажешь теперь? – Андрей промолчал.

– Приехал Слепень! – распахнув дверь, сообщил молодой боевик Гера Сокольский с короткоствольным автоматом наперевес. (После трагедии на даче Горелого верхушка Восточной группировки больше не пренебрегала мерами предосторожности. Особняк Белого заполнили вооруженные охранники.)

– Отлично! – обрадовался Белецкий. – Присутствие Слепня очень кстати. А вот и он, собственной персоной. Посторонись, Гера!

Олег Слепцов, иссиня-бледный, постаревший лет на десять, поддерживаемый под локоть шофером-телохранителем, хромая, вошел в комнату и осторожно опустился в кресло (простреленное в трех местах тело отзывалось на любое резкое движение тупой, ноющей болью). В душе же бандита произошел коренной перелом. Он постоянно (в том числе и в данный момент) вспоминал, как той страшной ночью, раненный, полуживой, выбирался из леса...

...Очнувшись, Олег не сразу сообразил, где находится. Поначалу ему показалось, будто в могиле.

«Бросили живым в яму, садюги проклятые. Сейчас закапывать начнут!» – с ужасом подумал бандит. (Изуверские действия «масок» в доме Горелкина не исключали такой возможности.) Слепень в отчаянии зарыдал, но вскоре понял – поблизости нет ни одной живой души. Высоко над верхушками деревьев мерцали светлячки звезд. Было тихо. Убийцы давно уехали. Утерев глаза, Олег взглянул на часы – начало второго! Долго же он пролежал без сознания... Лес по-прежнему молчал. Температура воздуха опустилась ниже нулевой отметки. Примораживало.