Уоррен Мерфи - Оружие разрушения Страница 4

Римо вышел из «блейзера», дождался, пока дама скроется в магазине, и принялся пинать шины ее «мерседеса». Методично, одну за другой. Носок его ботинка отскакивал от толстой резины. И после каждого удара раздавалось шипение спускавшей камеры.

Когда Римо вновь сел за руль покалеченного «блейзера», «мерседес» суровой дамы просел на обода колес.

От «блейзера» Римо также отказался.

Шеф, естественно, не преминул заметить, что Римо, по всей вероятности, не умеет аккуратно ездить.

Римо, само собой, возразил, что в городе Бостоне существует только один способ аккуратно передвигаться в автомобиле – привязать к колесам по воздушному шару и парить над улицами.

– Сделаем еще попытку, – сказал он Смиту.

Последний автомобиль прибыл только что, точнее – утром. Римо взглянул на него и, энергично потирая руки, сообщил:

– Честное слово, не могу ждать.

Лучшего нечего было и желать. Главное – машина была красная. Вернее, красная с разводами. Римо и не знал, что на заводах машины окрашивают в красный цвет с разводами, как в былые времена. Подобную окраску автомобилей ему приходилось видеть лишь в детстве, когда даже мечта о собственном велосипеде полностью противоречила его финансовым возможностям.

Сейчас Римо двигался по Юго-восточному экспресс-шоссе, известному среди автомобилистов как Юго-восточное депресс-шоссе, а также – в лучшие дни – как Зеленый монстр. Он проводил испытания новой машины. Длинная, перегруженная транспортом, напоминающая застывшего над Бостоном удава эстакада. Скоро ее должны будут разрушить, чтобы освободить место для пришедшей ныне в упадок Центральной магистрали. Римо искренне надеялся, что городские власти проявят благоразумие и не забудут пропороть сердце этой змеи осиновым колом.

Машина буквально пылала под ярким июльским солнцем. Ее разглядишь и за много миль – немалое преимущество. В Бостоне водители нередко не замечают предметы, уступающие по размерам водонапорной башне.

Когда Римо съезжал с эстакады вниз, на Рокс-бери-масс-авеню, его подрезал отчаянно сигналящий черный «форд-рейнджер-бигфут». Его громадные колеса едва не грызли асфальт.

В былые времена Римо расстроился бы или даже разозлился. Сейчас же он лишь широко улыбнулся.

И тут же нажал на газ – и обошел «форд». Ошеломленный водитель едва успел показать Римо средний палец[1]. Тогда Римо легким движением одной руки вывел свою машину на соседнюю полосу. Водитель «рейнджера» попытался вытеснить его, но настоящего состязания здесь и быть не могло. «Форд-рейнджер-бигфут» – это всего лишь спортивный автомобиль. Римо же сидел за рулем внушительной четырнадцатитонной бронированной махины.

Римо оттеснил «форд» за боковую линию и, не довольствуясь малой победой, прижал его к ограждению. На протяжении целой мили крыло «форда» высекало искры из металлического барьера, и только после этого изрыгающий проклятия водитель вывернул руль в отчаянной, но бесплодной попытке вытеснить Римо, но добился только того, что задние колеса его автомобиля оставили черный след на асфальте.

– Вот это мне нравится, – изрек Римо, оставив посрамленного соперника позади.

– Вы сошли с ума, – проговорил сидевший рядом с ним доктор Харолд В. Смит. Щеки его побелели. Он прижимал к груди портфель, а глаза за стеклами очков без оправы казались совершенно безумными.

Смит приехал в Бостон только для того, чтобы лично вручить Римо ключи от машины и документы, подтверждающие его право пользования бронированным автомобилем. Римо уговорил его принять участие в пробной поездке. Сейчас Смит явно жалел о своей доверчивости.

– Я всего лишь защищался, – возразил Римо. – Разве вы не видели, как он меня подрезал? И не спорь.

С этими словами Римо аккуратно повернул на шоссе Непонсет – Куинси.

Серебристого цвета «хонда» внезапно пошла на обгон, подсекла машину Римо, и он едва не врезался в заграждение. Лишь его сверхъестественная реакция предотвратила катастрофу.

В салоне «хонды» сидели две монахини.

Пристроившись за «хондой», Римо дал долгий гудок. Та монашка, что не управляла автомобилем, высунулась из окна и швырнула в Римо четками. Четки ударились о бампер, скрепляющая их нить лопнула, и бисер рассыпался по асфальту.

– Вот видите! – торжествующе воскликнул Римо. – Надеюсь, теперь вы меня понимаете? Даже монашка за рулем становится мегерой.

– Невероятно.

– Бостонские водители – самые жуткие в мире.

– И вы – один из них, – бросил Смит.

– Что-о?

– Римо, вам же все это нравится.

– Да, мне нравится чувствовать себя на дороге уверенно, – с жаром откликнулся тот. – Мне нравится сознавать, что моя жизнь не висит на волоске, когда я выхожу из дома и еду в магазин. Нравится ощущать, что я сильнее и умнее какого-нибудь придурка, который садится за руль и при этом понятия не имеет, что значит водить машину.

– Итак, надо полагать, вы береште эту тачку?

– Еще бы! Кстати, у нее есть какое-нибудь название?

– Она называется «драгун».

– Ага, значит, я смогу объявить Чиуну, что ко мне на службу поступил тяжеловооруженный драгун.

– Вообще-то, – возразил Смит, – самое тяжелое вооружение я попросил убрать.

– Зря. В наших краях оно помогло бы поставить кое-кого на место.

– Чем меньше вес, тем меньше требуется бензина, – отрезал Смит.

– Тонко подмечено! И на сколько же миль хватает галлона бензина такому зверю?

– На три, – ответил Харолд В. Смит, директор официально не существующего сверхсекретного правительственного агентства КЮРЕ.

Когда Смит с Римо подъехали к частному дому в городе Куинси, мастер Синанджу уже поджидал их.

Худощавый, невысокий – всего пяти футов ростом, – он был одет в кимоно чайного цвета. Невзрачный человечек, но на лице его запечатлелась мудрость столетий. Кореец. Лысый. Карие глаза. Длинные ногти. Реденький пушок за ушами. Тоненькая, трепещущая на ветру бороденка. В общем, облик этого человека совершенно не соответствовал его репутации одного из самых грозных ассасинов двадцатого века.

Едва Римо выбрался из машины, как услышал недовольный, скрипучий голос:

– Как поживает великолепный дракон?

– «Драгун», – поправил мастера ученик.

– В этой провинции любят придираться к произношению, – проговорил Чиун. – Передо мной транспортное средство, официально находящееся в распоряжении мастера Синанджу, следовательно, я имею право почтительно именовать его драконом Синанджу.

– Это «драгун», – упрямо возразил Римо. – Смитти, объясните ему.

Мастер Синанджу перевел взгляд на человека, которого он называл Императором. Смит между тем успел вылезти из машины. Худой, даже тощий господин явно пенсионного возраста. На его портрет хватило бы одной серой краски: темные с проседью волосы, серые глаза, нездоровый сероватый оттенок щек. Казалось бы, Смиту при его внешности следовало бы особенно тщательно подбирать цвет костюма. Тем не менее глава КЮРЕ, как правило, носил серый костюм-тройку, и это помогало ему незаметно проникать куда угодно. Он здорово походил на хамелеона, способного менять цвет кожи, сливаясь с фоном.

– Называйте его как хотите, – сказал Смит. – Мне пора уезжать.

Редкие брови Чиуна поползли вверх, и кожа, обтягивающая лысый череп, покрылась складками.

– Так скоро? Но вы же только сегодня приехали, Император! Я хотел устроить пир в вашу честь.

– Спасибо, но мне действительно пора.

Старик наклонил голову.

– Велико наше разочарование, однако мы стоически перенесем эту боль и утрем наши горькие слезы, ибо понимаем, что мы – всего лишь слуги, мы – всего лишь инструменты, которые можно использовать, а затем выбросить, как поломанный меч. Я не обвиняю тебя, о прозорливец. Никогда не укроется наше убожество от твоих всевидящих очей.

И мастер Синанджу устремил испепеляющий взгляд своих маленьких карих глаз на ладони Римо.

– Надо же, не забыл, – проговорил ученик и вытянул руки вперед. Самые обыкновенные руки. Запястья, правда, необычайно широкие, но ладони могли принадлежать кому угодно. Пальцы скорее длинные, чем короткие, но ничуть не похожие на изящные пальцы пианиста. Ногти ухоженные, аккуратно подстриженные.

Это зрелище настолько потрясло Чиуна, что он закрыл рукавом глаза.

– Нет, не могу вынести вида таких чудовищных увечий! Отвернитесь, о Император! Римо, спрячь их поскорее, или ты навеки оскорбишь терпеливого Смита!

– Куда же я спрячу руки?

Римо развел руками, как бы демонстрируя, что на нем только белая теннисная майка и обтягивающие коричневые брюки.

– У тебя есть карманы.

– У меня вполне нормальные руки.

– Как ты можешь! Говорить такое, когда у тебя ногти как у ленивца!.. – зарычал кореец. – Припадаю к стопам вашим, о Смит. Когда-то хирург изменил лицо Римо. Возможно ли сделать что-то с его невероятными ногтями?

– Никогда не слышал о приживлении ногтей, – ответил глава КЮРЕ без тени улыбки.