Уоррен Мерфи - Бамбуковый дракон Страница 4

– В сорок пятом году, что ли? – спрашивал Римо. – Когда американцы и русские вышибли японцев из Кореи?

– Ваши исторические труды грешат неточностями. Не кто иной, как мастер Синанджу убедил злобного врага покинуть мою страну.

– Как ему это удалось, папочка?

– Он вступил в переговоры с японским императором. Хирохито вывел свои войска, и ему даровали жизнь.

– Очень уж долго они торговались.

При этих словах на лице Чиуна появлялась разочарованная мина.

– Ты по-прежнему мыслишь как белый человек, – сказал он. – Что такое тридцать пять или сорок лет в сравнении с вечностью? У бессмертного Дома Синанджу были куда более важные задачи, чем свержение узурпаторов-варваров.

– Приумножение своего богатства?

– Это вторая по значимости обязанность любого мастера.

– А первая?

– Стремление к просвещению, – отвечал Чиун. – В духе Синанджу.

Сейчас Римо следовало приступить к просвещению в духе предстоящего задания, но последние уроки пришлось отложить до встречи в отеле «Шангри-ла». Римо мог бы потратить свободное время на отдых, если бы не подозрение, что последние два часа кто-то сидит у него на хвосте.

Римо надеялся, что Фред и Фрида помогут ему разобраться в происходящем. Для этого им нужно было всего лишь оставаться самими собой.

Задание было очень простое – прикончить круглоглазого. Контракт предусматривал аванс в размере половины, а остаток предполагалось выплатить после того, как Синг Хоп Ма представит доказательства выполненной работы.

Ничего сложного.

Сплошное удовольствие.

Он нанял шестерых малайцев, которые должны были совершить убийство, сделав вид, будто бы это обычный уличный грабеж. Заказные убийства считались в Куала-Лумпуре тяжелейшим преступлением, и местные злодеи удовлетворялись изъятием у туристов карманных денег – американцы называли их «цыплячьим кормом», – поэтому Синг Хоп Ма нимало не сомневался в том, что, если его людей поймают, они будут молчать из страха, повинуясь инстинкту самосохранения. Синг Хоп Ма принадлежал к местному тонгу Бен Хоа и служил наемным убийцей с тех пор, как ему исполнился двадцать один год. Сейчас ему было тридцать три, он родился в семье малайских китайцев, которые сызмала служили тому же тонгу и воспитали юного Синга в духе почтения к традициям клана. Свое первое убийство он совершил в семнадцать лет, и тонг принял его в свое братство с распростертыми объятиями, оказав молодому человеку почести, от которых его отец едва не прослезился. Теперь Синг Хоп Ма был полноправным солдатом клана, и ему поручали задания, требовавшие от исполнителя опыта и мастерства. Как правило, задания эти были связаны с поддержанием внутренней дисциплины или денежными неурядицами, и лишь изредка – как, например, нынешний контракт – поступали со стороны. Услугами тонга могла воспользоваться другая семья или даже круглоглазый – лишь бы только у него хватило денег.

На сей раз объектом внимания Синга был ничем не примечательный американец. Шесть футов роста, темные волосы, ни шрамов, ни татуировок – во всяком случае, на виду. Сингу вручили фотографию, снятую на расстоянии скрытой камерой в то мгновение, когда объект проходил таможню в аэропорту. Судить о нем по фотографии было трудно. Обычный мужчина спортивного телосложения, но без этих бугристых мышц, которыми в Штатах щеголяют культуристы. В его облике выделялись только необычайно широкие крепкие запястья. Он мог оказаться кем угодно – дельцом или адвокатом, нажившим в одном из своих предприятий смертельных врагов.

Сингу не было нужды вдаваться в подробности. Его интерес в этом деле ограничивался вознаграждением, которое он получал в случае успеха. Ни причины убийства, ни последствия, которые оно могло вызвать за океаном, его не касались. Единственное, что имело значение, была его репутация, и зависела она от тщательности проработки деталей, но Синг проворачивал такие дела добрую сотню раз.

Ему и в голову не приходило, что операция может пойти не по плану.

Вдобавок к фотографии заказчик передал Сингу сведения о том, что его будущая жертва остановилась в «Мерлине», и головорезы-малайцы без труда выследили незнакомца, когда тот вышел из отеля и двинулся вдоль реки по набережной Джалан Ампанг, направляясь к югу в сторону городского рынка. Большинство круглоглазых, экономя силы, предпочитали ездить в такси, но этому пришла охота прогуляться. Он заглядывал в лавки, останавливался то тут, то там, чтобы переброситься словцом с уличным торговцем, но ничего не покупал и даже отмахнулся от разодетых шлюх, заполонивших Маркет-стрит.

Лучше всего было бы прикончить его неподалеку от рынка, думал Синг, втолковывая задание посреднику-малайцу и наблюдая за тем, как тот смешался с толпой и отправился на поиски своих приятелей. Задуманное Сингом групповое нападение было делом необычным, но такие происшествия все же случались. До убийства доходило очень редко, тем более если речь шла о круглоглазых. Единственной приемлемой альтернативой был бы сфабрикованный несчастный случай, но в таком деле на уличных хулиганов надеяться не приходилось, и Сингу Хоп Ма пришлось бы привлечь людей из тонга, уменьшив тем самым причитающийся ему гонорар. Уж лучше нанять малайцев и после завершения операции заграбастать все денежки.

Синг мог бы выполнить задание лично и потешить свою гордость, которая охватывала его всякий раз, когда ему доводилось прикончить круглоглазого, но он не хотел рисковать жизнью и свободой ради дела, не касавшегося семейства напрямую. Если бы этот человек принес вред тонгу – другое дело. В таком случае не потребовалось бы никакой платы, только распоряжение сверху – и оскорбитель расстался бы с жизнью. Время от времени Синг собственными руками выполнял задания руководства, но такое случалось, лишь если на карту была поставлена честь семьи, а расправа должна была послужить особым предостережением врагу. Сейчас у Синга было поручение иного толка, обычное заказное убийство; ни один член клана не пожелал бы впутываться в такое дело без особой необходимости. Пускай грязную работу выполняют малайцы, а Синг разделит награду со своим начальством.

Синг Хоп Ма был обычным предпринимателем вроде банкира или торговца, с тем лишь исключением, что его сделки порой заканчивались внезапной смертью.

Какая разница? Мужчины и женщины, которых он отправлял на тот свет, заслуживали своей печальной участи; все они были заклятые враги семейства Синга Хоп Ма – осведомители, предатели, воры, бандиты и стукачи, никому не нужные, даже сами себе. А если контракт на убийство поступал со стороны, Синг считал, что у заказчика, готового выложить немалые деньги, были серьезные к тому причины – страх, ненависть или ревность.

Синг заметил, как его жертва увязалась за двумя тучными американцами. Наблюдая за ними с противоположной стороны улицы, он вскоре понял, что эти двое не имеют к объекту никакого отношения. Толстяки не обмолвились с ним ни единым словом, хотя продолжали оживленно торговаться с палаточниками, выбирая сувениры.

Если бы они могли постоять за себя, справиться с троими было бы куда труднее, чем с одним, но беглый взгляд убедил Синга в том, что эти мешки с жиром не представляют ни малейшей угрозы. В таком случае их присутствие могло сыграть убийцам на руку. После того как все закончится, полиция решит, что бандиты охотились не на какого-то отдельного человека, а на американцев вообще.

Внимательно осмотрев рыночную площадь, Синг убедился в том, что поблизости нет ни одного полицейского, и если громилы не оплошают, они смогут без особых затруднений окружить туристов и потребовать ценности и деньги. Вероятно, объект попытается защищаться, и в возникшей суматохе один или несколько головорезов пырнут его ножом. Будь они умелыми убийцами, хватило бы и одного удара, но Синг, желая быть уверенным в том, что дело доведено до конца, потребовал, чтобы жертве нанесли не менее шести ранений. Доказательством его успеха должна была послужить газетная шумиха вокруг убийства круглоглазого на центральном рынке.

Синг Хоп Ма не приближался к объекту, держась позади на почтительном расстоянии в пятьдесят ярдов. До сих пор сохранялась вероятность, хотя и незначительная, что нападение сорвется. В таком случае малайцы останутся наедине с законом, и, если они выдадут хозяина, им суждена медленная, но верная смерть. Прекрасно зная о репутации Бен Хоа, эти убогие крестьяне не сделают ничего, чтобы спровоцировать хозяина на расправу с их многочисленными семействами.

Синг Хоп Ма приготовился захлопнуть западню.

Скорее бы начиналось, думал Римо. Он почувствовал «хвост» раньше, чем увидел преследователей, заурядная внешность которых ничем не выделяла их на фоне оживленной рыночной площади. Если бы Римо попросили описать овладевшие им ощущения, он сказал бы, что бандиты излучали враждебность – точно так же, как другие люди излучают страх, тревогу или уверенность. Римо пришлось приложить немало стараний и сил, чтобы воскресить это специфическое чувство, утраченное большинством людей на пути эволюции от «дикого» до «цивилизованного» состояния. Впрочем, уроки Синанджу открыли перед ним очень много спрятанных дверей.