Цена слова - Степан Александрович Мазур Страница 4

Но чтобы огреть этой палкой по голове, надо ещё успеть замахнуться, а это потеря времени. На этом попались двое оппонентов. Пока пытались меня оглушить, я просто бил кулаком в лицо. Коротко и ясно. Падали, как кегли, сбитые шаром. Не зря же колошмачу в деревянный столб во дворе каждый вечер. Костяшки набитые.

Сбоку пнули в ребро. Прикусив губу, я поймал ногу обидчика в повторной атаке, подкинул вверх, опрокидывая оппонента и добавляя разгон от себя. Махать ногами на неустойчивой поверхности глупо. Слякотно. Насмотрелись фильмов с киношными трюкачами.

Мы бились в стенке. Короткие быстрые удары, тычки, выпады локтями в лоб, по рёбрам, коленями. Действенно. Да никто не и задумывался, как бьётся. Этому не учат. Это в крови. В драке всё происходит рефлекторно. Никаких судей, рефери и условий спортивного зала. Только ты и твоё тело, что летит вперёд, не успевая обрабатывать сигналы мозга. К чёрту его, если хочешь выжить. Инстинкты и адреналин — союзники, всё остальное — в топку.

Чуть замешкался и не успел уклониться. Смазанный удар рассёк губу. Вскричав, как раненый зверь, наградил обидчика целым десятком ударов. Тот рухнул в грязь тающего снега и холодных луж. Я, смахнув кровь с подбородка рукавом кофты, принялся за следующего противника.

Почти всех оглушил взбешённый крик Крепыша. Тот раскидал троих пацанов, подскочил с земли и ринулся в бой. Раздавая тумаки налево и направо, он крушил противников, как Гектор или Ахиллес у стен Трои. Драка вполне походила на события той эпохи. Не такая масштабная, конечно, но по накалу страстей не уступала. Слухи о ней потом по деревне будут больше месяца ходить. Может, и про меня расскажут. Может, Оксана узнает…

Оксана! Вот! Точно!

— Вперёд! За Оксану-у-у!!!

Я снёс ещё одного сохинского и, переступая через него, прорвался к Крепышу. По лбу того стекал багровый ручеёк. То ли штакетиной кто припечатал, то ли парни втроём постарались, пытаясь оглушить всеми доступными средствами. Но плохо постарались, раз на ногах стоит.

Крепыш заметил меня, ринулся вперёд, как молодой тур через кусты. Я приготовился, встав в стойку, и тут… кто-то схватил меня за ногу, помешал. Я пошатнулся, пропуская стенобитный удар Крепыша.

В плече что-то хрустнуло. Боль накатила волной.

— Твою ж ма-а-ать, — вырвалось невольно.

Драться расхотелось. Совсем.

Второй удар Крепышка гарантировано сбил с ног. Супостат попал чуть выше солнечного сплетения. Немного ниже и вряд ли я когда-нибудь смог бы снова вздохнуть.

И вот лежу в луже и смотрю в небо, придерживая плечо здоровой рукой. Фитиль войны угас. Голова гудит, рядом сплошное мелькание. Кто-то меня перепрыгнул, двое споткнулись, причём один рухнул в лужу лицом. Говорят, грязевые ванны полезны. Что ж, пусть попробует.

Крепыша тем временем снова сбили с ног — идеальных бойцов не бывает. Да и какой он боец? Просто бугай. И ревёт вполне человечески, получив штакетиной по лысине. Вот уж никогда бы не подумал.

Жизнь учит, что у всех есть слабое место.

Заварушка стихла. Сдалась, выпустив пар. Отвоевали. Какая там Троя? Те по слухам десять лет сдуться не могли, а нам хватило и четверти часа. Как-то всё быстро. Надо вставать. Куда силы-то делись все?

Вода намочила одежду и добралась до спины, ног. Стало зябко и сыро. «Ангел» растаял перед глазами и некстати подул холодный ветер. Но сил выбраться или повернуться на бок не было. Кончились, истлев в быстрой яростной схватке.

Два удара! Хватило всего два удара, пусть даже очень мощных, чтобы выбить из тела дух. А ведь считал себя бойцом.

Дохляк.

Отец правильно говорил, что надо больше тренироваться. Гордиться мелкими результатами — для мелких людей. Оксану этой мелочностью не завоюешь. Да и какая сейчас Оксана? Плечо бы вправить и не отбросить копыта от переохлаждения. Погода только чуть выше нуля градусов. Холодный какой-то март. А все кричат: «Весна, весна!».

Что, чёрт возьми, в этой весне такого?

— Игорь, ты как? — Вырос перед глазами Сашка. — Живой?

Одноклассник целый. Ни царапины. Наверное, только прибежал. Или переждал побоище в другом месте. Пока балбесы воюют, хитрые правят миром. Это про него. Полководец. В кустах отсиделся.

— Рыжий, ну что за дела? — Перед глазами вырос отец. — Кто тебя тактики боя учил? Сначала выноси самых мощных, а дохляки сами разбегутся. А ты решил сделать всё наоборот. Ставлю тебе «тройку» с минусом. Я бы ещё снизил оценку, но ты всё-таки выжил.

Батя рывком подхватил за здоровую руку. Усмехнулся, когда я почти закричал от резкой отдачи в рану.

— Осторожно… Плечо… — побелевшими губами прошептал я.

— Да какое плечо? Посмотри на своих боевых товарищей, — посоветовал отец.

Я обвёл взглядом место побоища. Картина впечатляла. Пятеро вместе с Крепышом лежали без движения, ещё человек десять приходили в себя, приподнимаясь на локтях. Большая часть нашла в себе силы подняться, но почти все держались за головы, руки, ноги. Кто-то находил силы поднять лежачих, кто-то молча брёл домой. Наши смешались с сохинскими. Теперь всё равно где чьи. Боль и воспоминания одни на всех. Кто кого и за что бил — позже. Сейчас никаких претензий.

Отец воспользовался моим отвлечённым вниманием и ловко ввернул плечо на место, как заправский хирург. Их в спецназе так учили. Война — хорошая школа.

Батя прошёлся по полю битвы, раздавая приказания:

— Этого поднять! Ничего серьёзного… Этот путь отлежится на скамейке… Этого в тепло шустрее, промок.

Родитель склонился над Крепышом. Зачерпнул горсть снега, протирая лысину и смывая кровь со лба. Предводитель заворчал, приходя в себя.

Железный Даниила удовлетворённо усмехнулся, заключая:

— Здоровый парняга. Значит, все живы? Ну и славненько.

Человек тварь живучая. Без холодного или огнестрельного оружия, и если нет большого перевеса в силе и возрасте, сложно по-настоящему навредить. Если, конечно, внутри никакого гнилья нет.

Батя поднял мою куртку, покачал головой:

— Ну, хоть одежда цела. Но мать всё равно уши оторвёт. Ладно, лишь бы, что другое не оторвала… Дуй домой! Мне ещё на работу идти.

Я, покачиваясь, побрёл домой. Плечо вроде на месте, но всё тело болит. По мне как асфальтовый каток проехался.

Совсем не так себя должны ощущать победители.

— Молодёжь, объявляю боевую ничью! И всеобщее перемирие. — Догнали слова отца в спину. — Все по домам!

Я невольно усмехнулся. Криво и неестественно. Достала эта деревня. Сваливать отсюда надо. В городе должно быть попроще. Там это… Как его? Комфорт!

Хотя, с другой стороны и какой-то там стресс.

Шаг за шагом, я добрёл до родной калитки. Пёс подал голос, то ли