Тропа изменника - Валерий Георгиевич Шарапов Страница 4

Поднимала голову коммерция, и некоторые чекисты задумчиво изучали этот процесс, примеряя его на себя, — ведь зарплата устраивала не всегда… Начиналась неразбериха. Союзные органы власти тянули одеяло к себе, республиканские — перетягивали. Пересматривались отношения с Западом, переоценивались цели и задачи деятельности КГБ на международной арене. Соединенные Штаты уже не рассматривались в качестве главного неприятеля. Никто не возражал, но сдавать и рушить то, что нарабатывали десятилетиями… это было, мягко говоря, неправильно. Однако именно это происходило. Социалистического лагеря больше не существовало, Запад захватывал новые позиции, назревал однополярный мир, в котором Советскому Союзу отводилась роль вассала и сырьевого придатка…

18 августа начался путч. Власть перешла к ГКЧП (язык сломаешь) — Государственному комитету по чрезвычайному положению. Так они провозгласили. Во всех телевизорах страны — сплошное «Лебединое озеро», хотя никто не умер. В главных заговорщиках — первые лица КГБ, Минобороны, МВД, Центрального Комитета партии: Язов, Бакланов, Крючков, Янаев, Пуго. Испуганный Горбачев отсиживался в Форосе, ждал, чем все закончится. Армия двинулась в столицу, танки грохотали по центральным улицам. Народу это не нравилось, его спросить, как всегда, забыли. Вернуть страну — цель благая, но какую именно страну? Наелись за 70 лет, опротивело все, хотелось перемен. Переворот встретил мощное сопротивление. Толпы негодующих, самые безрассудные бросались под танки. Несколько человек погибли — впоследствии из них сделают национальных героев. К Дому правительства тысячами стекались сторонники Ельцина. Часть Таманской дивизии перешла на сторону РСФСР. Три дня продолжалось противостояние. Сказав «А», заговорщики так и не решились сказать «Б». Не хватило ни храбрости, ни воли отдать приказ о штурме Белого дома. Взять его могли элементарно. С большими жертвами среди гражданских, но могли. Не рискнули, никто из путчистов не хотел брать на себя ответственность. Войска потихоньку покидали Москву. Затея провалилась. Силы, верные президенту России, захватывали административные здания, на их сторону перешел гарнизон. Поднимали новые флаги — исторический бело-лазорево-красный триколор: флаг Российской империи (еще армии Власова, но кто об этом помнил?). Прокуратура РСФСР возбудила уголовные дела против заговорщиков, выдала постановление об аресте. Управления КГБ по Москве и области переподчинялись КГБ РСФСР. По всей Москве прошли аресты — задерживали путчистов, их помощников, заместителей, доставляли в «Матросскую тишину», где следователи брались за работу. Министр обороны, председатель КГБ, председатель Совмина, крупные деятели из ЦК — и все за решеткой. Страна застыла в изумлении. Такого не было даже при Сталине. Москву накрыли митинги, полетели щепки. Собралась толпа на Лубянке, чтобы снести памятник Дзержинскому. Мозгов в головах не было, зацепили Феликса тросами, концы прикрепили к автобусу. Хорошо, Степашин спохватился, давай кричать в мегафон, чтобы прекратили это безумие. Памятник полый, рухнет — осколки разлетятся, народу посечет немерено! Как-то уговорил, подогнали автокраны, отцепили от пьедестала, сняли… Арестовать министра МВД, к сожалению, не удалось. Целый комитет прибыл на квартиру для задержания. Обнаружили лишь тела жены и самого Бориса Пуго. На тумбочке — пистолет без трех патронов. Возникла версия: застрелил супругу, потом сам. Кто-то пошутил про Адольфа Гитлера и Еву Браун — аналогия прямая, только без бункера. Понятым был некий Григорий Явлинский, осмелился заметить: на полу три гильзы, да и пистолет лежал далеко от стрелявшего. Версию переделали: стреляла Валентина, супруга Пуго, — сначала в мужа, затем в себя. Но оказалась раненой, доползла до тумбочки, положила пистолет, затем умерла. Версия просто блеск. Но все это не имело значения на фоне происходящих в стране событий…

«Да чтоб ты жил в эпоху перемен!» — кажется, так пожелал один китайский мудрец своему оппоненту. Четыре дня все изменили, поставили с ног на голову. И самое смешное, что все эти дни майор Кравцов просидел в Лондоне. Новости с аналитикой закончились, стартовало развлекательное шоу.

Посетителей в пабе прибавилось. Критически посматривала официантка: третью чашку кофе? Или пора освободить столик для нормальных клиентов? Напротив здания под номером 43 остановилась машина — немолодой «Плимут» с кузовом «универсал». Вышли трое — в серых пиджачных парах, безликие, сделанные как под копирку. Андрей напрягся. Машина медленно отправилась дальше, встала у соседнего дома, чтобы не мозолить глаза. Троица миновала садик, один остался на асфальтовой дорожке, стал оглядываться, двое поднялись на крыльцо, позвонили в дверь Элеоноры Кларк. Свершилось! Как-то трудно стало дышать. Явились демоны по душу советской разведчицы, и о быстром выполнении задания можно забыть. Из хороших новостей только одна: Элеонора Кларк еще не арестована. Агент дважды позвонил в дверь, переглянулся с коллегой. Значит, на работе не брали, решили это сделать после — во избежание пересудов. Тогда должны были отслеживать ее путь от офиса до квартиры. Потеряли? Что-то почувствовала и сбежала? Подобный вариант не устраивал ни агентов, ни офицера КГБ. Сомнительное удовольствие — бегать за какой-то бабой по Лондону. Агент позвонил в третий раз, перегнулся через перила, стал всматриваться в окно. Его коллега делал то же самое, но с обратной стороны. Открылось окно, высунулась знакомая особа, стала возмущаться. Действительно неприлично — подсматривать в чужие окна. А вдруг жильцы ходят по дому без одежды? Особу быстро заткнули, сообщив, кто они такие и что хотят. Лицо соседки вытянулось. Началась беседа. Возможно, был помянут и некий работник юридической фирмы, мелькнувший сорок минут назад. Соседку оставили в покое, окно закрылось. Агенты посовещались, двое остались у входа, третий вышел к тротуару и уставился на паб через дорогу. Андрей отвернулся — осталось только поздороваться. Работник колебался, что-то тянуло в паб. Ход его мыслей был понятен. Но мужчина передумал, зашагал к машине, стоящей у соседнего дома. Через пару минут вернулся, снова поглазел на паб, отправился к коллеге, сидящему в садике на лавочке.

Ситуация складывалась неважная. Рано или поздно миссис Кларк объявится, и это будут ее последние минуты на свободе. По совокупности всего, что она натворила, — это пожизненное. Подъехала вторая машина, на этот раз седан, с эмблемой «Рено». Вышли двое — мужчина и женщина, а машина по заведенной традиции отправилась дальше. Особа была нескладна, плохо пострижена, носила брюки, пиджак и с отдельных ракурсов напоминала мужчину. Ее спутник не отличался от предыдущих, только волос на голове было меньше. Парочка воссоединилась с коллегами. Смутно представлялось, как должны выглядеть агенты МИ-5 — доблестной контрразведки ее величества, но, видимо, именно так. Мужеподобная особа вела себя как начальница. Ее слушались и не испытывали по этому поводу комплексов. Дама выслушала доклад, недовольно поморщилась, посмотрела на часы и стала командовать. Один остался возле дома, встал в тень. Трое вышли из зеленой зоны, стали прохаживаться по тротуару. Старший