Эльмира Нетесова - Выскочка из отморозков Страница 40

— А куда ж он делся, бабуль?

— За свой хрен, что извечно дымился, так и пропал. Застал его агроном со своей женой и как врезал промеж глаз, у Васеньки бельма чуть в задницу не провалились. Умишка и так недоставало, а здесь последний отшиб. Свалился он с бабы и пеной зашелся. Изо рта, из носу клочьями поперло. К вечеру в больнице отошел. В сознание не воротился.

— Агроном в тюрьму попал?

— Да что ты, детка, бог с тобой! Помер в больнице! а тамсказали, что его в одночасье нервный паралик схватил, скорчил, сдрючил и убил. Ну да Господь с им. Никто по Васе шибко не убивался. Даже его мамка. Всплакнула лишь на погосте, и то молча. Папанька уже после сороковин Ваську забыл. И только когда твой отец народился, пришли они на отведки — ребенка глянуть, свекор аж руками всплеснул: «Ну и шельмец Васька! Чисто свою копию сообразил кобелюка!» Но, просчитался! Твой тятька вовсе иной был. Это поначалу как одуванчик бегал. Потом взрос, выровнялся в большого красивого парня. Трудягой с малечку стал. И в избе, да и в хлеву, в поле подмогал. С восьми лет вровень с дедом косил. Ростиком да силенкой Господь не обошел. И умелости хватало. Приключилось единожды дрова с лесу по зиме вывозить на кобыле. Она в сугробе по пузо и застряла намертво. Мы с им вдвух. Я сзади плелась. Ну, думаю, труба дело. Насмерть поморозимся. А сынок подошел к кобыле, надавил ей плечом в жопу, та мигом с сугроба пулей вылетела. Запряг он ее обратно и будто ни в чем не было, спокойно до дому добрались! — улыбалась бабка.

— А он не обижал тебя? — спросила Наталья.

— Да Бог с тобой! Он завсегда жалел меня. Ему свои, деревенские, про его тятьку поведали. Не хотел на него походить ни в чем. Не балованным, серьезным рос, с детства, с самого малечку — мужик.

— Бабуль! Разве ты после деда замуж не выходила больше?

— Не, Натка! Такого конфузу не надо!

— Почему? Иль старой была, иль с ребенком не взяли?

— Милая ты моя! Я ж вдовой на восемнадцатом году осталась. Разве это старая? Еще не знала, что беременна. И Вася обижался на это, мол, неродящую взял. А ить девке до бабы созреть надобно. Единым хреном не все порешать можно. Да и то правду надо молвить, Вася после той первой случки промеж нами лишь через неделю опять наведался. А потом и того реже. У него ж баб — вся деревня! На меня — только остатки гольные. Я поначалу верила, будто так и надо. Но потом бабы наши, деревенские, надоумили на все. Мол, когда мужика не хватает, надобно дружочка завести. Я и пригрозила Васе этим. Ох как побил он меня, словно не одного — десяток уже заимела. То и озлило. Ну, думаю, коль так — заведу себе. Хоть побои сносить станет не обидно. И только я приметила, как кузнец вслед мне глядит, хотела намекнуть ему, а тут Вася кончился. Не до утех стало. Вдовий год держала траур, как полагалось, нигде не грешила, не осрамилась.

— А потом?

— Опосля дитенок народился, сыночек мой. С ним и вовсе ни до чего, успеть бы управиться всюду.

— Разве тебе родня не помогала? — удивилась Наташка.

— Со стариков что взять? Ну, на покосе свекор помогал. Дрова рубил иногда. Мед приносил. Он пчеловодом в колхозе был. Раза два денег давали для внука, чтоб в школу его справить.

— А почему вы не жили вместе?

— Так нас с Васей старики отделили от себя еще на первом году, чтоб самостоятельно жили. Не хотели, видать, терпеть блуд сына.

— И он все время гулял от тебя?

— Таким уродился! Единое ему было звание — кобель!

— А когда папка подрастать стал, чего замуж не вышла?

— Отчима сыночку не схотела…

— А предлагали?

— Сколь разов! Дите Грудным еще было, как сваты из соседней деревни на пороге объявились. Отказала им. А через пару месяцев — другие.

— Так ты никого не любила?

— Ну, то уж слишком! И меня не обошла своим теплом судьба! — покраснела старуха и выронила из рук вязанье, спицы, сконфуженно глянула на внучку. — Чего удивляешься? Мне тогда двадцать три годочка минуло. А я пять последних лет и не нюхала мужика. Тут замужние дрозда давали, прихватывали вовсю на стороне. Мне чего терять? Все ж живая! Баба как-никак! Стала и меня природа прижимать. Ночи одолевали жаркие, бессонные. А тут…

Наташка придвинулась поближе.

— Пошла я на речку белье полоскать. Глядь, кто-то на коне скачет. Оглянулась. Он, Юрка! Когда-то, до замужества, ох и нравился он мне! Его женой мечтала стать. Да не повезло. А как вышла замуж, и он куда-то исчез. Будто вовсе съехал из деревни. Я про него стыдилась спросить родню, чтоб плохое не подумали. Со временем он забываться начал. Тут же своим глазам не поверила. Юрка с коня соскочил и ко мне. Я уже с речки уходить собралась, когда подъехал. Огляделся, видит, никого. Как схватил, как давай меня целовать! Всю как есть! Меня в жар бросило. А он кофтенку расстегнул. Я и вовсе обомлела, хоть голыми руками меня бери. И взял… На руках унес в ивняк и там доказал, как любит, каким мужик должен быть. Я того век не знала б, если бы не Юрка. Мы с ним долго ворковали. И поверь, ни разу я не оглянулась, не побоялась, что кто-то подглядит и осудит. А хоть бы и вся деревня! Мне было наплевать. В тот день я бабой стала. Васька и это не сумел. Так-то появился у меня свой дружочек, полюбовничек! — улыбнулась бабка озорно, искристо вслед добрым воспоминаниям.

— Бабуль, а чего ты замуж за него не вышла?

— У него уже имелась семья. И дети… Разбивать я не хотела. Хоть и сам сказал, что женился он с отчаяния, после того как меня отдали замуж. Жену свою он не любил. Но дети… Их сиротить грешно. Ну вот так-то и стал он приезжать из города на выходной и враз ко мне. С самого вечера и до утра любили… Ой, что это за ночи были! Ради них стоило в свет бабой народиться. Я только с ним поняла, что такое быть любимой.

— А как поняла? В постели?

— Не только. Хотя больше десятка лет мы с им тешились на сеновале. Он же за это время сумел в люди выбиться, стал начальником. И начал уговаривать переехать в город. К тому времени вся деревня про нашу любовь знала. А и как скроешь, коли он всяк выходной и праздник у меня бывал. Наше с им на лицах виделось. Я цвести стала.

— Он тебя замуж звал?

— Нет! Разбивать семью я не схотела. Но в город уговорил Юрик. Сам мне этот дом сыскал. Тут поодаль от дороги, в тиши да в зелени. К моему приезду стоял, как терем, будто с картинки украден. Так-то вот оно! А сынок из деревни не хотел уезжать. Дом жалел. Да и работал на тракторе. Юрик ему обещал устроить в техникум. Но не уломал Алешку. Тот настырный оказался. Я думаю, девка у него какая-то была на примете, сознаться не схотел. Оттого деревню не бросил, ко мне наведывался редко, ненадолго.

— А куда ж подевался тот Юрик?

— В прошлом году помер.

— Так это Юрий Данилович? — округлились глаза Наташки. — Я его нашим родственником считала все годы.

— Ну да! Он и был им! Самым близким и лучшим. Вот посчитай, сколько годов с им любились, до самой его смерти. А и помру — рядом схоронят. Так и он попросил. Местечко для меня оставил сердешное — с левой стороны…

— А жена его жива?

— Уехала. У ней тоже друг имелся. Редко они виделись. Зато теперь вместе. Они далеко отсюда живут.

— Бабуль! А ты умная! Хорошо устроилась!

— Ну, работая на почте столько лет, я не сорвалась. Иногда уставала. Да и зарплата была не очень. Но Юра помогал. Добрым человеком завсегда слыл.

— А мой отец так и не уезжал из деревни?

— За полгода до армии вдруг нагрянул и говорит: «Мамка! Продавай деревенскую хибару!» — «Ко мне решился?» — обрадовалась я. Алешка отворотился и сказывает: «В город, но не к тебе…» — «А куда ж подашься?» — «В училище поступил. На тракториста-машиниста широкого профиля. В армии танкистом буду. На дембель выйду, опять на трактор сяду, без копейки и куска хлеба не останусь».

Он же, покуда в деревне жил, сам кормился. С меня деньги не просил. Когда в город приезжал, еле впихивала. Отбрыкивался ровно конь. Мол, зачем мне, сам зарабатываю! Тебе еще помочь могу. Помимо колхозных полей, и участки своих деревенских пашу. Не за спасибо. С другими самогонкой рассчитываются, со мной — только деньгами. Так что, мамка, я без копейки не сижу.

— А мама моя откуда? Тоже с вашей деревни?

— Наташа, ее он с армии привез, где служил. Она уже беременной была тобой. Приехали, так я невестку с угла кое-как выковырнула. Стыдилась, что уже беременна! Нашла чем удивить. На то мы и бабы, чтоб родить! И ты свой час не упускай. Рожай от любимого. А жить можно с кем хошь, лишь бы дите росло счастливым! Дети горя не должны видеть. Потому мужика иль дружочка сама себе выберешь, кого сердце подскажет. В том тебе советчиков не знать. Мне кровные родители судьбу испоганили. Тебе жизнь испортить никому не дозволю! — пообещала бабка.