Дмитрий Черкасов - Косово поле. Балканы Страница 40

— Таковы правила, — невозмутимо ответил израильтянин. — С агентами вашего уровня работают только специально уполномоченные сотрудники. Моя резидентура даже не знает о вашем существовании. Но это не главная причина, по которой я вас навестил. Завтра я убываю на неделю, и мне нужно знать, как скоро мы получим копию доклада.

— А где материал, что был у связного?

— Я же уже говорил — он пропал. Курьер с сотрясением мозга госпитализирован в институт Джона Хопкинса, там неотлучно дежурят наши люди. Микропленка была выброшена им в канализационный люк, как и полагается по инструкции. Опасаться вам нечего, ФБР ничего не подозревает… Так я жду ответа.

— Доклад будет готов послезавтра.

— Хорошо. Тогда положите его на обычное место. — Сотрудники Моссада, не мудрствуя лукаво, использовали примитивные «почтовые ящики» где нибудь под корой дерева или в стенной щели. Старый, проверенный временем способ, не уступающий по надежности зашифрованным посланиям через Интернет. А при развитой системе полевых агентов, осуществляющих тройной контроль места выемки груза, Моссад почти на сто процентов гарантировал безопасность и посылки, и отправителя.

Резидент не знал, что последний контейнер уже давно изучали в Москве. Он считал, что капсула благополучно провалилась сквозь канализационную решетку и была смыта потоком фекальных вод. Через сутки специальное вещество, покрывающее внутренние стенки контейнера, должно полностью растворить содержимое.

Так доложил курьер. У Моссада не было причин не верить иудею, проведшему на своем веку сотни блестящих операций.

Да и агент был полностью уверен в своем докладе. Он не мог знать, что капсула по нелепой случайности зацепилась за выплюнутый за десять минут до происшествия комочек жевательной резинки, который попал между прутьями решетки и не позволил контейнеру провалиться глубже.

Сотрудник Внешней Разведки России тоже удивился этому счастливому обстоятельству. Белый обслюнявленный комок «даблминта» означал для него вторую звезду на погоны с двумя просветами. И поощрение всему отделу. Получив звание подполковника в тридцать три года, можно рассчитывать на отличную карьеру в будущем.

— Есть пожелания? — резидент внимательно посмотрел на приходящую в себя нервную пожилую женщину. Ту, которая по собственной инициативе, прослышав про бешеные и не облагаемые налогами гонорары израильской разведки, сама предложила услуги бывшему начальнику управления Моссада. И ту, которая теперь шарахалась от любого намека на провал.

Но резидент не выбирал агентов. Ему поручили опекать Госсекретаря США, и он честно выполнял свою работу, подавляя в себе презрение к сморщенной и трусливой жабе.

— Я хочу, чтобы вы решили вопрос с Арканом, — выдавила Мадлен, — он мешает нам своей популярностью. Не будь Ражнятовича, Милошевич давно бы сдался.

— Сейчас этого делать не стоит. Смерть Аркана сделает из него героя, и сербы только усилят сопротивление. Мы уже обсуждали этот вопрос. Генерал Бен Ави дал слово, что в скором времени и Ражнятович, и Булатович[54] будут нейтрализованы… Через несколько месяцев после окончания бомбардировок, под видом мафиозных перестрелок. Вам следует немного подождать.

— Я жду уже год.

— Не мы начинали бомбардировки. Это было ваше коллегиальное решение с Президентом. Как вы помните, мы рекомендовали подождать еще полгода, до осени. А сейчас май, сербам очень просто скрывать свою технику в лесах и строить укрепления.

— Операцию разрабатывал Пентагон, — проворчала мадам.

— Жаль, что ваши военные нас не слушают… Да, кстати, что произошло с вашим пилотом? Тем, кого сбили над Сербией и который спасся месяц назад?

— Каким еще пилотом? — неприязненно спросила Олбрайт.

— Его фамилия, кажется, Коннор.

— Я не знаю всех летчиков по фамилиям.

— С бомбардировщика «невидимки», — напомнил резидент. — Ходили слухи, что его спас какой-то русский…

— А-а, этот! — Госсекретарь сделала вид, что вспомнила историю с летчиком. — Обычные выдумки. Если хотите узнать какие-то подробности, то поинтересуйтесь у самого пилота. Насколько я понимаю, вашим людям это по силам…

— Не думаю, что генерал Бен Ави всерьез оценит показания, полученные с помощью медиума и хрустального шара, — резидент позволил себе улыбнуться. — Капитан Коннор вот уже две недели как похоронен.

— Мне его судьба неизвестна. — нервно отреагировала Олбрайт, выпучив маленькие бесцветные глазки.

Дрожащие руки Госсекретаря выдали ее с головой.

Резидент и так наперед знал ответ на свой вопрос, но ему хотелось убедиться, что их лучшая агентесса сама замешана в этой грязной истории и именно от нее исходил приказ на устранение летчика американских ВВС.

Тем более интересными представлялись сведения, полученные Моссадом от своих агентов в Освободительной Армии Косова, о некоем отмороженном субъекте, бродящем в одиночестве по краю и представляющемся капитаном Коннором.

— Жаль, — резидент пожал плечами. — Что ж, не буду вас больше задерживать, — он легко и бесшумно поднялся из кресла. — Провожать меня не надо.

Мадлен с плохо скрываемой яростью уставилась в спину выходящему из комнаты израильтянину.

Когда она спустя минуту обошла квартиру, резидент уже исчез. Так же таинственно, как и появился. Не потревожив ни охрану, ни одну из систем сигнализации. Словно бесплотный дух.

По всей вероятности, машинист товарного поезда тоже заинтересовался происходящим и снизил скорость до минимума, чтобы хорошенько рассмотреть зависший наполовину под мостом вертолет американцев и суетящихся в лодках морских пехотинцев, одетых в черные облегающие комбинезоны.

Владислав распахнул дверь на полную ширину.

До середины моста оставалось метров двести. При скорости в три километра в час — чуть больше двух минут хода.

«Только бы не газанул!» — мысленно взмолился Рокотов.

Он аккуратно перерезал веревку, удерживающую на месте барабан кабеля. Не перерубил одним махом, а именно перерезал, несколько раз проведя по ней острием мачете. Резкие движения в ограниченном пространстве вагона могли привести к неконтролируемому сдвигу груза. А так барабан остался на месте, удерживаемый обломком доски, выломанной Владом из соседней катушки.

Биолог выглянул наружу.

Локомотив приближался к другому берегу реки. Из кабины торчала крохотная голова машиниста.

«Ишь, любопытный какой! — Рокотов спрятался внутрь. — Глазенки вылупил, притормозил, головенкой вертит… Хорошо, что не остановился и не вылез. Но маленькая скорость мне только на руку. Как по заказу. Не промахнусь…»

До сверкающего круга винта осталось метров тридцать.

Владислав выбил из под барабана доску, протиснулся к стене и уперся в нее спиной. Теперь катушка кабеля удерживалась на месте только собственным весом.

Мимо медленно проплыла опора моста, и показался хвост «Апача».

Биолог разогнул ноги, и бухта кабеля выкатилась из вагона.

Катушка весом добрых четыреста килограммов скакнула через порог, подпрыгнула на стальном швеллере и рухнула вниз. Спустя девять метров она соприкоснулась с четырехлопастным винтом АН-64А.

Если бы сверху на вертолет упала просто деревяшка, то у экипажа был бы шанс выжить и даже спасти машину.

Но кабель в свинцовой оболочке испортил все дело.

От удара грубо сбитый из неструганых досок барабан раскололся, и кабель мгновенно размотался беспорядочными кольцами. За шесть сотых секунды все четыре лопасти «Апача» разлетелись длинными, шуршащими в воздухе осколками. Лишенная управления машина клюнула вниз, хвост бросило в сторону, ударило о вертикальную ферму, и шесть с половиной тонн стали и кевлара свалились на голову команде аквалангистов.

Нос АН-64А протаранил одну из лодок, при этом дуло автоматической пушки вошло точно в живот лейтенанта Патрика Андерсена, в последнее мгновение повернувшегося, чтобы посмотреть вверх.

Рулевой винт продолжал вращаться, и это решило судьбу второй лодки. Хвост вертолета занесло, двухфутовые лопасти вспороли тонкую резину борта, прошли вдоль всей его длины и наткнулись на мягкое тело сержанта третьего класса Сола Гарриса. Вбок отскочила отрубленная рука, Гаррис тонко закричал и захлебнулся своим воплем, когда пропеллер размолол его грудную клетку.

Тело сержанта взлетело в воздух, и тут винт дошел до кислородного баллона, закрепленного на спине у Сола. Со страшным скрежетом лопасти вгрызлись в полусантиметровую сталь, и винт заклинило.

По инерции корпус вертолета развернуло еще на половину полного оборота, машина встала на попа и перевернулась вверх шасси. Со звоном отскочила одна из дверей, не выдержав напряжения перекрученного корпуса, и внутрь хлынула холодная вода Вардара.

Потерявшие сознание летчики захлебнулись.