Сергей Зверев - Гавань красных фонарей Страница 40

Сойти за придурков было не самым худшим вариантом, но Сэм… Сэм серьезно завелся, так как последний посыл ему явно пришелся не по душе, и он уже начал болеть за русских, чтобы те реально поднялись на борт и попросили ответить за коварный последний фак.

Толстый луч прожектора родился на корме и, пошарив по темноте, выловил среди волн рыболовецкую шхуну, на которой находились готовые к штурму русские.

— Вниз! — заорал Татаринов и сам плюхнулся на палубу.

Народ, не дожидаясь, когда луч найдет их, испарился.

По высоте, на которой находился прожектор, Татаринов прикинул, что высота борта корабля не достигает и пятнадцати метров, что радовало.

Лебедка, встроенная в гарпун, поднимала спецназовца на пятнадцать метров за пять секунд. Пока один будет подниматься вверх, остальные должны прикрывать его. Если их встретят огнем, то самому первому придется хуже всего.

Снова по рации капитаны стали кричать друг на друга…

Находясь на грани контакта между двумя корпусами, стороны перешли на изощренные слова, и не только на английском. Смесь исландско-немецко-французского языков вскипела, а тем временем левый борт судна стал нависать над шхуной.

Перед ними был старенький сухогруз, чью надстройку нарастили вдоль всей палубы, чтобы он мог принимать на борт большое количество пассажиров и обеспечивать им добротный комфорт на протяжении нескольких недель плавания.

— Есть за что зацепиться! — заорал Татаринов находящемуся на корме Диденко. Шепотом не получалось, шум двигателей кораблей и волн слился в сплошной гул.

Стоя на палубе на одном колене и стараясь не обращать внимания на болтанку, Голицын и Бертолет подняли головы и следили за палубой. Наверняка вся команда в курсе, что сумасшедший рыбак подошел к ним с борта и собирается пойти на таран.

Действительно, сверху вниз свесилось несколько голов с мощными фонарями в руках.

— Стоп машина! — рявкнул Татаринов и сам дернул рычаг хода, благодаря чему борт корабля пронесся мимо них, и они остались в темноте далеко позади.

Люди посмотрели на него с недоумением:

— Не получится!

— Командир, получится! — крикнул в ответ Диденко и выстрелил из абордажной пушки практически в корму уходящего от них судна.

— Старший мичман! — заорал покрасневший от неповиновения подчиненного Татаринов, но тот уже по автоматической лебедке поднимался вверх.

— Твою…! — проводил мичмана кавторанга и снова запитал двигатель горючкой по полной. — Убью гада! А вы что смотрите?! — Кэп рявкнул на старлеев, и те синхронно выпустили свои «кошки». У Голицына получилось зацепиться за бортовое ограждение, и он следом за Диденко полетел наверх, а Бертолет не попал и теперь озадаченно смотрел на свое разряженное устройство, которое стремительно вхолостую поглощало выпущенный трос с крюком на конце.

Татаринов не стал ждать и выстрелил из своего орудия. Тройной крюк взметнулся вверх и, описав траекторию, звякнул и вцепился в фальшборт. Кэп отправился наверх за своими подчиненными, а Бертолет остался внизу…

Как только Диденко зацепился за перила свободной рукой, он одним движением перебросил самого себя на палубу и попытался слиться с палубой.

Корма практически не освещалась, и у него были шансы остаться незамеченным.

Зеваки, которые провожали взглядом безбашенную шхуну, теперь шли вдоль борта как раз в направлении кормы с фонарями в руках.

Диденко вертел головой туда-сюда, стараясь найти местечко поукромнее. Тут прилетел Голицын, а толпа уже находилась от них всего в нескольких шагах. Перемахивающего через фальшборт спецназовца не заметить было просто невозможно. Не дожидаясь, пока его напарник будет готов к стрельбе, Диденко начал «пропалывать грядку».

Несколько тугих хлопков возвестили, что на палубе началась заварушка. С первыми выстрелами на палубе появился и Татаринов. Толпа из десяти человек тут же была рассеяна, причем некоторые уже никуда не бежали.

Через две-три секунды в них стали стрелять в ответ…

Один, особо шустрый, выпустив в воздух обойму, бросился бежать вдоль борта, но Голицын незамедлительно снял его…

Пробежав по корме и привалившись спиной к надстройке, Татаринов проговорил:

— Чую, доктор, мы с вами не закончили еще.

Продвигаясь к носу, Голицын готов был валить все, что будет двигаться и даже дрожать. Проходя мимо занавешенного белой шторой окна, он заметил волнение ткани и быстро послал внутрь несколько пуль.

Голицын немедленно залез сквозь разбитое окно. Свет на всем корабле потушили, ну а Голицыну все равно, потому что у него есть ПНВ. Поручик, стараясь не задевать стол и стулья, аккуратно прошел по каюте, не забыв отбросить подальше от трупа боевика валяющийся рядом с ним автомат. Мало ли, оживают они иногда. Главное, правильно стрелял-то, иначе сам бы…

Подойдя к двери, которая вела в следующее помещение надстройки, Голицын услышал позади себя шорох и увидел, как к нему в каюту через дверь заходят Татаринов и Диденко. Хорошо, по рации предупредили…

— Чего тут? — спросил Дед.

— Ничего, вон завалил одного.

Татаринов скомандовал:

— Голицын, вперед!

И они пошли.

Голицын резко открыл дверь в следующую каюту, но не спешил заходить, и правильно, поскольку тут же рой свинцовых пчел вылетел в открытый проход, после чего им еще и две гранаты под ноги швырнули.

«Как-то оно все неудачно», — думал Голицын, вылетая из знакомого ему разбитого окна следом за Татариновым и Диденко, умудряясь при этом вывернуть голову и смотреть в сторону носа корабля, дабы убедиться, что по борту никого нет. К ним бежали…

Опустошив рожок, Голицын перезарядился лежа…

Бух! Бух! Две гранаты одна за другой разорвались в каюте.

Диденко поднялся первым…

Дойдя до окон следующей каюты, Дед разбил их с маниакальным удовольствием, возвращая должок тем, кто швырялся в них «лимонками». Судя по звукам, сопровождавшим полет пуль, когда они только открыли дверь, в каюте был далеко не один человек.

Но сейчас орал только один, орал и стрелял в то самое окно, где недавно был ствол автомата Диденко.

Думая о собственном здоровье, мичман бросил ответный пламенный привет внутрь.

После того как надстройка разродилась остатками стекол, крик стих.

Войдя во вторую каюту надстройки и отвоевав еще несколько метров у команды корабля и охраны, спецназовцы осмотрели убитых. У них не осталось сомнений в том, что им противостоят те же самые люди, которые пытались убить их в Амстердаме.

— Гвардия доктора. — Татаринов осветил небольшим фонариком лицо покойника.

Между тем за соседней дверью раздалось еле слышное шуршание, и спецназовцы оставили помещение и снова вышли на правую палубу: мало ли чего там противник задумал.

Дверь открылась, и из нее вывалилось человек пять, которые палили во все стороны.

Покосили всех как траву. Если не ты, то тебя.

На той же палубе появились еще два человека, которые были готовы немедленно открыть автоматный огонь.

Спас Татаринова и компанию кто-то с крыши надстройки.

Расстреляв резвых двоих, поздоровался:

— Доброй ночи, господа.

Бертолет пожаловал наконец-то!

— Будешь у меня полгода крюки в корабли метать, — резко, но по-доброму отреагировал Кэп на появление подчиненного.

Бертолет спрыгнул и слился с остальным отделением.

Оценив ситуацию, Татаринов приказал отступить на корму корабля.

Надо было перезарядить оружие и немного прийти в себя. В скоротечных стычках им удалось завалить человек десять, но численность людей, еще противостоящих им, вызывала вопросы.

На носу корабля, если верить собственным ушам, по правому борту, как будто работала какая-то лебедка. Диденко, нацепив на один глаз прибор ночного видения, выглянул из-за надстройки и увидел, что на борт один за другим поднимаются вооруженные люди. Он во всякие чудеса верил, но чтоб такое… Самое интересное, что собственный подъем на борт он за чудо не принимал. Укрываясь за закрепленным на палубе ящиком, Дед скользнул к краю борта и посмотрел вниз. Рядом с кораблем, который к этому времени успел застопорить ход, всплыла подводная лодка. С нее на борт корабля один за другим, используя примерно те же самые механизмы, что были и в распоряжении группы Татаринова, выстреливая вверх абордажные крюки, поднимались вооруженные люди.

Какая наглость!

Старший мичман тут же открыл огонь по собравшимся на палубе подводной лодки.

По нему тут же влупили в ответ и продолжали скользить вверх вдоль борта корабля, не обращая внимания на перестрелку. Тоже надо нервы иметь.

— Тут подлодка! — заорал Диденко.

К нему поспешил присоединиться Голицын, но люди снизу не были полными идиотами и патронов не жалели, превращая верхнюю кромку борта в бесформенную массу.