Борис Бабкин - Эта война еще не кончилась Страница 41

– Он надежен? – спросил Борис. – Или будем играть под наймитов?

– Он помогает Малику, но о вас ему лучше не знать. Я говорю о том, зачем приехали.

– Понятно.

Они услышали стук. Из кабины в фургон была проведена металлическая трубка, с ее помощью Рамиль подавал сигнал о приближении к посту боевиков.

«Запросто нас сделать могут, – думал Борис о затеянном им предприятии. – Ну, положим, и мы нескольких человек убьем. А смысл? Где этого Басая вылавливать? Как бы самих не выхватили. Даже если и узнаем, где он, что сделать сможем?» Бабич вздохнул.

Машина остановилась. Все вскинули оружие. Хлопнула дверь, и «Газель» поехала дальше.

– Это сел человек Малика, – поняла Малика, – его хороший знакомый. С ним мы проедем беспрепятственно.

– Антитеррористическая операция, – пробурчал Илья. – Самая настоящая война. И разведка, и контрразведка, и подпольщики есть. Только мне вот что интересно: кого после этой хреновины, лет так через десять, народ, простой народ, по-доброму вспоминать будет? Не торопись, – остановил он открывшую было рот Малику. – Все началось с Дудаева. За него весь народ чеченский выступал. А сейчас…

– Илья, – сказал Борис, – это нас никак не касается. Сейчас мы едем в Грозный и знаем зачем.

– Если честно, то я просто за компанию. Насчет лимона баксов – конечно, хотелось бы, но это все из области фантастики. Неужели думаете, Басая не пытались пришить наши спецгруппы? – насмешливо спросил Илья. – Конечно, пытались. Но ведь не получилось пока.

– Сколько отводишь на всю операцию? – спросил у Бориса Денис.

– Три-четыре дня. Но чуть что – сразу уходим.

– Это понятно, – кивнул Богатырь.

Машина остановилась. Денис с пистолетом в руке, привстав, выглянул в окно. Борис посмотрел в другую сторону.

– Я это, – постучал в дверцу фургона Рамиль.

Малика положила винтовку, взяла пистолет и открыла защелку. Борису понравилась ее предусмотрительность. Рамиль открыл дверцу, Малика поспешно убрала руку с ТТ за спину.

– Через десять минут въезжаем, – предупредил чеченец, – внимание.

– А сказали, что с духом в кабине спокойно проедем, – проворчал Богатырь. Он переложил «лимонку» в нагрудный карман.

– Ты особо ее не лапай, – покосился на него Денис. – А то похоронишь нас раньше времени.

– Хоронить не станут, – серьезно проговорил Рамиль. – Иноверцев они бросают в яму и засыпают. Если с поля боя стараются вытащить и мертвых мусульман, то тяжелораненых иноверцев добивают.

– В случае чего, – предупредил Борис, – держаться вместе. Будем пробиваться из города.

– Если будет этот самый случай, – рассудил Денис, – то, по-моему, никуда мы не пробьемся, но погибнем с честью.

– Не знаю, кто и как погибнет, – буркнул Илья, – но я живым не дамся. Если без сознания возьмут, вены себе перегрызу.

Рамиль вышел. Малика закрыла дверь, защелкнула щеколду. Все замерли в напряженном ожидании. Борис мысленно крыл себя матом. Именно сейчас он понял всю безрассудность своей идеи. Машина остановилась.

– Люди уходят, – сообщил Рамиль. – Уже и из Грозного от войны бегут.

– Правильно делают, – заметила Малика. – Позже басаевцы могут не выпустить мирных жителей, особенно русских. В Грозном много русских, стариков и женщин.

– Русских-то они не выпустят, – заметил Богатырь, – это точно. А что, уже беженцы появились?

– Если из Грозного уходят, – сказал Денис, – то оттуда, где война, конечно, бегут. Но неужели и мужиков выпускают?

– В Чечне мальчик четырнадцати лет, – повторила Малика то, что говорила прежде, – уже мужчина. Особенно в горных районах.

– Я бы и баб не выпускал, – буркнул Илья. – В Буденновске их сколько было.

В ходе специальной операции сотрудники ФСБ на административной границе Чечни с Дагестаном задержали чеченку, которая принимала участие в акции Басаева в Буденновске. Ранее она была арестована, но обменена на троих солдат федеральных войск. Чеченка заявила, что Басаев обещал ей работу, жилье и много денег, но ничего из обещанного она так и не получила. В телевизионном обращении она призывала боевиков сложить оружие…

– Зачем они тебе? – спросил сидевшего перед ним Малика лысый бородач со шрамом на лбу. – Ты же не держишь рабов. Скорее всего ты набираешь очки перед российскими властями. Зачем? Неужели тебе нравится жить в демократической России? – Он хмыкнул.

– Ахмет, – сказал старик, – не надо много разговаривать. Я думал – война отучит тебя от этого. Я плачу тебе деньги. Ты же все равно будешь продавать пленных.

– Ладно, – кивнул тот. – Ты прав. А поговорить иногда хочется. С этими наркоманами и разговаривать не о чем. Арабы языка почти не понимают. Албанцы все время вместе и с другими вообще не разговаривают. Славянский отряд… – Он презрительно хмыкнул. – Понабежали, думали, миллионерами уедут. Шамиль молодец – чуть ли не плеткой их стегает. Правда, есть славяне, которые воевать умеют, но в основном…

– Давай говорить о деле, – сказал Малик. – Я могу забрать твоих пленных?

– Есть еще русская девушка. Из Минеральных Вод.

– Сколько за нее хочешь?

– Тысячу давай. И за солдат по две. Сейчас время такое, много на них не заработаешь. И рабов покупать перестали. Как русские собаки вошли в Ичкерию, то все, не покупают рабов. Даже из горных селений никто не спрашивает. По весне хорошо товар шел, мои джигиты только успевали…

– Пойдем, – недовольно перебил Малик. – Я тебе деньги – ты мне пленных.

– Зачем берешь? – поднимаясь, спросил Ахмет. Надев шапочку, поправив кобуру пистолета, пошел к двери. – Выведите двоих и девчонку! – громко приказал он.

Трое рослых боевиков, поднявшись с ковра, быстро пошли во двор. Малик недовольно смотрел им вслед. Ахмет заметил это и коротко усмехнулся в бороду.

– Твои люди убили муфтия? – негромко спросил Малик. – На перевале, недалеко отсюда?

– Слышал, – кивнул Ахмет, – но там не был. Мы на равнинную часть не выходим. Мы горные волки, – оскалился он в хищной улыбке. – И народ равнинный вроде как ждет русских. В горах русским плохо будет, наши горы мы никому не отдадим.

– Зачем тебе эта война? – решился спросить старик. – Ты же хорошо живешь. Зачем?…

– Ты старый, – пренебрежительно заметил Ахмет. – Тебе тепло и покой нужны. Мы не звали русских, они сами пришли. Президент Масхадов объявил России джихад. Я верный мусульманин и поэтому с оружием в руках, как мои предки…

– Наши предки, – гневно перебил его Малик, – завещали жить с Россией. Да, Сталин ссылал наш народ. Но его нет, давно нет. Все было хорошо. Работали, получали деньги. Дети учились. Вы снова начали…

– Забирай! – Ахмет мотнул головой на вышедших со двора двух парней в рваных камуфляжных костюмах. Один из них, пониже ростом, поддерживал товарища с перевязанной грязным бинтом головой. Его правая рука была закреплена замусоленной, свисавшей с шеи тряпкой. Один из боевиков толкнул невысокую худенькую русоволосую девушку. Испуганно вскрикнув, она упала. Но тут же, плача, поднялась. Глаза всех троих были завязаны.

– В машину, – приказал Малик стоявшим возле светлой «Нивы» двум молодым чеченцам.

Они повели русских к машине. Достав деньги, Малик протянул их Ахмету. Сунув деньги в карман, тот усмехнулся:

– Понадобится – обращайся. Со скидкой достану.

Огладив седую бороду, Малик махнул рукой и пошел к машине.

– Куда вы нас? – плача, спросила девушка. – Я написала…

– Не надо плакать, – повернувшись, сказал старик, – все будет хорошо.

Парни, прижавшись друг к другу, молчали.

Сергей застонал и, упираясь руками в деревянный настил, сел.

– Болит, – промычал он. – Точно, ребро сломал, сволота!..

– Надо перетянуть потуже, – посоветовал лежавший рядом Николай. – Может, не сломали, а просто отбили. Я в футбол играл, и однажды меня крепко пнули. Думал, тоже перелом ребер. Проверили – все нормально. Но боль страшная была. Забинтовали потуже недели на две…

– Чем перетянешь? – простонал Сергей.

– Давай я тельняшку порву. – Николай начал снимать тельняшку.

– Оставь! – бросил Сергей. – Холода вот-вот начнутся. Думаешь, нам зимнюю спецодежду выдадут? – Он криво улыбнулся. – Сейчас на работу погонят, – услышал он шаги вверху. – Как вылезать?

– Я помогу, – вздохнул Николай. Широко зевнув, встал.

Люк открылся.

– Вылазьте, гяуры! – недовольно бросил молодой чеченец.

– Почему ошейники не бросает? – Сергей покосился наверх.

– Так их и не снимали, – ответил сержант.

– Вот едрена бабушка! – Сергей потрогал ошейник. – Видать, уже все, сросся с ним. Даже не чувствую.

– А я не спал почти, – признался Николай, – как будто…

– Быстро! – поторопил их боевик.

– Как лошадей осматривал, – угрюмо проговорил Александр.

Метрах в трех от них стояли три чеченца и какой-то старик в толстом тулупе. Хозяин в чем-то убеждал его. Тот, изредка цокая, посматривая на русских, покачивал головой. Потом что-то сказал. Хозяин снова разразился длинной речью. Старик, выслушав его, потеребил бороду и, показав один палец, кивнул на Юрия.