Дмитрий Черкасов - Потоп Страница 42

— Неужели? У тебя? Хорошая?

— Вот представь себе. Не хочешь разнести тут все вдребезги? Чтобы выжженная земля. Я знаю, ты сумеешь, и средства наверняка есть. А если нет — я найду… я и взрывчатку могу унюхать…

Влад ненадолго задумался:

— Нет. Нужны доказательства.

— Тогда за тебя это сделают другие. Твои хозяева, например. Тут же полный беспредел, и они сами в нем увязли.

— Нет, я сказал.

— Думаешь, если бы карты легли иначе, твой пахни не стал бы топить город?

Эта мысль уже некоторое время преследовала Рокотова. Окажись Ясеневский — Иван Никифорович — на месте Ивана Ивановича, то как бы он поступил? Остановился бы перед диверсией?

Может быть, да.

А может быть, и нет.

Да вдобавок использовал бы его самого, Рокотова.

— Вы слышали, Коротаев, такое выражение? — Он вновь перешел на «вы». — История не знает сослагательного наклонения. Карты легли так и иначе не лягут.

— Слышал, начальник. Это переводится как «если бы, да кабы, во рту выросли грибы…». Ну, гляди, тебе решать. Я бы все тут попалил. Так ли уж ты будешь нужен своему боссу, когда вернешься? Столько мертвяков, да без санкции прокурора…

— Придет время — посмотрим. Я ведь не один приду. Ты ведь сам заявил, что мы якобы напарники. И думай лучше о своих мертвяках. За них ты точно заплатишь.

— И ты надеешься, что я начну тебе подпевать?

— Ну не в лад, но начнешь. Шкуру-то спасать надо. Юлить будешь ужом, вертеться волчком, но расколешься.

— С моей шкурой дела плохи, сам знаешь, — Коротаев дернул головой, намекая на повязку и на кровавую бойню в больнице.

— Неважнецкие, — согласился Рокотов. — Но хоть жить будешь. Смертной казни-то нет…

— Да разве это жизнь?

Их беседа носила вполне степенный характер.

— Рассветает, — заметил Коротаев уже за воротами базы.

Действительно, занимался рассвет.

— Ты-то откуда знаешь?

— Внутренние часы. Слыхал про такие?

Какая, однако, эрудированная личность. Паханы пошли просвещенные. Как биолог, Рокотов, естественно, знал о существовании внутренних часов.

— Наслышан. Ступай осторожнее, здесь повсюду кочки да ямы. Ногу сломишь — придется и впрямь тебя волочить. Или кончить на месте…

— Хотел бы меня кончить небось, да?

— А сам как считаешь?

— Хотел бы… И я бы тебя хотел. Лезвиями пока не подавился?

— Как видишь, нет.

Это хорошо, что Коротаев напомнил ему о бритвах. Они, пожалуй, и вправду уже больше не понадобятся, и Влад избавился от них двумя осторожными плевками.

— Долог ли путь до Типперери? — бодро осведомился Андрей Васильевич, и Рокотов в очередной раз подивился, сколь непринужденно вышагивает этот журавль.

Может быть, к нему вернулось зрение?

Нет, даже если так — повязка слишком плотная.

— Километров пять. Осилишь?

— Дорогу осилит идущий. Скачущий, едущий, парящий…

Болтая без умолку, Коротаев был занят чрезвычайно важным делом: орудовал канцелярской скрепкой, которую успел прихватить, пока шастал по кабинету.

Он взял инструмент вслепую, просто шаря по столу в надежде, что что-нибудь да подвернется. Находка явилась приятной неожиданностью.

Рассвет не был ему на руку: Влад, конечно, светил фонарем, но больше по сторонам, и за всем уследить не мог.

Так что можно было ковыряться в замке.

На всякий случай Коротаев своровал целых две скрепки.

И похвалил себя за это, когда оступился, чуть не упал и одну выронил.

Теперь он уже разогнул вторую и очень аккуратно, с предельной осторожностью нащупывал ею заветное отверстие в наручниках.

— Вы что заканчивали? — поинтересовался Влад. — Вуз? Техникум?

— Высшие курсы, начальник. Выше не бывает.

— Школа жизни, стало быть.

— В цвет базаришь.

Только бы щелчок не вышел громким, а конвоир смотрел в другую сторону!

— Сказочку рассказать? — предложил Коротаев.

— Ты и сказки умеешь?

— Я все умею. Целые романы знаю наизусть. В высшей школе ведь как? Изо дня в день одно и то же… Подложишь к себе под бочок «петуха» и слушаешь позапозавчерашнее…

— Ты, выходит, в авторитетах ходил?

— Ну не в мужиках же.

— Про романы ваши я наслышан. Вам больше про Монте-Кристо нравится… да про виконтов — про красивую жизнь.

— А то. Как будто тебе не нравится.

Рокотов лишь усмехнулся в ответ.

Усердно трудясь над замком, Коротаев одновременно отсчитывал шаги. Они сворачивали, конечно, то вправо, то влево, но он насчитал, что около двух километров уже пройдено.

Если там, куда направляется этот гад, его кто-то ждет, то дело дрянь… Надо поторапливаться.

— Вертолет у тебя там, что ли? — спросил Андрей Васильевич.

— Да, в кустах. С роялем вместе.

Своим вопросом Коротаев невольно напомнил Рокотову о важном деле. Он вынул рацию и вышел на связь с Ясеневским по спецканалу.

Короткий щелчок!

Замок отомкнулся, и с ним развалился правый браслет.

— Товарищ генерал! — негромко произнес Рокотов. — Взрыва не будет. Пока. Если кто-нибудь не сунется в камеру. Там датчики реагируют на человеческое тепло. Нужно срочно отрядить людей и замуровать эту штуковину. Мне это было не под силу.

— Отрядим. — Далекий голос Ясеневского звучал удовлетворенно. — Ты всех зачистил?

— Полагаю, что да. Если нет, то вряд ли кому из выживших придет в голову лезть к скважине. И я веду с собой языка.

— Не Ивана ли Ивановича?

— Нет. К сожалению, Иван Иванович скончался.

— Что с заложниками?

— Они мертвы. Афиногенов их ликвидировал.

— А вы его?

— Разумеется.

— Господин депутат?

— Был неосторожен. В запальчивости оступился и разбился насмерть, товарищ генерал-лейтенант. Или же насыщается сейчас собственной радиоактивной дрянью. Они же заливали не просто жидкую, а радиоактивную взрывчатку.

— Знаю, помню. Понял тебя, Рокотов. Молодец. Получишь звезду на погоны… две звезды. И еще кое-что.

— У меня нет погон, товарищ полковник.

— Наш недосмотр. Будут. Что с террористом?

— С которым из них?

— Ну, с этим. С Коротаевым.

— Его и веду, почти в целости и сохранности.

— Молодчина. Выходи на поляну и жди вертушку. Значит, я могу доложить, что задание выполнено?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Задание выполнено.

— Нет, не выполнено!

Сильнейший удар в спину сбил Рокотова с ног, два последующих пришлись по почкам.

— Не бойся, кровью ссать не будешь — уже не придется…

Рация отлетела в сторону, и были слышны тревожные крики генерала:

— Рокотов! Рокотов, что там у вас происходит?

Наручники, болтающиеся пусть даже на левой руке, при умелом обращении — грозное оружие. Влад перевернулся, и тут же его хлестнуло железом по глазам.

— Уравняемся в возможностях, гражданин начальник…

Лицо Рокотова залило кровью, и, хотя глаза были целы, он действительно почти ничего не различал.

Новый удар пришелся в висок, после чего Коротаев бросился на Влада и правой рукой начал душить, а левой — обшаривать карманы.

— Ты за все заплатишь, гад! И за левый глаз, и за правый! И лечение оплатишь тоже! По системе… обязательного медицинского… страхования… ух, сколько на тебе железа! Ну, мы обойдемся малым…

Коротаев неожиданно отвалился от Рокотова и отскочил на несколько шагов.

Влад медленно поднимался с колеи, протирая залитые липкой кровью глаза.

— Чего-то подобного я ждал, — признался он. — Но оно всегда случается внезапно…

— Правильно базаришь. Особенно выстрелы. Они самые внезапные, даже когда их ждешь.

Теперь Влад, протерши глаза, видел причудливую картину: слепой целился в него из его же собственного пистолета.

Он попытался сделать шаг в сторону, испытывая сильнейшую боль в пояснице, и ствол немедленно сместился, куда нужно.

— Думаешь, если незрячий, так дело в шляпе? А мы — инвалиды: без рук-без ног на бабу — скок!

Коротаев выстрелил.

По пустынным окрестностям разнеслось эхо.

Рокотова отбросило на несколько метров, и он растянулся, лежа навзничь.

— Надеюсь, что не добил, — послышался голос Андрея Васильевича. — Сейчас пластать буду…

Диск! Жесткий диск, снятый с компьютера в кабинете Хозяина! Рокотов положил его в нагрудный карман, в левый, и пуля попала точно в него.

Этот слепой дьявол попал в сердце с первого выстрела.

И впрямь экстрасенс… Не на зоне же этому учат!

Ну, второго раза не будет. Надо же, он и ножик прихватил, уже готов прыгнуть и вырезать то, чего лишился сам.

Или что там у него на уме.

Просвистела заточенная шестерня и вонзилась Коротаеву в лоб, рассекая повязку. Та распалась надвое, и Рокотов увидел свежевылущенные глазницы.