Юрий Гаврюченков - Кровавая баня Крупнера Страница 42

– Именно.

– И вы встречались с ними обычно… Во сколько?

– В два. В четырнадцать часов.

– Когда последний раз?

– Позавчера.

– Как выглядел Слава?

Андрей как мог подробно описал внешность нового знакомого. Семагин поблагодарил Андрея и поспешил порадовать Яшенцева. Петр Владимирович был слегка пьян, видимо, успокаивал нервы. Доклад его приободрил, и он приказал немедленно форсировать поиск. Семагин заверил, что займется этим немедленно, однако он понимал, что ранее четырнадцати ноль-ноль вряд ли стоит на что-либо рассчитывать. Разумеется, он навестит квартиру крупнеровского подельника вместе с оперативной группой, имеющей постановление на обыск, чтобы беспрепятственно взломать в случае надобности дверь, но это вряд ли что-нибудь даст. Опыт предшественников показывал, что Крупнер может изощренно скрываться, менять место жительства, но тренироваться он приходит обязательно в одно и то же место, словно что-то тянет его туда.

Именно на эту особенность фигуранта и сделал ставку Семагин.

Подъехав утром к крыльцу главного корпуса, Тернов не без удивления обнаружил на служебной стоянке новенький "Вольво-940" с ведомственным номерным знаком. В салоне курил водитель.

Опять кто-то из шишек пожаловал, подумал Тернов и, поднявшись к себе,, в приемной обнаружил Семагина. Он также приехал недавно и еще не успел заскучать.

– Здравствуйте, Валерий Игнатьевич, – встал гэбист навстречу директору.

Они уединились в кабинете.

– Мне нужен Колыванов, я хочу его забрать, – о вчерашнем разговоре не было сказано ни слова, но Тернов с какой-то обреченностью понял, что именно он явился причиной изъятия спецпациента. С такой деловитостью берут в руки нож, чтобы зарезать свинью. Профессору стало не по себе.

– Конечно, – заторопился он. – Я вас провожу.

Они прошли во владение Козаряна. Георгий Аветисович тоже только что явился и даже не успел снять плащ. По лицу Семагнна он сразу понял, с чем тот пришел.

– Доброе утро, Валерий Игнатьевич, Александр Семенович! – Козарян широко улыбнулся. – Пациента забирать будете, да?

– Буду.

– Сейчас сделаем. Олег, подними больного, пожалуйста.

Лаборант, еще не успевший запустить игровую программу, выключил компьютер и удалился с недовольным видом.

– Вы тут все Александру Семеновичу расскажите, – попросил Тернов. – Проинструктируйте его как следует.

– Конечно, Валерий Игнатьевич, – вежливо, но по-дружески заверил его Козарян. – Конечно, все сделаем, можете на меня положиться.

Тернов напоследок окинул суетливым взглядом Семагина и ушел.

– Насовсем решили забрать? – спросил Георгий Аветисович.

– Как получится, – не вдаваясь в подробности, ответил Семагин.

В хитрых глазах Козаряна промелькнул неподдельный интерес. Он догадывался, зачем готовят человека для Конторы, но врожденное любопытство простиралось дальше: он хотел узнать, какая конкретная цель будет поставлена его пациенту; с таким чувством смотрят приключенческий фильм. Да и с чисто научной точки зрения было занимательно узнать назначение собственноручно закодированного им зомби. Когда у подопытного кролика могут вырасти зубы длиной в метр, это всегда интересно.

Подталкивая в спину, лаборант ввел в комнату Колыванова и усадил на стул.

– Теперь он ваш, – Козарян похлопал "чистильщика" по плечу, словно тот был не человеком, а бездумным животным. Возможно, он был по-своему прав. Глаза Колыванова, пустые, как у жвачной скотины, были устремлены в пространство.

Семагин от этого зрелища даже смутился.

– И как с ним… работать? – спросил он.

Козарян открыл железный шкаф и достал с полки кассету.

– Вот здесь, – он потряс коробкой, – записана фабула методом наложения на музыку. Проигрываете запись этому, – он кивком указал на капитана, – он активируется. Затем сообщаете код и диктуете задание. Вторая часть кода является пометкой окончания приказа и сигналом к действию. Возвращение в латентное состояние достигается проигрыванием обратной стороны кассеты. Запись сделана таким образом, что вам ее надо только перевернуть на другую сторону. Будьте внимательны при отдаче приказа, избегайте слов с приставкой "не", чтобы не получить обратный результат. Он теперь не поймёт, чего ему не надо делать. Лучше сразу говорите, что надо. Советую заранее составить текст. Он будет выполнять задание дотошно, до мелочей, смотрите ничего не напутайте.

Он протянул Семагину коробку. Полковник машинально открыл ее и увидел строчку арабских цифр, записанных на наклейке. Числовые группы на сторонах "А" и "В" существенно различались.

"Вот вам и "Артишок"," – подумал Семагин. Вживую сталкиваться с подобными программами ему пока не приходилось. Он закрыл кассету и положил ее в карман.

– Как его забирать? – спросил он, опустив определение потому, что тот, кого он до недавнего времени рассматривал, ошибочно и скорее по инерции, как личность, духовно превратился в лишенную индивидуальности аморфную субстанцию. Козарян понял его и улыбнулся.

– Возьмите под руку и ведите.

Семагин достал наручники.

– Зачем кандалы? – поморщился Георгий Аветисович. – Он безобидный.

Полковник испытующе посмотрел на него, подумал и снова поверил. Специалист знал, о ком говорил. Или, скорее, о чем. Семагин спустил Колыванова вниз и усадил рядом с собой на заднее сиденье.

– В Управление, – сказал он шоферу.

Колыванов был козырной картой Семагина. Полковник обстоятельно изложил план оперативной разработки Яшенцеву, в которой "чистильщику" отводилась ведущая роль. К двум часам пополудни он должен прийти на спортплощадку с целью ликвидации Крупнера. Генерал выразил сомнение, что фигурант вообще появится там в ближайшее время, и попросил Семагина обосновать свое убеждение. Полковник не мог привести никаких доводов, кроме интуитивных догадок, но Яшенцев поверил на слово. Он знал, что шестое чувство бывает надежнее всяких умозаключений, да и плана получше не мог предложить. Поэтому он не стал возражать и выдал Семагину оружие из своих запасов: чистый ствол, припасенный для подобного рода акции. В случае неудачи вычислить концы будет невозможно, а Колыванов ничего вразумительного не скажет. Уничтожение Крупнера было давней мечтой генерала, достаточно сладкой, чтобы пойти на риск.

Семагин отвел капитана к себе в кабинет и положил перед ним фотографию Крупнера. Он обошел стол, не сводя с "чистильщика" глаз, нащупал магнитофон, достал из него кассету, потом вытащил из кармана коза-ряновскую коробку; на его лице появилось выражение недоверия. Полковник откинул крышечку и прочел выписанный на наклейке цифровой ряд: 4 42 16 11 08 6.

"Пять из шести кратны двум и одно простое число, – подумал он. – Что бы это значило?" Семагин запомнил ряд и вставил кассету в магнитофон. Колыванов неподвижно сидел на стуле, вперив взгляд в пространство. Активация сейчас произойдет, а ему и невдомек, – это было настолько ненормально, что даже стало жутковато. Колыванов вдруг показался чем-то вроде железного человека, выкованного Гефестом для охраны кузницы, в которой горел священный огонь. Впрочем, это не остановило Прометея. Полковник помедлил, затем убрал палец с кнопки, полез за ключами и открыл сейф. С верхней полки он достал портупею, вытащил "макаров" и передернул затворную планку. Пистолет он положил в карман. Теперь, когда его можно было остановить, железный человек казался не так опасен. Семагнн включил воспроизведение.

Музыка произвела на Колыванова живительное действие, словно стакан водки на впавшего в прострацию алкоголика. Он задвигался, в глазах на секунду появился осмысленный блеск и тут же исчез, сменившись гипнотическим трансом.

– Четыре, сорок два, шестнадцать, одиннадцать, ноль восемь, шесть, – нараспев произнес Семагин.

Колыванов застыл, но теперь это было уже совершенно другое состояние. Теперь он прислушивался

– Виктор Гаврилович, как вы себя чувствуете? – спросил полковник.

– Вы обращаетесь ко мне? – голос Колыванова был ровным и бесцветным. Полковник вздрогнул, контакт был установлен-

– Да, к вам, – сказал он, и тут ему в голову пришла более изощренная идея. – Кем вы себя чувствуете?

– Мое состояние в порядке, я хочу в туалет, – механически ответил капитан на первый вопрос и тут же на второй: – Скорректируйте формулировку.

– Как вас зовут?

– Вы имеете в виду автоидентификацию?

– Да, идентифицируйтесь, пожалуйста.

– Шестнадцать-одиннадцать.

"О Господи, – содрогнулся полковник. – Надо же так обработать!"

Знакомый с криптографией, он понял, что 16-11 является зашифрованным определением личности для самого Колыванова во избежание декодировки команды управления от случайного индуктора; первые группы – 4 и 42- что-то вроде закодированного сигнала предупреждения, образующие вместе со второй парой команду готовности, а третья пара – вводная. Цифры – это указание принуждения, а числа содержат формулировку приказа.