Сергей Самаров - Стреляющие руины Страница 43

– Гранит, я вижу троих. Это не пилот, это «командос». Они по склону холма движутся. Так могут и вас справа обойти...

– Твоя задача понятна?

– Не дам вас в обиду. Работаю...

Через несколько секунд в наушнике раздалось:

– Двоих снял с дистанции. Один вовремя сообразил. Ломанулся куда-то через кусты. В обратную сторону. Не вижу его. Может, соседний склон мешает...

– Предположительно, их осталось восемь человек. Звук двигателя! Волына, машину видишь?

– Нет... Но звук слышу. Он «гуляет» между холмов. По звуку местоположение не определишь. Кажется, к вам тянется...

– Больше некуда, – согласился Ведьмин.

Гранатомет ухнул весомо, и сразу поднялся грохот взрыва и пламя. Кто-то из осетинских ополченцев на самом левом фланге добрался до «Ленд Ровера».

– Вспышку видел, машину не вижу, – сообщил старший лейтенант Маврин. Свой левый фланг держите самостоятельно, он от меня прикрыт...

– Эй... Э-эй... – раздался голос почти оттуда, где горела машина. «Икс ноль шесть», сюда гони! Сюда...

И тут же автоматная очередь отсекла от бегущего преследователей.

2

Чем ближе к Цхинвали, тем порядка было меньше.

Ицхаку Леви пришлось покинуть дорожное полотно, благо, местность здесь позволяла ехать не ползком и больших преград не было, но и рядом с дорогой то и дело встречалась техника, отходящая от Цхинвали в сторону Гори. Около танка, рядом с которым суетились танкисты, отставной подполковник остановился.

– Акаки, поговори с парнями. Что там впереди происходит?

Старший лейтенант выпрыгнул из машины ловко, но дверцу за собой не закрыл. Разговор с танкистами длился минут пять и завершился, видимо, какими-то горячими высказываниями в адрес друг друга. Хорошо хоть за оружие никто не хватался, хотя бойцы «командос», как видел Леви, слыша разговор и понимая его, готовы были выскочить из машины на помощь своему командиру. Наконец, Акаки вернулся.

– Поругался? – поинтересовался Ицхак с усмешкой.

– Прочитал этому майору лекцию о вреде паники. Тоже мне. командир танковой роты... Он хотел меня пристрелить, но видел, что из окон стволы торчат, и не решился. Очень переживает, что у него горючее кончилось, и не может дальше бежать...

– Так что там случилось? Русские идут?

– Нет. Просто был приказ на отступление.

– И что?

– А они восприняли его как приказ к бегству. Отступивших никто не встретил, не были объявлены мобилизационные точки и места концентрирования. Просто: «Отступаем!» – и не сказали даже, кто и куда отступает. Это или предательство, или провокация...

– Что было в городе, не спросил?

– Сам все рассказал. Орал на меня, необстрелянного, как отъявленный ветеран... Сначала все хорошо было. Осетины встречали, несколько танков сожгли, но они прорвались. Много пехоты полегло. А потом пехоту то ли отсекли, то ли она сама на рожон не полезла. Короче, танки прорвались, пехота осталась, между танками и пехотой осетины, и танки остались без прикрытия. Осетины на броню взбирались, заставляли открыть люки, и угрожая гранатами заставляли по своим стрелять.

– И стреляли?

– Майор говорит, что он сам такой танк из своей роты уничтожил... Да, похоже, там ад был настоящий.

– Я давно говорил, что ад не под землей, а на земле, – холодно заметил Леви, трогая машину с места. – Они что, без связи сидят?

– Есть, наверное, связь, если приказ на отступление получили, – предположил Акаки.

– И никто не говорит, где сгруппироваться?

– Такое впечатление, что командовать некому. Перед делом командиров слишком много было. Как до дела дошло, все куда-то пропали...

– За ночь осетины укрепят позиции, и их снова брать придется. Надо было додавливать ночью. Утром уже может быть поздно... – сделал свой вывод Леви и поехал быстрее, хотя и не выходя за пределы допустимого риска.

Отступление грузинских войск должно внести коррективы в общие планы. Но это, возможно, сделает операцию, для выполнения которой Леви и выехал в район Цхинвали, неизбежной. Может быть, для всей кампании в целом такое отступление уже является началом краха. Но умелые действия отставного подполковника израильского спецназа дадут возможность этого краха избежать. Естественно, если после успешной операции успешно поведут себя высшие грузинские чиновники. А на них полагаться в такой трудный момент можно лишь ограниченно...

Сама мысль о проведении акции принадлежала именно Ицхаку Леви, и он, не задумываясь тогда еще о своем участии, а просто представляя грузинскому командованию подготовленных им парней из «командос», обмолвился о возможных действиях с использованием своих подопечных. Вопрос был, можно сказать, гипотетическим, тем не менее, Леви ответил спросившему его грузинскому генералу:

– А много эти парни могут?

– Если русские вступят, предположим, в Южную Осетию, мои мальчишки могут захватить командование пятьдесят восьмой армии вместе со штабом. Устроят засаду и захватят... И что за армия будет без командования?..

– Штаб должен хорошо охраняться... Так уверены в своих ребятах?

Леви улыбнулся чуть свысока:

– На все сто процентов... В ваших ребятах, в своих воспитанниках...

По большому счету, Ицхак слегка прихвастнул, потому что не знал конкретной обстановки за пределами лагеря «командос», расположенного совсем недалеко от Тбилиси. Он даже обстановки в Тбилиси не знал. Но хотелось представить воспитанников красиво и чуть-чуть небрежно. Просто однажды, много лет назад, еще во времена войны в Боснии, подполковнику Леви попалось на глаза интервью русского наемника, бывшего офицера спецназа ГРУ, воевавшего в «русском черном батальоне» на стороне сербов, какому-то израильскому журналу. У спецназовца спросили, что может сделать «черный батальон» в ходе той войны. Ответ был конкретным и скучным: «Все!» А на просьбу журналиста уточнить возможности, спецназовец ответил просто: «Предложат нам выкрасть президента Боснии, мы его выкрадем с женой или без нее – как прикажут. Можем вместе с семейной кроватью и запасными кальсонами...» Ицхак тогда посчитал такой ответ хвастовством. Но потом услышал, как испугался этой угрозы человек, прекрасно знающий обстановку на месте – сам президент Боснии. И тут же набрал к себе в охрану наемников из тех же бывших офицеров спецназа ГРУ, только уже мусульман по вероисповеданию. Специально отправлял в Россию вербовщиков, чтобы отыскивали таких офицеров. Потом довелось узнать, что президент Боснии имел веские основания для своих опасений...

В этот раз Леви похвастался в подражание тому интервью. Но уже через день, когда он сам забыл о сказанном, его пригласили в разведотдел генерального штаба и попросили помочь советом, как провести подобную операцию, если русские в самом деле вступят на территорию Южной Осетии. Деваться было некуда, на повестку дня выплыла репутация «Моссада», и отказаться уже было просто невозможно. Ицхак, сначала несколько робко вступил в разработку плана, но, познакомившись с картами местности и с данными, которыми располагал разведотдел, вдруг понял, что в плане нет ничего невероятного. Такую акцию вполне можно было провести успешно, учитывая, что помогающие грузинской разведки американцы имели в своем распоряжении результаты прослушивания почти всех радио и телефонных разговоров в Северной Осетии. И не только военных из пятьдесят восьмой армии, но и гражданских чиновников, так или иначе связанных с коммуникациями и со снабжением военных. Ицхак при этом старался опираться на понимание факта, что ни одна наступательная акция большого воинского контингента не может пройти незамеченной, в каком бы страшном режиме секретности она ни готовилась. Следы всегда остаются... Сюда же следовало приплюсовать и неплохую агентурную работу грузинских разведчиков в том же регионе. Грузинский разведотдел стремился знать действия пятьдесят восьмой армии до мелочей. Агентуры было заслано и завербовано много. И это позволяло многое видеть и прогнозировать.

Дорога, по которой штаб должен был добираться до Цхинвали, не просто давала большие возможности для успешной атаки. Она словно была специально сделана так, чтобы успешнее атаку произвести. Главная цель – захват командующего или начальника штаба, уничтожение остальных старших офицеров, захват документации. Лишенная командования армия в случае удачи могла бы на время потерять управление и понести такие потери, которые сразу восполнить не удалось бы.

Ицхак принял самое активное участие в разработке плана. Но, будучи занят в другой операции, он оставался только теоретиком, а выполнение плана лежало на самих грузинских офицерах. А теперь и выполнение тоже легло на его плечи. Задача была, конечно, не простая. Тем не менее, как считал Ицхак, вполне реальная...

Теперь следовало найти какую-то грузинскую воинскую часть, не поддавшуюся общей панике, чтобы можно было там узнать действительную обстановку. Потом, если возможно, оставить на время машину и выходить в нужный район своим ходом, поскольку Зарская дорога все еще контролировалась, по сути дела, осетинским ОМОНом и разве что простреливалась и время от времени разрывалась отдельными отрядами «командос» или какими-то другими прорвавшимися сюда подразделениями. Об этом Леви узнал еще в кабинете Арчила Нугзаровича.