Даниил Корецкий - Спасти посольство Страница 44

Мурси изобразил смирение и готовность выполнить любое распоряжение, такой же вид принял и Джабир. Это был самый верный способ избежать гнева командира. А сам Хекматияр принялся ходить взад-вперед по палатке, словно разъяренный тигр. Потом резко остановился и сказал:

— Джабир, после гибели Вахи ты единственный, кому я могу доверять! Возьми десять проверенных бойцов, это будет группа мстителей.

Хекматияр направил указательный палец на подчинённого.

— Ты лично поведёшь их в Кабул. Может быть, вы успеете перехватить русское посольство по дороге. А может, они задержатся.

Подойдя к Джабиру, командир положил правую руку ему на плечо и мягко развернул к выходу из палатки.

— Вперёд, брат, не теряй времени! Да! — Хекматияр левой рукой потёр лоб, будто попытался приостановить ускользающую мысль. — Сообщи обо всём Омару Осторожному, у него с русскими свои счёты. Он может со своим отрядом войти прямо в посольство и разнести там все вдребезги!

— Я все понял!

Коротко, с достоинством кивнув, Джабир быстро вышел из командирской палатки.

Москва, Кремль

По свободной в этот раз от пикетов и народных волеизъявлений Красной площади лимузины министров беспрепятственно въехали в Кремль через ворота Спасской башни. На этот раз министр обороны захватил с собой командующего ВДВ, а министр иностранных дел взял начальника афганского направления, старого опытного дипломата, начавшего свою карьеру ещё при Громыко, определявшем внешнюю политику СССР много лет и получившем у западных партнеров прозвище Мистер нет, за неуступчивость в переговорах. Вряд ли они собирались использовать помощников в качестве громоотводов — как показывал опыт общения с Президентом, его гнев редко поражал подставные «громоотводы», почти всегда обрушиваясь на первых лиц министерства или ведомства.

Министр обороны первым начал доклад, повторяя обстоятельства, которые остальным присутствующим, кроме Призидента, были хорошо известны:

— С 1980 года существует оперативно-боевой план «Стальной коридор», возложенный на российскую сто шестую дивизию ВДВ, дислоцированную в Азербайджане под Кировабадом. В операции планировалось задействовать один полк — тридцать транспортных самолетов, двадцать БМД, две тысячи личного состава…

Президент, потирая пальцами виски, сидел с закрытыми глазами и, не прерывая, слушал генерала армии. Но его лицо покраснело, отчего шикарная седая шевелюра проступила ярче обычного. Искушённые подчиненные поняли — что-то не нравится, доклад идет не так.

— Десант захватывает кабульский аэродром, затем приземляются борты с основными силами. Десантные подразделения на БМД и на автомобилях с пулеметами выдвигаются к посольству, блокируя все перекрестки, закоулки и другие потенциально опасные места.

Президент ещё какое-то время сидел неподвижно, стараясь, видимо, совладать с собой, но потом не выдержал и, подняв на докладчика искажённое гневом лицо, грохнул кулаком по столу.

— Какие тридцать самолётов?! Какие бэтээры? Какой стальной коридор? Этот план разрабатывался в другую историческую эпоху! А ведь обстановка изменилась, понимаешь! На каком основании мы пошлём полк десантников в суверенную страну? Это что, второй ввод войск? Но мы их только вывели, а сейчас не тысяча девятьсот семьдесят девятый год, понимаешь!

Министр иностранных дел слегка отодвинулся от министра обороны, как бы дистанцируясь от того, что он сейчас доложил.

— Но ведь наших людей спасать надо, — тихо произнес начальник афганского направления. В наступившей тишине его голос прозвучал неожиданно громко.

Министр иностранных дел осуждающе посмотрел на подчиненного.

— Вот именно! — неожиданно поддержал старого дипломата Президент.

— Наших людей спасать надо! — назидательно повторил он, ребром ладони будто отбивая такт по столешнице. — И найти выход из положения должны наши министры. Только без открытия военных действий!

— Именно поэтому мы изменили план операции, — невозмутимо продолжил министр обороны. — Будут задействованы три самолета и рота десантников.

— Это другое дело! — прогудел Президент.

— Но сотрудникам посольства и членам семей, а это около двухсот человек, придется добираться до аэродрома самостоятельно, — сказал министр. — Время на подготовку операции — двое суток, активная фаза — три часа! Доклад окончен!

Президент благосклонно кивнул. Он вообще благоволил к министру обороны, считал его лучшим министром всех времен и народов. И все это знали.

— А вы готовы обеспечить безопасную доставку дипломатического состава на аэродром? — седая голова повернулась в сторону министра иностранных дел.

— Конечно, товарищ Президент! — кивнул тот. — Мы все обеспечим!

— Надо эвакуировать и посольства братских стран — Монголии, Индонезии, Индии, — сказал Президент.

— Сделаем, все сделаем, товарищ Президент! — отрапортовал министр иностранных дел, хотя совершенно не представлял, как именно и что конкретно надо сделать.

Президент задумался.

— Да, и еще, — он снова смотрел на министра обороны. — Сто шестую дивизию надо срочно эвакуировать с территории Азербайджана, вы же знаете, что там творится. Поэтому поручите эту задачу другому подразделению!

— Есть! — четко ответил министр.

Через час в 106-ю дивизию ВДВ пришла шифротелеграмма:

«Подготовку к операции «Стальной коридор» прекратить. В течение двух суток провести эвакуацию техники, личного состава, членов их семей и беженцев из числа русскоязычного населения на территорию Российской Федерации…»

Полковник Щербинин довел команду до личного состава. Особист Клевцов тут же лично встретился с командирами экипажей трех бортов, задействованных в учениях:

— Записи в рабочих тетрадях стереть! Обо всём забыть! Никаких тренировок не было, никакого «афганского захода», ничего!

— Баба с возу, кобыле легче! — кивнули офицеры. Естественно, все были рады отмене сложного и рискованного задания.

«Только где теперь сыну свадьбу играть? — задумался Копытин. И сам себя успокоил: — Ничего, на новом месте договоримся! Что, там столовой рядом с частью не найдется? А местные ребята помогут!»

Но через несколько часов в штаб 106-й поступила еще одна шифротелеграмма:

«Экипажам Золотова, Копытина и Мельника на закрепленных бортах прибыть на аэродром Чкаловский…»

Организация свадьбы сына подполковника Копытина снова оказалась под угрозой.

Российское посольство в Кабуле

Посол Погосов в своем кабинете вслух читал шифрованную телеграмму, только что полученную из Москвы, и удручённо покачивал головой: «По объективным причинам эвакуация откладывается. О точной дате и условиях будет сообщено дополнительно».

— Почему дурные предчувствия всегда оправдываются, а хорошие — никогда? — он передал бланк с красной полосой сидящему напротив Шарову. Тот аккуратно положил телеграмму перед собой. Он уже знал ее содержание, ибо утром получил такую же по линии разведывательного ведомства.

— Это не совсем так, Владимир Иванович, — сказал он. — Или совсем не так. Просто хорошие совпадения забываются, а плохие, наоборот; откладываются в памяти.

— Персоналу объявлено… Центр приказал взять на наши борта дипломатов стран народной демократии, я уже объявил послам, — убито проговорил Погосов. — А теперь надо давать отбой… Как я буду выглядеть?

Шаров внимательно смотрел на его моментально постаревшее лицо. Глубокие морщины вокруг глаз не могли скрыть даже большие модные очки-хамелеоны в роговой оправе. На миг ему даже стало жаль руководителя посольства. Конечно, они были разными людьми, из разных времён и занимали разные места в жизни. И если командир группы специальной разведки в рейде действует на свой страх и риск и принимает самостоятельные решения, то дипломат всегда поступает по указанию свыше, не думая, как он будет выглядеть, озвучивая чужие мысли.

У него нет своих чувств и своей позиции, а если и есть, то он не имеет права их демонстрировать. Отсюда внутренние конфликты, которые не идут на пользу личности, а иногда и серьезно вредят здоровью. Но Погосов умел действовать в узком пространстве дозволенного люфта, иногда Шаров искренне восхищался дипломатическими кружевами, которые он выплетал. В конце концов, Погосов порядочный человек, он никого не подставил и не предал, с ним можно находить общий язык. Просто он пытается выжить в неблагоприятных обстоятельствах и, как любой высокопоставленный чиновник, не хочет, чтобы его отправили на пенсию.

— Не волнуйтесь, Владимир Иванович, нормально будете выглядеть! Это горе — не беда… Вывезут нас, никуда не денутся. Не сегодня, так завтра. Главное — самим уцелеть и людей сохранить…