Любовь Рябикина - У каждого свой путь Страница 44

— Мохаммад. Брат жены. Мечтает учиться в России. Пока занимается агитацией среди местного населения. С его помощью в народную армию вступило не мало добровольцев.

В чайхане народу было много, но для русских моментально нашли место. На фигуры в женских одеждах оглядывались — женщины не имели права приходить в чайхану. Но видя вокруг русских, понимали, что и эти двое русские и молчали. Марина с трудом разместилась за низеньким столиком. Платье мешало и она впервые подумала, как она раньше могла носить такую не удобную вещь. Силаев искоса наблюдал за ней. На скатерти появились несколько тарелок с лепешками и местными сластями, пиалы и огромный расписной чайник с чаем. Расул, на правах хозяина, принялся разливать душистый напиток. Фазиль что-то проворчал и женщина переспросила:

— Ты чего, Фазиль?

— Чай здесь вкусный подают, а в этой хламиде разве попьешь!

Расул услышал и наклонился к уху майора:

— Это мужчины? — Тот кивнул. Афганец чуть не свалился с корточек: — Зачем же они так оделись?

— Так надо, Расул!

Милиционер приблизился к Марине и Фазилю. Присел рядом:

— Я попрошу чайханщика дать вам заварки и сластей с собой. Попьете у себя. Не расстраивайтесь!

— Спасибо, Расул!

— Как тебя звать, дуст?

— Искандер, а это Фазиль.

Расул быстро заговорил на фарси. Рахманкулов быстро отвечал. Повернулся:

— Расул думал, что и ты говоришь на фарси. Имя-то у тебя наше. Сказал, что не к лицу мужчине носить женское платье.

— И что ты сказал?

— Что выбора нет…

Афганец вопросов больше не задавал. Пробыв в чайхане около двух часов, они отправились на местный рынок. Долго бродили между рядов. Марина наблюдала. Фазиль время ль времени переводил ей то, о чем говорят продавцы. Выменяли на патроны грецких орехов, риса, кусок баранины. Затем отправились назад. Маринка спросила:

— Значит, бандиты вооружаются еще и благодаря вам?

Борис пожал плечами:

— Зачем же так сразу, Искандер? Вооружаются! Если бы ты знал, что за патроны мы меняем!

Остальные десантники расхохотались и объяснили:

— В каждом патроне половина пороха ссыпана нами. Такой боеприпас хорошо если долетит на десятиметровое расстояние, а то бывает и меньше. Что мы, дураки, хорошие патроны продавать? Ведь они потом в нас же лететь будут. Зачем нам это надо? Большинство торговцев этой хитрости еще не знает, да и остальные еще не скумекали, почему “шурави” патроны на еду так свободно меняют и считают нас глупыми. Пусть считают!

Степанова усмехнулась и успокоилась.

В крошечной комнатке стоял полумрак, лишь компьютер на низеньком столике светился голубоватым экраном. Усама сидел перед ним, скрестив ноги по-арабски. Быстро набрал нужный код и несколько секунд ждал, когда агент ответит. Наконец на экране появилась строка:

— Слушаю вас, сагиб…

Бен Ладен сосредоточился и набрал:

— Как идут дела с закупками оружия?

— Через неделю получим все, что заказывали. Нужно перевести деньги на счет хорошо знакомого вам “Банк оф Америкен” в Нью-Йорке. Они запросили два миллиона долларов.

— Количество?

— Как договаривались.

— В таком случае передайте, что я в их услугах не нуждаюсь. Есть фирмы, которые продадут все, что требуется, за половину суммы.

— Минуточку, я свяжусь…

Пару минут на экране ничего не появлялось. Затем появилась строка:

— Они согласны.

— Завтра перешлю чек.

Прошло пять дней ее безделья. Чтобы скоротать время и не сойти с ума от скуки, она учила с Фазилем фарси, пушту и даже арабский, который солдат знал в совершенстве. Оказывается, его дед говорил по-арабски и молился на нем. Степанова уже понимала отдельные слова на всех трех языках, делая по ним выводы, о чем идет разговор. Пробовала и говорить: слова звучали резко, отрывисто, словно дрова рубила. Рахманкулов оказался терпеливым учителем и раз за разом повторял для нее слова на фарси, пушту и по-арабски.

Силаеву за эти ночи так ни разу больше и не удалось подсмотреть, как она спит. Все время что-то или кто-то мешал. Иногда он ворочался по полночи, ожидая удобного случая. Днем он ходил постоянно мрачным и уже готов был сознаться Степановой, что знает ее тайну, когда Марина неожиданно исчезла из лагеря. Вернувшись вечером на шестой день в палатку, они не обнаружили ее вещей. На столе, написанная крупными печатными буквами, лежала записка: “Спасибо за все. Прощайте. Искандер”. Фатеев вздохнул:

— Ушел разведчик! Видно пора было…

Осколков покрутил записку в пальцах и бережно положил на стол. Расстроено сказал:

— Получил новое задание. Жаль, не попрощались! Хороший парень, не заносчивый. Интересно, какой он внешне?

Силаев промолчал, только вышел из палатки и присев рядом закурил, глубоко затягиваясь. Он смотрел на горы, а сердце мучительно щемило. Женщина ушла, а он так и не узнал ее имени…

В то утро Марина вышла из палатки и наткнулась на знакомое по школе лицо. Мужчина слегка кивнул головой, указывая в сторону. Через час, с попутной машиной, они оба отправились в Кабул.

Глава 7

Юрий Лозовой прибыл в часть, где служил раньше. Прямо с чемоданом зашел в штаб и доложил командиру о прибытии. Собинов поздравил с благополучным возвращением:

— Юрий Владимирович! Очень рад, что живы и здоровы. Долго говорить не могу. Вчера новобранцы прибыли, хлопот полон рот. Вечером поговорим, капитан! А сейчас можете отдыхать.

Лозовой хотел зайти в квартиру Степановых, но оттуда вышел незнакомый старший лейтенант. Капитан удивился и направился в квартиру, где жил раньше. Олег Татарников находился дома: неделю назад он оступился на стрельбище. Растянул связки и теперь скакал по квартире на костылях и с перевязанной лодыжкой. То, что рассказал Олег, заставило Юрия уронить голову на скрещенные на столе руки и минут двадцать провести в таком положении. Татарников добавил в конце:

— Марина служит в Москве, в каком-то подразделении связи. Я писал ей, но она так и не ответила. Уезжала вся больная. Храбрилась изо всех сил. Старалась не показать своей боли. Я до сих пор не могу прийти в себя…

Молодой капитан с рано поседевшими висками, чтоб не слушать больше ничего и не выдать того, что он узнал раньше, схватился за лицо руками и выбежал из комнаты. Татарников смотрел ему вслед — он уже пережил нечто подобное. Уйдя в покрывающийся зеленью березняк возле радарной установки, Лозовой упал ничком в пробивавшуюся на взгорке траву и горько заплакал. Юрий теперь твердо знал — в Афгане, рядом с ним, была Маринка, а он ее не узнал…

— Ганченко! Прикрой! Я до пещеры за патронами!

Игорь крикнул в ответ:

— Сержант! Нас кто-то сверху прикрывает и плотно! Духи уже засуетились. Беги, пока они в атаку не кинулись!

Командир отделения сержант Заславский прислушался: сверху кто-то бил короткими злыми очередями. Бородатые на склоне попрятались за камнями. Их начавшийся бросок захлебнулся. Сержант удивился — неизвестный бил со скалы за их спинами, а из роты там никого не могло быть. Очевидным было только одно, парень на их стороне и выбрал выгодную позицию. По звуку Максим никак не мог определить, что у него за оружие. За проведенный здесь год он давно уже на слух определял любое оружие, но тут затруднялся. К тому же смущало расстояние.

В два длинных броска преодолел расстояние до естественной пещеры, где лежали боеприпасы. Удивился, что по нему не стреляют. Уже вбегая в темноту, оглянулся: духи залегли по всему склону. Часть их била вверх, а остальные продолжали вести огонь по десанту, хотя и не так интенсивно, как несколько минут назад. Да и меткость бандитов значительно снизилась. Неизвестный не давал им стрелять наверняка. Ганченко лупил по моджахедам из автомата длинными очередями, не давая приподняться для атаки. Сержант успел притащить патроны и даже перезарядить пулемет, когда неизвестный стрелок наверху замолчал.

Душманы кинулись вперед, надеясь успеть захватить позиции шурави раньше, чем стрелок наверху снова откроет огонь. Со стороны русских ударил долго молчавший пулемет. Атака захлебнулась окончательно. Потеряв десятка полтора людей, Гульбеддин-шах приказал отойти на старые позиции. Но только собрался перебежать за камень, как пуля из снайперской винтовки ударила в голову. Главарь взмахнул руками и рухнул на камни, выпустив оружие. Трое приближенных кинулись к нему. Перевернули и унесли в безопасное место. Только там поняли, что командир мертв. Эта весть мгновенно разнеслась среди духов. Часть из них сразу начала отход, остальные, поколебавшись, отправились следом — захват перевала не удался. Они признали неудачу. К Заславскому подбежал капитан Яблоков:

— Молодец, Максим! Хорошо придумал со скалой! Если бы не ты, плохо бы пришлось! К награде представлю!