Виталий Гладкий - Невидимая угроза Страница 44

Я поступил как салага, новичок. Самоуверенно решил, что смогу пройти галопом по Европе. Идиот! За такие вещи "контора" карала нещадно, невзирая на чины и прежние заслуги. Ведь поспешные, непродуманные действия почти всегда грозили срывом операции.

Но сейчас меня будут наказывать не доброжелательно настроенные коллеги, пусть и в больших чинах, а змеи подколодные, готовые ужалить в любой момент и насмерть. А я не могу им ответить, как следует, не имею права. Нельзя мне выходить на тропу полномасштабной войны, никак нельзя!

– Иво, ты уже вернулся? – раздался над самым ухом радостный голос Дейза.

От неожиданности я даже подскочил на месте. Блин! Нет, точно у меня нервы стали как кисель. А что касается бдительности… У меня просто не нашлось слов, чтобы охарактеризовать себя так, как я это заслужил. Старый осел и тупица – вот все, что мне пришло в голову.

– Вернулся… – буркнул я, одеваясь.

– Что-то случилось? – встревожился Дейзик, вмиг потеряв хмельное веселье.

– С чего ты взял?

– Ты какой-то… дерганый, что ли.

– Скажем так – нервный. А все потому, что некоторые штатские продолжают лакать водку в прежнем темпе.

Дейз, я тебя предупреждал – по этой части с Кир Кирычем лучше не связываться.

– Иво, но я ведь по маленькой…

– Так я тебе и поверил. – Я скептически ухмыльнулся. – Кир может споить даже абстинента.[13]

– Я не пью, а лечусь, – дерзко заявил Дейз, к которому вернулось приподнятое настроение.

– От чего?

– Не от чего, а для чего.

– Ладно, пусть так. Смысл вопроса все равно остается прежним.

– Для того, чтобы мужественно вынести выпавшие на мою долю испытания, – с пьяным пафосом сказал Дейзик.

– Мил дружочек… – Я устало улыбнулся. – Ты даже не представляешь, сколько нужно выпить водки, чтобы выдержать все те коллизии, которые тебе предстоят.

– Брось… – Дейз беспечно махнул рукой. – Кир уверен, что все наладится.

– Ты… все… рассказал… Киру!? – спросил я с расстановкой неожиданно охрипшим голосом.

– Да. Он ведь твой друг. И вообще – Кир прекрасный человек. Кстати, в отличие от тебя, он просто душка. Я в него влюбился.

– Тогда выходи за Кира замуж, – процедил я сквозь зубы, едва сдерживаясь, чтобы не наговорить лишнего. – Сейчас это модно, а в некоторых странах даже узаконено.

– Ну, ты сказал… – Дейз попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой и ненатуральной.

– Сказал… И хочу добавить. Это информация к размышлению. Доверить Киру какую-нибудь тайну – это все равно, что выйти на центральную городскую площадь средь бела дня и прокричать ее там во весь голос.

– Я тебе не верю! Он дал честное слово, что будет нем, как могила.

– Конечно, будет. Пока трезвый. А в этом состоянии он пребывает максимум час в день – с утра.

– Иво, мы попали… – прошептал потрясенный Дейз, у которого наступило временное прояснение в затуманенных алкоголем мозгах.

– Уточняю – не мы, а ты, – отрезал я.

– Что же нам теперь делать!? – нараспев, трагическим речитативом вопрошал Дейзик, никак не отреагировав на мое уточнение.

– Не нам, а тебе. – Я был неумолим.

И тут меня пробило. Неожиданно я вспомнил, где мне довелось слышать подобный диалог – в старом кинофильме "Операция "Ы" и другие приключениях Шурика". Я упал на диван и зашелся в гомерическом смехе.

Я смеялся как минимум минуты две. Ошеломленный Дейз наверное решил, что я сошел с ума. Он стоял рядом, вытаращив глаза, и беззвучно зевал широко открытым ртом.

А я хохотал, ржал, покатывался от смеха. Видимо, у меня наступил нервный срыв. Только он проявился не в истерике с воплями, крушением мебели и с катанием по полу, а в несколько иной, более приятной (по крайней мере, для окружающих), форме.

Я справился с собой не без определенных усилий. Мне пришлось даже больно укусить себя за кисть руки, чтобы получить нужный импульс.

Нервная система среагировала на боль, как должно. Я сцепил зубы, чтобы не выпустить наружу рвущийся из нутра хохот, и поспешил в душ. Там я открыл кран и подставил голову под холодную струю.

Отпустило… Я посмотрел на себя в зеркало и скорчил рожу идиота. А кто я такой? Конечно, человек без Ивана в голове. Зачем, зачем я приехал в этот город!?

Поздно… Поздно Маня пить боржоми, когда почки отвалились. Не время посыпать голову пеплом, друг мой сердечный Иво, борись. Иного не дано. Отсидеться в каком-нибудь медвежьем углу тебе уже точно не удастся.

– Тебе плохо?

Из-за моей спины в зеркало смотрела испуганная физиономия Дейза.

– Не то слово… – Я подмигнул ему. – Я чувствую себя ужасно.

– Почему?

– А потому, сукин ты сын, что вы с Киром совсем обнаглели – выпили всю водку, не дождавшись меня.

– Иво! – радостно возопил Дейз. – Ты ошибаешься. Водки у нас – залейся.

– Откуда?

– Кир Кирыч смотался в магазин…

– Тогда все в ажуре. Веди, народный герой Сусанин! Я хочу сегодня надраться до положения риз. Иначе крыша поедет от всех этих… приключений.

– Ты прости меня, Иво… за то, что я втянул тебя в такую передрягу.

Дейз с виноватым видом уставился в пол.

– Прощаю, – ответил я великодушно.

И подумал: "Знал бы ты, пацан, в какой узел сплелись наши судьбы. Теперь мы с тобой или вместе выкарабкаемся из этой ямы с дерьмом, или… А, что там гадать! Что будет, то и будет…" Кир Кирыч блаженствовал. Перед ним на столе стояла целая батарея бутылок, а в руке он держал кольцо колбасы, от которого отгрызал добрые куски и жевал их, смачно причмокивая.

– А вот и Иво, – сказал он меланхолично. – Милости прошу к нашему шалашу. С чего начнешь? Есть баварское пиво, коньяк…

– Только водку.

– Уважаю за такой выбор. Люблю настоящих мужчин. Дейз, наливай.

– Это мы мигом, – весело ответил Дейзик.

К нему снова возвратилось хорошее настроение.

– А детям лучше пить пиво, – сказал я сурово. – Чтобы завтра голова не шибко болела, и ноги могли передвигаться без посторонней помощи.

– Иво… – Дейз посмотрел на меня с обидой.

– Я не хочу тебя уязвить, но ты особо не увлекайся.

– Разве я не понимаю…

Дейзик попытался принять серьезный вид, но это у него получилось плохо. Я тяжело вздохнул, и тяпнул одним махом полную рюмку. Кир Вмазыч одобрительно крякнул и сказал:

– Ты закусывай, закусывай…

Он широким жестом обвел стол, забитый разнообразной снедью.

– Спасибо, Кир…

Кир Непросыхающий внимательно и с одобрением следил за тем, как я грыз огурец. Я знал, что ему нравилось, когда его гости ведут себя непринужденно и едет с аппетитом.

Как и многие горожане (в том числе та девочка из кабаре, Люси), он приехал в областной центр из провинции, где всегда существовал культ еды. К яствам в деревне относятся бережно, даже с благоговением, и никогда не позволят себе выбросить недоеденное на помойку.

Деревенским людям хорошо известно, как трудно достается кусок хлеба…

Если после очередного застолья (а их было немало) у Кира что-то съестное все-таки оставалось, он бережно раскладывал остатки по кулькам и пакетам и запихивал в холодильник, а иногда и в морозильную камеру (скоропортящиеся продукты). А куски хлеба сушил на сухари.

Мне приходилось подъедать эти крохи, когда Кир Вмазыч был на мели. Он доставал из холодильника кулькикулечки с таким видом, будто в них хранилась пища богов – нектар и амброзия.

Но нужно отдать должное бережливости (или скаредности) Кира – остатки в эти моменты житейских невзгод шли под выпивку за милую душу как самые изысканные деликатесы. Иногда он варил из них суп: бросал в кастрюлю все подряд; и самое интересное, супец получался – зашибись.

– Ты не переживай за Дейза, – наконец сказал Кир, когда мы выпили по второй. – Если хочешь, я могу поговорить с кем нужно, и ему дадут охрану. Знаешь, какие у меня связи?..

– Кир, ты хочешь пожить подольше?

– Само собой… А почему ты спрашиваешь?

– Для того, чтобы удостовериться, что ты не подвержен всяким нехорошим настроениям.

– Это как?

– Ну, например, у тебя присутствует навязчивая мания покончить жизнь самоубийством.

– Иво, я что, чокнутый!? Чур тебя!

– Вот и я об этом. Ты у нас известный жизнелюб. А потому закрой свой рот на четыре замка и даже под большим бухом не проговорись о том, что тебе рассказал глупый пацан. Иначе жить после этого ты будешь до первого поворота. В городе столько лихачей…

– Иво, ты меня пугаешь…

– Я не пугаю, а говорю чистую правду. Не нужно было тебе, Кир, вытаскивать парня на откровенный разговор. Но теперь уже ничего не поделаешь. Всем нам осталось лишь зарубить на носу, что молчание – золото.

– А не лучше ли вам отсюда уйти? – нахмурившись, резко сказал Кир Кирыч.

– Ты нас выгоняешь? – спросил я с очень серьезным выражением на лице.

– Нет, но…

– Кир, даже если ты прямо сейчас выставишь нас вон, ничего не изменится. Ты стал секретоносителем, милый друг. Тебе объяснять, что это такое, или не нужно?