Михаил Серегин - Контрольная молитва Страница 44

– Что случилось, батюшка? – с тревогой заглянула она ему в глаза. – На вас лица нет.

– Никак вот не закончу свои дела, – слабо улыбнулся ей отец Василий.

– И Ковалев не помог? – спросила она.

– И не поможет, – честно признался священник. – Завтра в ФСБ пойду, – пообещал он и увидел, как моментально изменилось выражение ее лица, словно кто-то повернул выключатель и маленькое, теплое солнышко внутри ее лика погасло. Ольга просто представила себе уровень проблемы. Сказанное свидетельствовало о том, что отец Василий уже совершенно не справляется с ситуацией.

На следующий день отец Василий, как и обещал, появился на проходной усть-кудеярского ФСБ. Священник не мог рассказать то, что узнал на исповеди. Не решался он и поделиться своими мыслями по поводу транзита наркотиков через Усть-Кудеяр, потому что, объясняя логику своих рассуждений, все равно пришлось бы возвращаться к исповеди. Но, как ему казалось, происшедшего с ним в последнее время было достаточно для того, чтобы по меньшей мере здесь взяли ситуацию под контроль.

К Сергею Сергеевичу его пропустили сразу, но вскоре отец Василий понял, что пришел сюда напрасно.

– Я правильно вас понимаю, Михаил Иванович, – как сговорившись с Козелковым, назвал его мирским именем эфэсбэшник, – что ваша знакомая, занимавшаяся проституцией, пропала?

– Правильно, – убито кивнул головой отец Василий.

– И вы подозреваете, что она убита, но доказательств у вас нет.

– Совершенно верно.

– И, чтобы получить доказательства, вы применили физическое насилие, мы не будем сейчас применять термин «пытки», к трем неизвестным гражданам, ни фамилий, ни места жительства которых не знаете. Верно?

– Верно, – согласился отец Василий.

– И я не ошибусь, если скажу, что вряд ли эти граждане, даже если мы их найдем, покажут на суде, что действовали по указанию гражданина Парфенова Александра Ивановича?

– Похоже на то, – признал священник.

Теперь он окончательно запутался, кто в Усть-Кудеяре главный бандит, гражданин Парфенов А. И. или он сам. Судя по тактике, избранной эфэсбэшником, выходило, что главный преступник все-таки – поп.

Отец Василий терпеливо дослушал все, что счел необходимым сказать Сергей Сергеевич, и, в очередной раз отказавшись подписывать какие-либо бумаги, раскланялся. И когда он закрыл за собой тяжелую дубовую дверь, то понял, что закрыл ее навсегда. Эти ребята, все – от Вадима Николаевича Козелкова до юного лейтенантика ФСБ Саши Кулика – болели одной и той же болезнью. Они обожали себя и свое положение в обществе и страсть как не любили напрягаться во имя служебного долга.

«Козлы!» – грязно ругнулся священник и побрел к своему «жигуленку».

А к обеду в приходе появился проверяющий из патриархии. И это было уже чересчур, потому что отец Никодим въехал в бухгалтерские бумаги, как муравьед в термитник, и чувствовалось, что этот человек ко всему в мире относится с такой же упертостью и страстью.

Отец Василий попытался было разместить отца Никодима у себя, благо в последнее время Вера приходила ночевать домой все реже – закрутился-таки у нее роман с Анзором. Но ревизор был холоден и непоколебим, как айсберг, потопивший «Титаник».

– Спасибо, я в гостинице остановился, – только и сказал отец Никодим, не отрывая заинтересованных глаз от бухгалтерских документов. В патриархии знали, кого посылать.

Жизнь отца Василия превратилась в сплошное напряженное ожидание. По бухгалтерской части больших проблем не возникло. Отец Никодим, хоть и выявил массу недочетов, а то и прямых ошибок, злого и своекорыстного умысла нигде не заподозрил. А вот секция самбо для местных пацанов, организованная при самом незначительном участии отца Василия, вызвала у ревизора самый живой и весьма недоброжелательный интерес.

– Не желаете ли исповедоваться, отец Василий? – прямо намекнул он на то, что может лично принять покаяние у подверженного греху пропаганды физического насилия усть-кудеярского священника.

– Я к духовному отцу своему на следующей неделе съезжу, – вежливо, но твердо отвел предложение отец Василий.

– А-а, – вспомнил отец Никодим. – Это вы об отце Григории. Сколько ему, девяносто?

– Девяносто три, – уточнил отец Василий.

– Дал Бог здоровья, – то ли восхитился, то ли удивился отец Никодим.

Но ревизия в храме – это было еще полбеды. Каждый Божий день отец Василий ждал визита нежданных гостей. Он даже купил Ольге и себе по сотовому телефону, переговорил с Анзором и приготовил в доме с десяток тайных оборонительных приспособлений. Но он сам же знал, что это не поможет – если захотят, отомстят. Они просто выбирают удобное время. И однажды это время пришло.

Отец Василий выехал в город около пяти вечера; нужно было заехать в районную санэпидстанцию – в недавно отстроенном храме все-таки появились мыши. И наблюдение за собой он отметил сразу, почти автоматически. Старенькая потрепанная иномарка, кажется, «Фольксваген», вела его почти до самой площади. Там к нему присоединился «Опель». Но главное, когда возле последнего перед площадью перекрестка «Опель» неосторожно сократил дистанцию, отец Василий вгляделся в зеркальце заднего вида и узнал их всех. Это были те самые парни, что не так давно валялись внизу насыпи недалеко от шашлычной Анзора. Лица двоих еще были облеплены лейкопластырем, это было видно даже издалека, а вот третий уже выглядел поприличнее.

Отец Василий достал из бардачка телефон и набрал домашний номер.

– Оля?

– Да.

– Бери деньги и документы и быстро беги к Анзору. Ты поняла?

– Что случилось?

– Потом, Оленька, потом! Главное, как можно быстрее уходи из дома! Немедленно!

– Хорошо, – Ольга не казалась испуганной, и это радовало – в ее положении это ни к чему.

Дня четыре назад, сразу после той истории с Толяном, Анзор клятвенно пообещал отцу Василию, что в случае необходимости спрячет Ольгу у своей родни, и это было надежно. Кавказцы к проблемам родственников относятся серьезно.

Теперь пришла пора для второй части плана.

Священник набрал номер телефона Сергея Сергеевича Хохлова. Как сказал тогда Козелков? «Если что узнаете, звоните Хохлову. Мне сразу же передадут».

«Ну держись, Парфен! – прошептал отец Василий. – Скоро ты забудешь про все, кроме спасения своей шкуры!»

– Сергей Сергеевич? – спросил священник, когда в ФСБ подняли трубку.

– Да, это я.

– Отец Василий вас беспокоит.

– Слушаю вас, – голос Хохлова был холоден и равнодушен. Чувствовалось, как великолепно умеет этот старый служака держать людей на дистанции.

– Я знаю, где у Парфена перевалочная база, – отец Василий сделал паузу и услышал, как Сергей Сергеевич поперхнулся.

– Ну и… – откликнулся тут же чекист. – Говорите, я слушаю. – Теперь он даже и не пытался скрыть свой интерес.

– На новой заправке у строящейся стоянки возле поворота на Дубки.

– Это точно? – голос Хохлова задрожал от напряжения.

«На пенсию тебе пора, Сергей Сергеевич! – подумал отец Василий. – Отбегал свое!»

– Да, это совершенно точно. Контейнеры сбрасывают в топливный бак. В какой именно, я не знаю. Точно это знала та девушка, о которой я вам говорил.

Хохлов молчал.

– Ну вы, наверное, помните, – беспощадно напомнил священник. – Вы еще не захотели проявлять к ней интерес.

– Я помню, – тихо сказал Хохлов.

– Мои переговоры могут прослушивать, поэтому поторопитесь, – сказал напоследок отец Василий и отключил телефон.

«Ну вот, теперь начнется самое интересное! – усмехнулся он. – Посмотрим, у кого из нас шея крепче, господин Парфенов!» Отец Василий нахально подъехал к санэпидстанции, зашел в высокие рассохшиеся двери, а когда минут через сорок вышел, ни «Опеля», ни старого, потрепанного «Фольксвагена» уже не увидел.

«Уже подействовало? – удивился он. – Надо же, как быстро!» Теперь следовало проверить, как дела у Ольги. Отец Василий несколько раз перезвонил домой из санэпидстанции, но трубку никто не брал. Это было хорошо.

В считанные минуты он домчался до автостоянки и на медленной скорости проехал мимо шашлычной. Анзор стоял у ларька, но мангал был затушен. Именно это и было пусть примитивным, но понятным знаком – все в порядке, Ольга уехала.

Отец Василий подъехал к своему дому, демонстративно развернулся во дворе и направил машину к храму – его ждала вечерняя служба. Он ехал и смеялся непрерывным нервическим смехом, его буквально трясло от пронизывающего все внутренности хохота. Потому что сам он не мог спрятаться ни на сутки. Храм не должен оставаться без священника, а значит, лично он будет мишенью, причем самой легкой мишенью, до самого конца.

Когда отец Василий добрался до храма, передал машину под надзор сторожа и прошел в комнатенку бухгалтера, бедную женщину было не узнать.

«Вот оно, – догадался священник. – Началось!»