Вячеслав Денисов - Горят как розы былые раны Страница 44

Глава XII

Если бы не Лебедев, Соня осталась бы жива. И встретила бы его на пороге. И напряжение, держащее его в плену весь день, спустилось бы к их ногам простыней…

В ГУВД работают хорошие эксперты. Но даже лучшие из них дату смерти указывают так, что их заключения становятся как приговором, так и оправданием. «Смерть наступила в период с двадцати двух до двадцати четырех часов…» Самые рисковые укажут – «до двадцати трех».

Поэтому нужно торопиться.

Но когда до парковки оставалось рукой подать, он увидел крепкого телосложения, явно идущего без ясно поставленной цели молодого человека. Такие сразу выделяются в толпе – взгляд под ноги, движения вялые. Вроде идет человек куда-то, а останови и спроси – куда, не сразу и ответит. Но это в толпе. А когда ночью и в полумраке парка – в одиночку? Просто гуляет?

Когда руки твои еще липки от крови, а за спиной в двухстах метрах ждет остывающий труп военкома, любой идущий без ясно поставленной цели человек рассматривается как потенциальная угроза.

Голландец привык доверять чувствам. Двадцать два года молчания научили его находить правду в хорошо замаскированной лжи. Он только что пропустил мимо себя двоих мужчин, которые шли куда более уверенно, и даже без страха протиснулся меж ними на узкой дорожке. Но сейчас он чувствовал, видел невидимым оком, понимал – этот человек пришел за ним.

«Не за мной, конечно, нет. Он пришел за подполковником».

А правильнее всего – за «Ирисами». Раз так, человек – от Лебедева. Конечно, когда он вышел из-под контроля, люди Евгения Борисовича бросились искать след. Может, догадались, что он решил сыграть в двое ворот сразу. Если так, то выйти Лебедев должен был только на Голландца.

Или они вели «Фокус» от самого кафе и сейчас просто хотят взять то, что принадлежит боссу, – картину?

Тогда сейчас – что? Сейчас должен прозвучать выстрел. Как последняя точка.

Голландец шел, взгляд его был направлен прямо, но краем глаза, тем самым невидимым оком он успел заметить легкое движение человека. Правая рука прохожего, та самая рука, что жестами отвечает за искренность, медленно появлялась из-за спины.

Голландец знал, что в ней.

Расчет был верен – стрелять издали человек Лебедева не решится. Слишком велика опасность задеть холст.

Молниеносно бросившись вперед, он оказался рядом с человеком Лебедева, когда тот уже готов был стрелять.

Короткий удар ногой – и пистолет с насадкой для бесшумной стрельбы отлетел в темноту парка. Искать его было уже бессмысленно. Завтра найдут.

Поняв, что безоружен, внезапно обретший цель в жизни незнакомец отошел назад и первыми же движениями стал выдавать в себе хорошего бойца. Ничего удивительного в этом Голландец не обнаружил. Зачем Лебедеву киллер без навыков ведения рукопашного боя?

Он улыбнулся. Встречать боль и смерть с улыбкой на лице куда лучше, чем уходить на тот свет или получать увечье с мордой как для доски почета.

Ни слова друг другу. Задача каждого ясна. Из них двоих из этого парка уйдет только один.

В восьмиугольнике для боя без правил противника нужно прижать к сетке, тут – к краю дорожки. За ней неровность, значит, бойцу предстоит делать лишние движения, чтобы удержать равновесие. Киллер, рассчитывая на двойку «правый хук – левый прямой», рванулся вперед и на первом же движении поймал рукой пустоту, а печенью – сокрушительный удар слева.

Вынырнув из-под провисшей руки прохожего, Голландец отшатнулся в сторону и прямо перед собой увидел его висок. Разговор можно было закончить прямо сейчас. Но Голландец хотел не этого.

– Кто босс? – поинтересовался он, кружа и становясь так, чтобы свет ближайшего фонаря светил в лицо противнику. – Лебедев?

Теперь пришлось не нырять, а отбрасывать тело на несколько шагов в сторону. Перед ним несколько раз мелькнуло побелевшее после удара в печень лицо соперника, и на третий раз тот все-таки его достал. Фаланги мизинца и безымянного пальца уже на излете чиркнули его по губе, и Голландец почувствовал во рту солоноватый привкус. Это был первый удар киллера, который достиг цели.

Боец на секунду замешкался, оценивая урон, нанесенный врагу. Десятая доля секунды, когда его подбородок оказался не защищенным снизу…

Глубокий мощный апперкот с разворотом туловища поверг его в шок. Глык!..

Удар пришелся гораздо ниже, чем рассчитывал Голландец. Его кулак вонзился не в сам подбородок, а под всю нижнюю челюсть. Звук, с которым боец рухнул на асфальт дорожки, позволил Голландцу слегка расслабиться. Он никогда не занимался боксом, но все детство провел в детдоме. И последующие после него годы часто заставляли добывать хлеб вот так, руками.

Но служка Лебедева пришел в себя очень быстро. На его лице прибавилось немного крови от прокушенного языка, и, помимо воли, из слезотоков выступила влага. Это не плач, это банальная реакция организма. Такая же появляется после зевоты. Как мгновенная бледность лица перед откровенным поступком. Молодой человек сдаваться или молить о пощаде даже и не думал. А это уже не реакция, это воля…

Стычка продолжалась и обещала затянуться. Но парень сам снял все вопросы относительно своего будущего. После сокрушительного удара боксер из него вышел. Остался простой мужик, которого жажда жизни пинает под зад и торопит совершать ошибки. Быстро наклонившись, он выхватил из кармана нож-бабочку и стал крутить перед носом эксперта восьмерки. Вторая, третья, четвертая…

Голландцу осталось дождаться момента, когда случится сбой.

На очередном взмахе он поймал неудачливого киллера на противоходе и с силой впечатал кулак в переносицу. Нож, вылетев из руки парня, описал полукруг и упал в не освещенную фонарем траву газона.

Голландец не видел нож. Перед ним было лишь оскалившееся, окровавленное лицо человека, жаждущего его смерти.

И эксперт понял, что пора заканчивать это представление. Это просто чудо, что до сих пор не появилось ни одного прохожего.

Рванувшись вперед, он стал наносить удары один за другим. Его враг уже почти потерял сознание от ударов, похожих на заводской молот. Он шагал спиной назад уже в глубоком нокауте. Упасть ему не давали лишь новые удары. Кровь прыскала в стороны при каждом новом хлопке… Наконец наступил момент, когда все должно было закончиться.

Наверное, так должно было закончиться в любом случае. Встав на колени над поверженным врагом, Голландец занес над его головой руку, собираясь обрушить ее в последний раз на переносицу. Он знал, что за этим последует. Сломанные кости носа вонзятся в мозг, и грузное тело, зайдясь в агонии, через минуту затихнет.

Время шло, а он смотрел на хлюпающие кровью губы человека, который еще минуту назад хладнокровно нажал бы на спуск и убил его. Схватив голову несостоявшегося убийцы, он резко повернул ее в сторону. Раздался хруст позвонков.

Через две минуты Голландец, убедившись, что «Фокус» никого не интересует, тронулся со стоянки. Ни одна из припаркованных рядом машин не тронулась следом. Он выехал на дорогу, развернулся и вернулся. Все машины стояли на месте.

И тогда военком отправился в свой последний путь. Из кустов акации мимо тополиной аллеи, мимо птичника до парковки, до багажника автомобиля Голландца.

Время поджимало. Быстро оглядев себя в зеркало, он убедился в том, что никаких следов борьбы, за исключением рассеченной губы, на нем не видно. И резко взял с места.

Его остановили, когда он не проехал и десяти километров. Из белого «Мерседеса», умело поставленного за грузовиком, вышел молоденький лейтенант, свистнул и коротко взмахнул палкой, указывая место остановки.

«Не вовремя».

Рука Голландца втиснула в тугой карман джинсов нож.

Глянув в зеркало на лениво приближающегося сотрудника ДПС, он вспомнил, что не закрыл багажник «Фокуса» на ключ. Появиться лично из багажника военком не мог ни при каких обстоятельствах, но что, если лейтенант, пользуясь правом ночи, откроет дверь лично? Обморок? Нет. Скорее всего Голландец сразу увидит перед собой стволы двух пистолетов. Лейтенанта и его напарника.

Потерев подбородок, он попытался найти правильное решение. Решение не приходило. Мозг предлагал абсолютно бесперспективные варианты: то сумасшедшую гонку по городу с караваном всего автопарка ГИБДД, то безумную идею рукопашной схватки с двумя ее представителями, которая обязательно закончится автоматной очередью в упор, то вызывающую очевидные подозрения мгновенную дачу взятки.

В зеркале заднего вида показался и второй. Сержант, слава богу, не полковник, что затруднило бы задачу втрое. Вынув из кармана портмоне, Голландец выбрался из-за руля.

– Доброй ночи.

– Командир взвода ДПС Голубков, – и молоденький офицер, взмахнув палкой так, что едва не хлопнул ею эксперта по лбу, вскинул к козырьку руку.

– Командир взвода кого? – ловко уклонился от жезла Голландец, выворачивая наизнанку бумажник.