Михаил Серегин - Пациент мафии Страница 46

Я рано вышел – Марина еще не подъехала. На улице лил дождь и погромыхивал гром. Я спрятался под старым вязом, крона которого гудела и содрогалась от ветра. Вернуться на проходную, под угрюмые взгляды охранников, меня не заставила бы никакая сила. В результате я порядком промок и растерял часть оптимизма.

Наконец из-за поворота, сверкая фарами, выкатились «Жигули». Я побежал навстречу, шлепая подошвами по пузырящимся лужам. Марина открыла мне дверцу, и я плюхнулся на переднее сиденье, вытирая ладонями мокрое лицо.

– Так куда мы поедем? – покорно спросила Марина. – Надеюсь, не на Путилковское шоссе?

– Именно туда! – непреклонно заявил я. – Поехали! Положение катастрофическое. Я тебе сейчас все изложу, и ты поймешь, что я прав.

Я рассказал Марине все события последних дней, включая знакомство с офицером ФСБ и бегство боксера. По мере развития сюжета лицо Марины делалось все более замкнутым, а когда я наконец закончил, она холодно спросила:

– И что же дальше?

– А дальше мы должны найти этот дом! – с энтузиазмом ответил я. – Завтра уже может быть поздно!

– Предположим, мы найдем дом, – сказала Марина. – И что потом?

– Потом будет видно! – беззаботно сказал я. Это «потом» смущало меня самого.

– Очень остроумно! – заключила Марина.

Навстречу нам летели огни Волоколамского шоссе. Косой дождь хлестал в стекла. Качающиеся «дворники» неутомимо слизывали струящуюся воду. Марина внимательно смотрела на дорогу. Лицо ее, на которые падали тревожные отсветы бегущих огней, выглядело печальным и даже сердитым.

– Но я не вижу другого выхода! – виновато сказал я. – Если не вмешаться, они могут пойти на новое убийство.

– Пока получается наоборот, – непреклонно возразила Марина. – Каждое твое вмешательство заканчивалось несчастьем. Может быть, пора перестать заниматься не своим делом?

– А кто же будет заниматься? – резонно возразил я. – Я не заметил, чтобы твои коллеги проявляли особенное усердие.

Марина закусила губу и снизила скорость. Мы въехали в тоннель через канал имени Москвы.

– Не мое дело их осуждать, – сказала Марина. – Они тоже работают под давлением. Не каждый его выдерживает. Я, например, не смогла…

Я смущенно кашлянул. Меньше всего мне хотелось бы будить в ней неприятные воспоминания. Я попытался перевести разговор в нужное русло.

– Мне, в общем-то, нет до них никакого дела. Пусть работают как хотят. Я просто имел в виду, что обращаться к ним бесполезно.

– Ты не слишком-то утруждал себя обращениями, – напомнила Марина. – Нужно было напоминать о себе почаще. Рано или поздно дело бы сдвинулось…

– Весь вопрос в том, насколько поздно? – сказал я. – Время идет, и риск увеличивается…

– Взгляни на вещи реально! – с упреком воскликнула Марина. – От твоего вмешательства ничего не меняется… Если не брать в расчет тех, кто от этого пострадал…

Возразить мне было нечего. Единственное, что пришло в голову, это выразить надежду, что сегодня все как раз изменится.

– У меня такое предчувствие, – пробормотал я.

Марина бросила на меня короткий снисходительный взгляд и ничего не сказала. Она продолжала вести машину, но по ее молчанию и выражению лица было ясно, что все это ночное предприятие кажется ей полным бредом. Может быть, со стороны оно так и выглядело, но у меня действительно было предчувствие.

После продолжительного молчания, когда «Жигули» свернули с развязки на Путилковское шоссе, Марина затормозила на обочине. В салоне наступила непривычная тишина, нарушаемая монотонным шумом дождя. Зажигая верхний свет, Марина сказала:

– Достань из «бардачка» карту и ткни пальцем, куда я должна ехать.

Она говорила как человек, которого вынуждают делать заведомую глупость.

Я послушно достал карту и развернул ее. Припомнив ориентиры, которые мне дал Кирилл Андреевич, я остановил свой выбор на том участке шоссе, который проходил через лесной массив. Мне показалось, что именно здесь, на границе с лесом, должно находиться нехорошее место. Как и было предложено, я ткнул в карту пальцем и сказал:

– Здесь!

Марина скептически проследила за моей рукой и, не сказав ни слова, завела мотор. «Жигули» медленно выкатились на асфальт и, наращивая скорость, помчались сквозь бесконечные струи дождя. Впереди через влажную пелену пробивались огоньки поселка. Неожиданно Марина резко сбросила скорость и, всматриваясь в темноту, тревожно спросила:

– Что там такое?

Я тоже пристально вгляделся в ночное шоссе. Из мерцания отдаленных огоньков вдруг выделилось несколько огненных пятен, которые, все увеличиваясь в размерах, понеслись нам навстречу. Мне не сразу удалось сообразить, что это такое. Горящие круги двигались хаотично, то наплывая друг на друга, то растягиваясь в длинную цепочку. Наконец один из них окончательно вырвался вперед и как молния понесся на нас. Марина была вынуждена снова свернуть на обочину.

– Это мотоциклисты, – с досадой сказала она.

Нарастающий рев моторов со снятыми глушителями подтвердил ее слова. Я уже и сам видел стремительно мчащийся силуэт мотоцикла, пронзающий дождевую завесу. По такой погоде скорость была совершенно безумной. Что могло заставить неведомого мотоциклиста так рисковать – трудно было представить. Я с замирающим сердцем следил за его молниеносным приближением и в какой-то момент невольно представил себе, что будет, если вдруг у мотоцикла заклинит колесо или он влетит в какую-нибудь колдобину.

И, едва я успел об этом подумать, так оно и случилось. Громоздкая ревущая машина будто наткнулась на что-то и перевернулась. Мы успели заметить взвившееся в воздух тело, которое тут же, отброшенное страшной силой, улетело в темноту. А мотоцикл с душераздирающим скрежетом высек даже из сырого асфальта сноп искр и продолжил движение – уже без седока, – пока, перекувырнувшись несколько раз, не свалился в кювет.

Марина, побледневшая, с неподвижным лицом, действовала безошибочно и быстро – она развернула машину и медленно поехала назад, обшаривая лучами фар полосу шоссе. Вскоре мы увидели распростертое на асфальте тело, затормозили и, не сговариваясь, выскочили из машины.

Перед нами был молодой парень, довольно красивый, с длинными вьющимися волосами. Дождь промочил их насквозь, и теперь они липли на его бледное лицо словно черные водоросли. Видимых повреждений у парня не было, но сердце не билось.

Я перевернул его на спину и, опустившись на колени, энергично принялся за закрытый массаж сердца. Несколько сильных толчков в грудную клетку, потом искусственное дыхание. Потом снова массаж. Слава богу, грудная клетка, кажется, не была повреждена.

Секунд через двадцать парень судорожно вдохнул и стал дышать – хрипло, с натугой, но все-таки дышать. Появился слабый пульс. Однако в сознание он не приходил. Я поднял голову.

Все вокруг наполнилось треском и грохотом. Сверкающие фары мотоциклов накатились на нас из темноты и замерли, обступив со всех сторон. Мы оказались как бы в центре импровизированного амфитеатра. Свет фар сконцентрировался на нас с Мариной и лежащем на шоссе теле. Мы были ослеплены и не видели никого из мотоциклистов.

Вдруг из их толпы раздался пронзительный женский вопль, и тоненькая фигурка в джинсах выскочила в круг света.

– Володечка! – отчаянно завопила девушка.

Я успел сообразить, что этот возглас не имеет ко мне ни малейшего отношения, еще до того, как девушка упала на колени перед длинноволосым и принялась тормошить его и покрывать сырое от дождя лицо его быстрыми бессмысленными поцелуями.

– Какого черта! – раздался из-за стены света хрипатый, рокочущий голос. – Кончай его облизывать, Лолка! Он готов!

– Он еще жив! – возразил я невидимому хрипуну. – Его нужно срочно в больницу!

– А ты кто такой, доктор, что ли? – недоверчиво спросили меня из тьмы.

– Да, я врач, – ответил я, и тотчас девчонка в джинсах прыгнула ко мне и больно вцепилась в руку.

– Отвезите, отвезите его в больницу! – завопила она.

По ее перекошенному лицу стекал дождь, губы дрожали.

– Скажи своим приятелям – пусть помогут погрузить его в машину! – грубовато потребовал я.

– Джон, Бэбел, идите сюда, мать вашу! – закричала девушка, с ненавистью поворачивая лицо к пылающим огням.

В кольце мотоциклистов произошло движение. В освещенное пространство выступили два колоритных, внушительного вида человека. Промокшие патлы свисали им на плечи, обтянутые кожаными жилетками, на которых красовались бесчисленные значки и эмблемы. Громадные голые ручищи были покрыты замысловатыми татуировками. У обоих были огромные животы и тяжелые челюсти. Когда они подошли ближе, я услышал отчетливый запах пива.

– Куда грузим? – басом спросил один из них, добродушно оглядывая меня.

– В машину, на заднее сиденье, – распорядился я. – Только надо брать осторожно – под плечи и таз, – у него может быть перелом позвоночника.