Сергей Зверев - Жиган и бывший мент Страница 46

В его словах зазвучала гордость за то, кем он в итоге стал.

— Я помню этого слизняка, которого я зарезал, когда мне было еще только пятнадцать! — продолжал возбужденно говорить Зверев. — Если бы его не убил я, его все равно кто-нибудь прикончил бы, потому, что он был самым слабым среди нас! Он был обречен!.. Я понял это раньше других и прикончил его, чтобы выделиться из всех них! И меня стали уважать! Со мной боялись связываться, потому что знали, что я могу убить. И я мог убить, я это доказал им всем и самому себе тоже!..

— Что ты доказал? — с презрением сказал Панфилов. — Что тебя трудно испугать?

Или что тебя трудно убить? Посмотри на себя! Ты сейчас боишься нас так, как никого еще не боялся в своей жизни… И убить тебя очень легко, достаточно лишь нажать на курок этой твоей игрушки с глушителем.

Негромкий хлопок — и нет Юры Зверева, который считал себя выше других точно таких же подонков, как и он. А оказался таким же слизняком, как и все остальные, перед кем он выделывался, чтобы взять верх над ними…

Зверев съежился, стоял молча и не поднимал глаз на Панфилова.

— Костя, — тронул того за руку Макеев. — Нужно поскорее. Что мы тут маячим!

Да и шумим слишком много. Зачем нам неприятности?..

— Ребята… — пробормотал Зверев и замолчал.

— Что? — спросил Панфилов. — Ты вспомнил еще кого-то из тех, кого ты убил?

Зверев ничего не ответил.

— Теперь слушай меня внимательно, — сказал ему Панфилов. — Сейчас ты умрешь. Отнесись к этой мысли спокойно, потому что это неизбежно, ничего не изменишь. Но перед тем как умереть, ты скажешь несколько слов в адрес того человека, который послал тебя сегодня убить Лилию Николаевну Воловик. Ты меня слышишь?

Начнешь говорить с фразы: "Сейчас я умру.

Мне выстрелят в затылок..

Дальше говори все, что тебе захочется сказать твоему хозяину Единственная просьба к тебе, не забудь сообщить Глебу Абрамовичу, что мы очень серьезные люди и требуем к себе такого же очень серьезного отношения. Ты все понял? Пока ты говоришь, я буду слушать. Когда замолчишь…

Панфилов не договорил, но Зверев и так все понял. Он наклонился к протянутому ему Макеевым диктофону, прижался к нему губами и заговорил невнятной скороговоркой, которая постепенно замедлялась и вскоре превратилась в протяжный речитатив:

— Глеб Абрамович! Сейчас я умру!

Мне…

Зверев споткнулся на следующем слове, оглянулся на Панфилова и тут же продолжил:

— ..выстрелят в затылок. Я был идиотом, Глеб Абрамович, когда согласился на вас работать. Нужно было послать вас…

Зверев опять судорожно оглянулся на Панфилова и спросил:

— Можно матом?

— Как душа просит, — сказал тот, — так и говори. Душа-то хоть какая-то есть у тебя? Вот и вспомни о ней. Самое время…

— Нужно было послать вас на х.., вместе с вашими деньгами! — продолжил Зверев. — Сам бы пробился, без вас!.. Это из-за вас мне пришлось встретиться с этими сумасшедшими! Спешу вам доложить, задание ваше я не выполнил, Лилия Воловик жива и не знаю даже, где она находится, я ее не видел. Кроме двух уродов, которые меня сейчас убьют, я никого не видел…

Я ничего не смог с ними сделать. Глеб Абрамович, это очень серьезные люди. С ними лучше вообще не связываться, а если уж связались, то лучше выполнить все их требования, поверьте мне, покойнику…

— Молодец, — сказал Панфилов и выстрелил Звереву в затылок. — Очень хорошо все сказал. Лучше, наверное, и не скажешь.

Сняв с убитого наручники, Макеев с Панфиловым поместили тело на одну из лавочек. Издали казалось, что человек просто присел отдохнуть и задумался. Только когда подойдешь вплотную и посмотришь на обезображенное выстрелом лицо, поймешь, что задумался он навечно.

— Все, Костя, — сказал Макеев, засунув диктофон в карман и усаживаясь за руль своей «шестерки». — Дело сделано. С исполнителем разобрались. Теперь нужно отправить его предсмертное послание заказчику. Пора бы и с Глебом Абрамовичем выяснить отношения.

— Давай-ка сейчас домой, Сашка, — сказал помрачневший вдруг Панфилов и сплюнул в окно. — Противно все это. Ассенизатором себя чувствуешь. Словно дерьмо лопатой разгребаешь.

— Пока есть дерьмо, — усмехнулся Макеев, — кому-то приходится его разгребать.

Мы сами с тобой это выбрали. Нечего жаловаться.

— Я и не жалуюсь, — буркнул Панфилов. — Противно просто…

По дороге молчали. О чем каждый из них думал, второй не знал, но скорее всего думали они об одном и том же, как все это началось. Как они пришли к сегодняшней ночи, к этому убийству, которое и тот, и другой считали не убийством, а возмездием.

А началось все это с того самого разговора за бутылкой виски, можно сказать, случайно началось. Но слишком многое в этой жизни, начавшись случайно, становится потом судьбой…

Глава 23

"…Я помню этого слизняка, которого я зарезал, когда мне было еще только пятнадцать, — вспомнил Макеев слова Зверева, которые тот сказал перед смертью, перед тем, как Панфилов выстрелил ему в затылок. — Если бы его не убил я, его все равно кто-нибудь прикончил бы, потому что он был самым слабым среди нас… Я понял это раньше других и прикончил его, чтобы выделиться из всех них. И меня стали уважать!

Со мной боялись связываться, потому что знали, что я могу убить. И я мог убить, я это доказал им всем и самому себе тоже…"

У Александра было смутное подозрение, что Панфилов именно для него, для сомневающегося Макеева заставил Зверева вспоминать свое первое убийство. И правильно, между прочим, сделал. Потому что после этого никаких сомнений у Макеева уже не осталось.

Они поступили верно, убив этого подонка. Они сделали благое дело, очистили землю от мрази. И огорчало теперь Макеева лишь то, как много еще осталось в живых таких законченных негодяев, как Зверев.

Но это временно. Именно для того они с Панфиловым и объединились сейчас, чтобы сократить их число, чтобы объявить им кровавый террор.

Макеев вспомнил свои сложные статистические выкладки, свои рассуждения о росте преступности в России и о мерах, которые должно принять государство, чтобы хоть как-то замедлить этот рост. Можно написать десятки, сотни диссертаций — и ничего не сделать реального для того', чтобы уровень преступности снизился. А все, оказывается, очень просто…

Метод лечения открыт, оказывается, еще древними медиками тысячи лет назад. «Подобное лечится подобным!» — знаменитый принцип гомеопатии, который они с Панфиловым решили применить к криминальному миру. Если он работает в медицине, то должен сработать и в борьбе с преступниками. Можно сформулировать и по-другому, если кому-то не нравится аналогия с медициной.

Например, так: против силы нет другого аргумента, кроме еще большей силы. В более простом варианте этот принцип давно существует и в менталитете тех, против кого они сейчас борются. «Против лома нет приема, — говорят у них, — второго лома…»

Теперь они с Панфиловым этот «лом» отыскали, — убийство. Самый сильный аргумент для любого человека, — это угроза его жизни.

Дома Макеев сразу отправился в душ, а Панфилов решил не откладывать дело в долгий ящик и подготовил диктофонную пленку для пересылки Белоцерковскому.

Он не стал упражняться в остроумии, а написал просто и предельно ясно: «Мы свое слово держим… Ждем вас сегодня вечером в Сокольниках на пересечении Митьковского полукольца со вторым Лучевым просеком…»

Об убийстве Зверева Глеб Абрамович узнал за час до получения кассеты с записью его предсмертного письма. Он был просто взбешен. Какие-то ублюдки посмели бросить вызов самому ГБ!

Как ни иронично относился Глеб Абрамович к своему образу, нарисованному журналистами, но он прекрасно понимал, что имеет вес не только в глазах российских обывателей, но и у людей серьезных пользуется уважением.

Что же случилось со Зверевым? Задание, которое он от Белоцерковского получил, сложным не назовешь — ликвидировать вдову Генриха Львовича Воловика, женщину скандальную и вздорную. Что могло случиться со столь опытным во всякого рода вооруженных разборках человеком, как Юрий Зверев? Он сообщает в этом своем идиотском письме, что его захватили какие-то, как он выразился, «очень серьезные люди»…

Как будто сам Глеб Абрамович Белоцерковский недостаточно серьезен! Ему какие-то придурки будут толковать о своей серьезности!.. Да он их!.. Да пусть только попробуют еще высунуться и предпринять что-нибудь против Белоцерковского! Он их в порошок сотрет!

Да… Но проблема в том, что ему совершенно неизвестно, что это за люди и кого они представляют? Может быть, это провокация со стороны его давнего противника, мэра Москвы Дружкова?

Хотя… За каким ему дьяволом нужно было бы ссориться со столь влиятельным человеком, как Белоцерковский? Совершенно незачем.

Нет, это какие-то «левые» ребята, ни на одну из известных Белоцерковскому политических сил они, конечно, не работают. В российском политическом пространстве вряд ли найдется человек, который рискнет обострять отношения с самим Глебом Абрамовичем. У этих же тон удивительно смелый, точнее сказать, даже наглый!