Олег Маркеев - Оружие возмездия Страница 47

— А ведь сядет, коммерсант хренов! — прошептала она вслух.

В унитазе громко заплескалась вода.

Алла успела смахнуть слезинку и отскочить от окна. Едва не расплескала кофе.

Гарик вышел из туалета мрачнее тучи. Швырнул на диван газету, подтянул трусы и молча направился в спальню.

«Опять запор! — закатила глаза Алла. — Вот послал Господь утречко».

— Ты скоро там, мартышка? — раздался из спальни недовольный голос.

— Уже бегу, мусечка! — звонко отозвалась Алла, но даже не шелохнулась.

Она вдруг вспомнила вчерашний вечер. …Ужинали в клубе с банкиром Дубановым и его другом из Москвы. Гарик успел набраться до стеклянных глаз и не обращал внимания на то, как на нее смотрит москвич. Что означает столь долгий заинтересованный взгляд, Алла отлично знала. Весь вопрос, как из этого интереса выжать максимум. Дать по-быстрому в машине или сбежать с гостем в сауну, а потом полмесяца сиять фингалом под глазом, подарком Гарика, — такой романтики она себе позволить не могла. Рисковать, так по-крупному. Что в ее понимании означало переезд в Москву, должность в фирме, пусть на птичьих правах, и съемная квартирка в новостройке. На большее она не рассчитывала, заметив обручальное кольцо на пальце у москвича. Пытаться развести бизнесмена, как она уже знала, бодяга безнадежная, намучаешься, а потом сама же крайней и останешься.

Алла ответила москвичу взглядом глаза в глаза, потом медленно скользнула взглядом по плечам скатилась вниз по груди и ненадолго замерла на месте, прикрытом крахмальной салфеткой. Передернула плечами, словно избавляясь от наваждения, и, по-кошачьи зажмурившись, пригубила шампанское из бокала. Москвич был мужиком видным, с непередаваемым столичным лоском, одет с иголочки, с барскими замашками. Одного возраста с Гариком, но не в пример ему сухощав, с острыми чертами лица и шикарными усами под Никиту Михалкова. Алла с удовлетворением отметила, что после ее осмотра глаза москвича сделались, как у кота в марте.

Улучив момент, когда москвич, извинившись, вышел из-за стола, Дубанов наклонился к Алле и прошептал:

— Предупреждаю, Бесконечная, мужик он с гонором. Заставит ноги мыть и воду пить.

— А может, я именно об этом и мечтаю? — ответила Алла и достала сигарету.

Дубанов чиркнул зажигалкой, поднес огонь и едва заметно кивнул. Глаза при этом как-то странно блеснули.

Алла сообразила, что москвич зачем-то очень нужен Дубанову, и еще почувствовала, что Дубанов не просто подкладывает ее на раз приезжему партнеру, нет, по глазам было видно, что он решил командировочный интерес москвича превратить в свой, но не сиюминутный, а на перспективу

— Я умная девочка, — прошептала Алла, выпуская дым.

Дубанов еще раз кивнул и с довольным видом отвалился в кресле.

Алла, вздохнув, вернулась к печальной реальности. Перелила кофе в кофейник, бросила турку в раковину. Поставила на поднос две чашки. Прислушалась. В спальне было тихо. Осторожно на цыпочках подошла к двери в ванную. Открыла, встала на пороге. Всю стену занимало зеркало, и Алла пристально стала разглядывать свое отражение.

«Мамочка родная! Двадцать пять, без очков видно. Грудь еще ничего. Ноги, само собой, словно из зубов растут. Живот как у девчонки. А вот бедра уже тяжелеют. В мамку пошла, что тут поделать. Еще пару лет — и задница будет — хоть орехи дави».

— Пора, нечего тянуть. Последний шанс, девка, последний шанс! — прошептала она, подмигнув своему отражению.

— Ты скоро там, мартышка? — В голосе Гарика звучало раздражение.

— Иду, милый! — пропела Алла и шепотом добавила: — Чтоб ты сдох, жаба.

Она с омерзением представила рыхлый живот Гарика и дрожащие складки жира вокруг талии. И до боли стиснула ладонями виски.

Серый ангел

Джип поставили поддеревьями, в сотне метров от дома Гарика Яновского. Солнце уже поднялось высоко, его лучи пробивали густую зелень каштанов, и пятнистая тень на капоте машины напоминала камуфлированный раскрас бронетехники.

По радио передавали новости, из которых стало ясно, что страна продолжает накапливать первичный капитал и снижать жизненный уровень.

Твердохлебов повернул ручку настройки, и салон джипа наполнился хрипловатым голосом звезды отечественной эстрады, однофамилицы Гришки Распутина.

— Коза с баяном, — проворчал Твердохлебов и выключил приемник.

Посмотрел в зеркальце заднего вида. Злобин, закрыв глаза, полулежал на заднем сиденье.

— Андрей Ильич, ты не спишь?

— Нет, просто расслабился. Силы берегу, — отозвался Злобин, не открывая глаз.

— И то верно. Нам с тобой сегодня еще силы понадобятся для полового акта в извращенной форме с руководством. — Твердохлебов поскреб по-армейски стриженный затылок. — Интуиция и опыт подсказывают мне, что на этом празднике разврата нам опять достанется пассивная роль.

— Не стони раньше времени, Батон. Уже сейчас ясно, что по глупой наводке Фили ты ликвидировал ОПГ Мухи. Музыкантский в бегах, дагестанцы в морге, а Филя от своих слов не откажется, он у меня на крючке. Начальству легче будет из тебя героя сделать, чем шум поднимать. Поэтому я и взял тебя, а не угрозыск, чтобы палочка за раскрытие дела по горячим следам тебе досталась.

— Премного благодарен, — ответил Твердохлебов без особой радости в голосе. — Знаешь, Андрей Ильич, я в Чечне к какой мысли пришел? Героизм — это результат чьего-то раздолбайства или предательства.

— Классно сказал! Сам додумался?

— Ага, — кивнул Твердохлебов. — Только пока никак не соображу, почему все так сволочно устроено: за ошибки и подлость одних отвечают и платят жизнью совсем другие.

— Петя, возмездие умеет ждать, — назидательно произнес Злобин. — Филя в этом уже убедился. Через пять минут дойдет очередь до Гарика Яновского.

Твердохлебов в зеркальце посмотрел на Злобина. Глаза у рубоповца были грустные.

— Не скажи, Андрей Ильич! Филя — сявка мелкая, таких сажают по счету раз. А если бы этот жлоб Яновский хапнул денег побольше и прошел бы в областную думу, хрен нам сейчас дали бы его повязать! Попомни мое слово, еще всплывет, что он в местное отделение «НДР» входит. Так что готовься к неприятностям по партийной линии.

Твердохлебов зашелся нервным смехом. Злобин встрепенулся, сел и приготовился вступить в спор, но осекся, увидев идущего к машине Карасика.

Приняв в себя могучее тело Карасика, машина плавно закачалась на рессорах. Он устроился за рулем, правую руку положил на рычаг коробки скоростей.

— Как обстановка? — Твердохлебов сразу же стал серьезным.

— Объект в адресе, можно начинать, — коротко ответил Карасик.

— Ты его видел?

Карасика послали понаблюдать за окнами квартиры Яновского с чердака дома напротив. Заодно на правах старшего группы подготовить захват объекта.

— Сначала Алка Бесконечная в окнах мелькала. В полном неглиже, между прочим, завтрак готовила. А потом разок мелькнул Гарик. В сортир сбегал и опять в кровать завалился.

— Живут же люди! — с завистью вздохнул Твердохлебов. — Мы сутки на ногах, а ему голая баба кофе в постель подает. Нет, пора этот кайф обломать. Людей расставил? — Он опять перешел на деловой тон.

— Да. Один с крыши — на балкон, остальные через дверь. Ждут сигнала. — Карасик нетерпеливо забарабанил пальцами по рулю.

— Так, предупредил, чтобы стволы не доставали? Мне на сегодня трупов хватит.

— Обижаете, Петр Иванович. — Карасик сунул руку под куртку, достал миниатюрный бинокль. Открыл бардачок, положил в него бинокль, но руку убирать не спешил. — Что из спецнабора взять?

— Андрей Ильич, — Твердохлебов повернулся, — а что прокуратура думает по поводу героина в квартире у гражданина Яновского?

— Ты ему еще гранату подбрось! — задохнулся от такой наглости Злобин.

— Хозяин — барин. — Твердохлебов шлепнул по руке Карасика. — Мы же для пользы дела… А вдруг отмажут Гарика по мошенничеству? Мы его сразу же по другому эпизоду и вновь открывшимся обстоятельствам за жабры и подхватим.

— Сейчас Стрельцов с убэповцами у офиса Гарика сидят, начнут вместе с нами. Гарик так с недвижимостью наколбасил, что в УБЭП уже все сейфы вспухли от компры. Расслабься, Гарику и без тебя срок идет.

— А героиныч лучше любой бумажки, — не сдался Твердохлебов.

— Уймись ты! С ним Алка в хате, на нее все стрелки и переведут. Неужели не ясно?

— Ошибку понял, вину осознал, больше не повторится! — Твердохлебов подмигнул насупившемуся Злобину. Повернулся, указал рукой вперед. — Карась, прямо по шоссе, скорость сто, ма-арш!

Машина так резко рванула с места, что Злобина вдавило в сиденье.

Гарик Яновский чесал заросший густой порослью живот и медленно сатанел. Алла, коза безмозглая, как назло, тянула с завтраком. Внутренности распирало от скопившихся газов, выпитое вчера жгло желудок и мерзким желчным вкусом стояло во рту. От яркого солнца висок буравила боль — первый признак начинающейся мигрени. Но в глубине души Гарик отдавал себе отчет, что не выпитое и съеденное вчера в клубе, а ночной звонок Музыкантского не дает ему покоя.