Игорь Бурлаков - Столичный миф Страница 47

Ниночка посмотрела на розовые пластмассовые часики-браслет: пора. Сейчас из красного «Икаруса» у третьего подъезда уже начали выгружаться челноки из тургруппы 32/7.

Они вместе подошли к двери. Добрый День вышел первым. Пока она запирала замок, он, опершись обоими руками о поручень балкона, быстро оглядел зал.

Хорошо в аэропорту в летную погоду. И плохо, когда маешься, пережидая снегопад или грозу. Толпа в каменном зале неудержимо растет и неукротимо звереет. Да, конечно, в такой толпе легче затеряться. Да, конечно, с такой толпой легче миновать таможенников, когда аэродромные службы откроют шлюзы. Но вот беда, снявшись с места, так тяжело останавливаться; ведь дорога уже щекочет пятки, а впереди мерцают радужные перспективы.

Они прошли бок о бок весь узкий балкон до конца, потом спустились на служебном лифте на первый этаж. Пересекли зал. Добрый День придержал Ниночке тугую стеклянную дверь подъезда:

— Спасибо тебе, Ниночка.

Она поняла, что сейчас он шагнет назад и из ее жизни пропадет навсегда. Ее розовые ненакрашенные губки на мгновение вытянулись в трубочку. Потом она вспомнила, что только что, благодаря ему, она в первый раз в жизни наехала на своего начальника и добилась своего. Кивнула, улыбнулась и выскочила на улицу.

46

Пройдя контроль, Колдун обернулся. В сумраке редких газовых ламп блеснули два золотых колечка в его глазах. Потом он пошел дальше. Скоро его скрыли спины улетавших из Москвы пассажиров.

Леха посмотрел ему вслед. Постоял, поглядел на табло. Зеленые строки плыли так же плавно и обстоятельно, как и неделю назад, в ночь на первое мая. Люди кругом другие. Но все так же они кого-то ждут, того, кто еще кружит в небе. Или в последний раз прощаются у всех на глазах с теми, кто в это небо вот-вот уйдет. Ложка сладких слез, ложка горьких слез. На полный стакан безучастности. Получится аэропорт. А прохладная безучастность это спокойные глаза тех, кого уже проводили давно, или тех, кого никто не встречает. Они серьезны, они не ищут в толпе знакомых лиц. Они пройдут через нее, не замедляя шаг и не оглядываясь.

Эти люди реально смотрят на вещи: человек всегда одинок. На страшный суд не пошлешь заместителя, и там не помогут связи. Каждый отвечает за себя сам — когда дело доходит до серьезных вещей. А разве не из них состоит жизнь приличного человека?

Но в глубине души своей Леха был идеалист. Он верил, что в следующий раз, когда ему нужно будет лететь, его обязательно отвезет в аэропорт жена. И что она немного всплакнет на прощанье.

А если не всплакнет, то он ей… А почему, собственно говоря, не всплакнет? Он мужик умный, он не может ошибиться в выборе. Потому что, зачем же ему ошибаться?

Леха вздохнул, оглянулся вокруг. Подошел к прилавку у стеклянной стены, взял банку пива. Прихлебывая на ходу, никуда не торопясь, отправился к выходу.

Погода сегодня — лети хоть куда. По краям неба уже осела пена, и солнце для нас налито в край. Далеко-далеко, почти на горизонте, в самом конце взлетной полосы, стоит самолет, в котором сидит Лехин попутчик. Секунду за секундой пилот терпеливо выжидает команду: сегодня в воздухе тесно. Но вот, наконец, диспетчеры в небе над Домодедово нашли место и для него.

Турбины — на максимум. Отпущены тормоза. Земля под пилотской кабиной качнулась вниз, потом вернулась назад. Квадратные плиты поплыли под днищем. Частый лес посадочных фонарей плавно тронулся с места. Те, что ближе, — бежали быстрее, те, что дальше, казалось, застыли на месте. Постепенно гул самой ровной на свете дороги заполняет салон. Скорость растет. Дрожь берет всех пассажиров — от кончика носа до кончиков пальцев. Внутри бумажников зашевелились монеты. Тяжелые перстни отгибают пальцы, норовя колебаться сами по себе. Вибрация проняла всю машину — от стеклянного колпачка штурманской кабины до включенных мигалок на крыльях, от иголки антенны до поднятого к небу хвоста.

И сразу оборвалась: шасси отделилось от земли. Незаметно качнувшись с крыла на крыло, машина осторожно приноровилась к воздуху. Потом хвост резко просел вниз, едва не чиркнув по бетону. Оттолкнувшись жаркой и жесткой струей, самолет ушел в небо.

В его иллюминаторах мелькнул солнечный блик. Лехе померещились два золотых кольца. И скатанной пружиной одна мысль внезапно расправилась в его голове, устроив там полный порядок. Леха понял вдруг, понял очень ясно и твердо, раз и навсегда, что мужик, которого он привез в аэропорт и который известен на Москве под именем Колдун, в реальности не существует.

47

Добрый День смотрел, как самолет, показывая спину, набирает над лесом высоту. Ныряет в голубой океан. Подальше от пыли, подальше от кривизны наземных дорог. Любая точка планеты ему — сутки полета. Он может даже обратить времена года, приземлившись в другом полушарии. Там сейчас вместо весны осень, и вместо лета будет зима.

Красивая машина. Жаль, скоро уйдет из вида. Добрый День подумал, что вот так же легко скоро оттолкнется от земли его самолет. Два часа полета — и посадка. А из Стамбула вечером его ждет второй перелет. Еще южнее, еще жарче. Там, куда немец-посредник месяц назад набрал крепких ребят. Говорят, там надо обработать территорию. Опыт вождения тяжелой гусеничной техники и знание стрелкового оружия — обязательно. По слухам, многие «Угольки» знают русский язык. У Доброго Дня, правда, были некоторые сомнения относительно своего английского. Разговорного. Командовать-то он мог хоть по-китайски.

Хорошо тут жмуриться на солнышке. Не хочется уходить. За последнюю неделю Добрый День и забыл вовсе, какого цвета небо и что это вообще за штука такая — погода. Целую неделю для него существовали только метеоусловия. А хорошо-то как на солнышке!

Добрый День вздохнул: пора на посадку. Еще раз повторил про себя свое новое имя. Поднял сумку. Он только что ее купил и набил всякой всячиной. Не то, чтобы с особым смыслом, но достаточно, чтобы оказать должное уважение таможне. Самолет, Стамбул, Африка — хорошие перспективы. Вполне можно жить.

Добрый День повернулся, чтобы подойти к подъезду. В трех метрах впереди увидел Леху. Леха стоял и смотрел на него.

В голове Доброго Дня ударил высоковольтный разряд. Между контактами реле проскочил белый огонь, приварив их друг к дружке насмерть. Добрый День понял, что вот сейчас он его убьет.

Клиент оторвался от него в пробке. Клиент умудрился выкопать себе могилу и выжить. Из-за него Добрый День должен бежать из Москвы. А каково получить тапочком по лбу? Все. Клиент — не жилец.

Мертвая зона окружила их. Кольцом вокруг вспух бетонный пол, отсекая пространство. Ни звука, ни ветерка. Ничто сюда не проникнет извне. Их двое на дне каменной чаши. Никого больше. Только серый круг света над головой — вот и все, что осталось от внешнего мира. Их двое — и сейчас Добрый День его убьет.

Сейчас клиент отшатнется, повернется плечом, чтобы бежать. Тогда нерв обожжет мышцу и правая рука метнется вперед. Глазом за ней не уследить.

Но Леха стоял. Он стоял и смотрел, и взгляд его был немного надменен и слегка насмешлив. И отчего-то вокруг вместо пахнущей кровью арены снова оказался аэропорт.

Добрый День еще раз посмотрел ему в лицо — не ошибиться бы. Потом вынул из кармана авторучку. Записных книжек никогда не держал, поэтому нашел в кармане бумажную купюру. Развернул на ладони, написал три слова и длинный столбец цифр. Протянул Лехе:

— Когда я тебе понадоблюсь, я буду здесь. Внизу — это мой идентификатор.

Леха прочитал до конца столбец. Посмотрел на Доброго Дня. Они оба знали, что Добрый День хороший специалист и нет его вины в том, что он не справился с заданием. Леха кивнул. Добрый День понял, что он может идти.

48

Вскипевший чайник негромко щелкнул и отключился от сети. Еще немного пошумел по инерции, но под недоуменным Аллочкиным взглядом быстро сник и скоро смолк совсем.

Аллочка с утра сидела одна на кухне у себя дома. Она скучала. Она смотрела в окно и видела солнечное небо и не имела ни малейшего желания выйти под ним прогуляться.

Светлый дворик за ночь позеленел. Непривычно видеть ветки одетыми. Ночью был дождь, а теперь грязь уже подсохла. Еще вчера мир за окном был только черно-белым и немного коричневым, а теперь стал цветным. Но серая меланхолия разводила белилами цвета за окном. Печальной иногда бывает жизнь для молоденьких девушек-невест.

Сейчас светло, и ночь отчаяния уже позади. Бесконечная ночь в холодном, ясном, прозрачном потоке, что неумолимо влечет в бездонную пропасть. Но, к счастью, время побеждает все. Злая вода понемногу уходит из души. Аллочка ждала, когда земля там высохнет и потрескается и пустота абсолютного безразличия сменит злую печаль.

В начале недели она мечтала о дне, когда, наконец, эти мерзкие праздники кончатся. Потому что очень плохо в такие дни носить траур. В трауре есть одна грань, потенциальный барьер. Когда печальный потенциал ниже порога — хорошо пойти в гости, выпить водки или «откупорить шампанского бутылку», перечитать «Женитьбу Фигаро» или, в конце концов, взять, да и поставить кассету со смешной, тупой и доброй американской комедией. И все будет хорошо. И снова жизнь будет в кайф.