Андрей Дышев - Темная лошадка Страница 48

Даже я не сразу сообразил, кого еще имеет в виду Бэл.

– Что?! – протянула Маша. – На каких это еще четверых? Я не знаю и знать не хочу никакого четвертого!

– В каком смысле – на четверых? – в свою очередь спросил я.

– Мы поделимся со вдовой Тенгиза, – твердо ответил Бэл. – Мы все – впрямую или косвенно виноваты в его смерти, а потому отдадим вдове то, что ей по праву причитается.

– Не хочу я делиться с какой-то вдовой! – замахала руками Маша. – При чем здесь вдова? Я ее не знаю и не хочу знать!

– Бэл прав, – согласился я. – Это дело чести. Делим на четверых.

– Я не хочу чести!! – запищала Маша. – Нет у меня никакой чести!!

Бэл снова скрутил Маше руки, а я принялся стаскивать с нее джинсы.

– Насильники, – плачущим голосом причитала девушка. – Маньяки… Грабители… Последнее отбирают…

Пачки долларов я без труда обнаружил в колготках вдоль ног. Под широкими мешковатыми джинсами их невозможно было бы различить.

– Мерзавцы, – всхлипнула Маша, в очередной раз застегивая джинсы. – Лучше бы я с Лу сговорилась. Он бы не посмел так жестоко ограбить беззащитную девушку.

После недолгих споров мы пришли к единому мнению: единственное, что мы можем сделать, дабы противостоять злым акулам, так это изменить свою внешность.

Маша надела мою куртку, сплела тугую косичку и закрепила ее шпильками на затылке. После чего сняла с шеи шелковый платок и повязала его на голове таким образом, чтобы ткань не прикрывала уши, а оттопыривала их. Затем нанесла на лицо совершенно немыслимый макияж, и в итоге перед нами предстало абсолютно дебильное существо без каких-либо признаков пола и интеллекта. Потрясенные таким фантастическим перевоплощением, мы с Бэлом раскрыли рты от ужаса, а потом стали давиться смехом. Не то что злые акулы – мать родная не смогла бы узнать Машу.

Затем девушка взялась за нас и, мне кажется, с наслаждением отыгралась за то унижение, которому мы вынуждены были ее подвергнуть. Во-первых, она обрила нас наголо каким-то жутким эпилятором для ног, в результате чего наши лысины приобрели отвратительный синюшный оттенок, словно мы были жертвами тайных экспериментов с нейтронным оружием. Затем, что было еще более мучительным, – выщипала брови, придав им форму полуразвалившейся крыши дома, отчего наши лица приобрели стойкое глупо-удивленное выражение. В довершение всего, когда наше с Бэлом терпение подходило к концу, она навела макияжной кисточкой тени под глазами и велела вывернуть и надеть наши куртки наизнанку.

Закончив издевательства, она оценивающе посмотрела на нас, причмокнула губами, скривилась и сказала:

– Ничего особенного. Я всего лишь оттенила вашу истинную сущность.

Но у нас уже не было сил сердиться. Глядя друг на друга, мы стали дико хохотать, и приступ смеха не оставлял нас до тех пор, пока мы, с мокрыми от слез лицами, не вывалились из туалета в салон. Трудно передать словами, какие были физиономии у тех пассажиров, которые нас в этот момент увидели. Готов поспорить на свою четверть миллиона, что их рожи были куда более впечатляющими, нежели наши.

Глава 52

МЫ НЕ ПЕРЕСТАРАЛИСЬ, ПРИНЯВ ТАКИЕ МЕРЫ предосторожности, и даже если сделать скидку на мое богатое и воспаленное воображение, все равно в зале прибытия Домодедова кружилась масса подозрительных рож. Маша выходила первой в большом от нас с Бэлом отрыве. Наше юное дарование мастерски вошла в роль и, шаркающей походкой пересекая зал, попутно собирала пустые бутылки и «стреляла» у курящих мужчин окурки. Бэл в отличие от нее держался более скованно: скрестив руки на груди и глядя под ноги, он быстро пронес свою фиолетовую лысину через зал к выходу на стоянку такси. Мы договорились, что он наймет тачку, отъедет на ней метров на триста от аэропорта, остановится на обочине, где будет дожидаться нас с Машей.

Я шел последним, с деланым любопытством рассматривая товар в киосках и попутно наблюдая через отражение, не крутится ли какой-нибудь подозрительный тип за моей спиной. Пачки долларов, рассованные по всей одежде, ужасно сковывали движения, и я не мог понять, как Маше удалось в самолете рассовать под одеждой весь миллион.

Сквозь стеклянную стену я видел, что у Бэла возникли некоторые трудности с наймом машины – наверное, водителей отпугивал его отвратительный вид. Но минут через пять какой-то смельчак все же раскрыл перед ним дверцу «жигуля».

Маша пробиралась к месту встречи окольными путями – по мусоркам и кустам, где тусовали бомжи, и к машине вышла с двумя полиэтиленовыми пакетами, наполненными пустыми пивными бутылками. С ненавистью швырнув их в кювет, Маша вышла из роли, сняла с головы платок и села на заднее сиденье. На ее лице было такое обозленное выражение, словно виноваты в этом маскараде были мы с Бэлом.

Когда мы расселись, озадаченный нашим видом и поведением водитель дважды уточнил, есть ли у нас деньги, и успокоился лишь после того, как Бэл пришлепнул к приборной панели стодолларовую купюру (меньше не было).

Ехали мы в плотном потоке машин, и шансы на то, что нас заметят и остановят какие-нибудь бандитские пикеты, были невелики. Высадились мы у метро «Кантемировская» и перед тем, как расстаться с Машей, постояли в толпе на автобусной остановке.

Маша подобрела и даже загрустила. Ее потянуло на комплименты, и она призналась, что с нами ей было очень весело, и она не прочь продолжить наше, так сказать, случайное знакомство. Ну, мы, конечно, все расцеловались, растрогались и на том расстались. Юная аферистка помахала нам ручкой и через мгновение смешалась с потоком людей и исчезла в дверях метро.

Мы с Бэлом остались вдвоем. Я почувствовал, как нахлынула грусть. Все, что нам довелось пережить с ним, осталось где-то далеко позади. Отсюда наши с ним дороги убегали в разные стороны.

– Чем теперь будешь заниматься? – спросил я.

– Открою частное сыскное агентство, – сразу ответил он, будто давно думал об этом и принял твердое решение. – Буду бороться с мошенниками и аферистами.

Я не мог понять, серьезно он говорит или шутит – густая рыжая бородка надежно скрывала губы.

– А ты? – спросил Бэл, обрывая затянувшуюся паузу.

– Займусь обустройством личной жизни, – неопределенно ответил я, сам не понимая, что этим хотел сказать.

– Понятно, – кивнул Бэл. – Ну ты это… В общем, нам придется еще пару раз встретиться. Дашь свидетельские показания в отношении Шаттуева, двух летчиков, Князева, Немовли, Гельмута и Тенгиза…

Бэл спокойным голосом перечислял погибших. Список оказался слишком длинным, и я подумал, что следствие по этому сложному и запутанному делу продлится не один год.

– А что касается Илоны, – произнес он, – то мы с твоей помощью возьмем ее в ближайшие дни.

– С моей помощью? – переспросил я, глядя на Бэла так, словно он сказал мне нечто неприличное. – Нет, дружище, в этом деле я вам не помощник. Хватит, пора заканчивать наше плодотворное сотрудничество.

– Из-за тебя, между прочим! – крикнул Бэл. – Из-за тебя мы упустили порошок, из-за тебя не смогли взять ее с поличным. И теперь ты упираешься, как молодой козленок, и хочешь, чтобы эта сука безнаказанно уехала в Германию. А она уже второй раз провозит альфа-сульфамистезал, уже второй раз кормит стимулятором боевиков, и те с окривевшими мозгами косят наших ребят в Чечне!! Ты видел Немовлю?! И тебя это не впечатлило?! Этих Немовлей в России уже как собак нерезаных. Ты хочешь, чтобы мы все превратились в Немовлей?! Хочешь? Чего молчишь?!

Он был искренен в своем гневе, и я не нашел, чем ему возразить.

– Я думал, что мы будем дружить, – произнес Бэл, поднимая воротник куртки. Я тоже раньше так думал. Мы оба ошиблись.

Глава 53

– ВЫ КОГО ИЩЕТЕ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК?

За моей спиной, на скамейке, сидели две старушки. Одна мелкая, сухенькая с хитрым сморщенным лицом, а вторая – толстая, нервная, усатая. Она положила обе руки на набалдашник палки, опираясь на него, смотрела куда-то вниз, беспрестанно постукивая носком резинового сапога.

– Ищете кого, интересуюсь? – повторила сухенькая.

– Женщину одну.

– Женщину! – баском передразнила меня толстая, не поднимая головы. – Тут женщин полон дом. И мы тоже женщины. Фамилия или имя должны быть…

– Лариса.

– А с якого этажа Лариса? – спросила сухенькая.

– С седьмого.

– Это что ж за Лариса с седьмого? – гавкнула толстая, обращаясь к подруге. – Эта, что ли, которая с нерусским спуталась?

– Ну а якая ж еще? Алексеева!

– Да она не то Алексеева, не то Сандус, бес ее поймет! Вы, молодой человек, сами не знаете, к кому пришли!

– Дома они, дома! – закивала маленькой головкой сухенькая. – Сама видела, как рано утром на машине подъезжали.

– Что значит – они дома? – не понял я. – Кто это они?

– Лариска с мужем, кто ж еще!

– С мужем?! – пробормотал я. – А разве…

Розы цветным фейерверком взлетели над кустами и упали на грязный старый снег.