Крымский оборотень - Александр Александрович Тамоников Страница 48

– Ты говоришь, улыбался? – переспросил Завьялов.

– Ну да, – кивнула Людка. – Улыбался. Как улыбнется, так становится еще красивее.

– Значит, улыбался… – в раздумье проговорил Завьялов. – Это хорошо… Ну, а сколько раз ты видела этого красивого дяденьку?

– Только один раз, – уверенно ответила девчонка.

– А когда?

– А вечером, – ответила Людка. – Но только еще не было темно. А потом стало темно, и я пошла домой. С шоколадкой. А утром все стали говорить, что дяденьку Афанасия убили.

– Так… – сказал Завьялов, помолчал и встал. – Что ж… Ты, Людка, молодец! Умница! Шоколадки у меня с собой нет, но взамен выражаю тебе благодарность от командования всей Красной Армии и от себя лично! Спасибо тебе! Ну, мы пойдем, – он взглянул на юную следовательницу, до сих пор молча стоявшую в стороне. – Алевтина, и ты, Людка, очень прошу вас никому не рассказывать о нашем разговоре. Нужно, чтобы все было втайне. Понятно?

– Понятно! – за себя и за мать отозвалась Людка.

– Вот и отлично, – улыбнулся Завьялов.

– И как дела? – встретил вопросом Завьялова и следовательницу подполковник Ярошенко. – Как съездили? Толк-то есть?

– Есть, – кивнул Завьялов. – Еще какой! Да, а дело по факту убийства гражданина Афанасия Рыбакова мы у вас заберем. Так надо.

– Ну, коль так надо… – развел руками подполковник.

– Надо, – коротко подтвердил Завьялов.

Больше ничего он объяснять не стал, а просто молча пожал руку Ярошенко и на прощанье улыбнулся юной следовательнице. С тем и отбыл.

Информация, которую Завьялов добыл вначале в беседе с юной следовательницей, а затем и при помощи девочки Людки, заслуживала того, чтобы отнестись к ней серьезно. И даже выстроить на ее основании картину произошедшего. Конечно, в любом случае это была картина с некоторыми допущениями, но все же…

Значит, дело обстояло так. Когда советские войска вошли в Симферополь, перед Никитой Филипповым, известным как гестаповский агент Улыбка, встал в буквальном смысле вопрос жизни и смерти – что ему делать дальше. Отступать с немцами ему, наверное, не хотелось, да и куда отступать? К Севастополю? Ну, а надолго ли? А дальше куда? Да и к тому же существовал немалый риск, что немцы просто-напросто избавятся от ставшего им ненужным агента.

Уходить в подполье, которое наспех организовали в Симферополе и окрестностях отступающие фашисты? Тоже не выход. Долго ли оно продержится, это самое подполье? Да и не желал Никита Филиппов усердствовать за бесплатно. Пока его хозяева-немцы были рядом, они ему худо-бедно платили. Ну, а когда они сбежали – кто будет платить? Подпольничать за идею и убеждения? Не было у Улыбки ни того ни другого. Он и в советские-то подпольщики пошел лишь затем, чтобы не быть разоблаченным советской властью, то есть, чтобы не выплыла наружу его липовая медицинская справка. А немецким агентом он и вовсе стал исключительно из-за денег, а более того – из-за золотишка, которым немцы расплачивались с некоторыми своими особо ценными агентами.

Исчезнуть из города? Но как? Попробуй-ка, прорвись куда-нибудь без документов! Везде кордоны и проверки. Да и куда? А отчего это ты, спросят, так стремишься в тыл? Отчего не на фронте? Никита прекрасно понимал, что такие вопросы к нему непременно возникнут, и они будут началом его конца.

Оставаться в Симферополе и выдавать себя за героически сражавшегося советского подпольщика? Можно, конечно, было бы поступить и так, но все же – ох, как рискованно! Ведь как ни крути, а он, Никита Филиппов, являлся гестаповским агентом и выдал фашистам две советские подпольные группы! А вдруг да кто-нибудь догадается! Например, как ни старался Никита, а гестаповцам так и не удалось арестовать целиком ту же группу «Салгир». Кто-то остался в живых, и вот они-то – те, кто остался – запросто могут начать подозревать Никиту в предательстве. И что тогда? Доказывай, что ты не предатель, да ведь попробуй докажи!

Оставалось одно – исчезнуть, но исчезнуть умеючи и хитро. Например, раздобыв подходящие чужие документы. И вот тут-то Никиту судьба свела с Афанасием Рыбаковым, бывшим красноармейцем, комиссованным по ранению и успевшим вернуться в Симферополь еще до того, как город заняли фашисты. Наверняка у Рыбакова были какие-то документы, и они-то показались Улыбке вполне подходящими для того, чтобы под ними скрываться. Что это были за документы – не так и важно, важно, что они были. Улыбка свел дружбу с Рыбаковым, явился к нему в гости, напоил его, застрелил, забрал документы и был таков. Был Никита Филиппов – стал Афанасий Рыбаков. Да, конечно, и здесь для Улыбки таился немалый риск быть разоблаченным, но с другой-то стороны – война. Кто бы его стал внимательно проверять? Есть какие-никакие документы – и ладно. У большей части освобожденного из-под оккупации народа и вовсе нет никаких документов… Так что риск быть разоблаченным для Улыбки хоть и имелся, но минимальный.

Для чего ему было убивать Рыбакова, когда можно было документы выкрасть? На этот вопрос ответа пока не существовало. Наверно, была причина – вот и убил. И убил, надо сказать, вполне профессионально. Никто из соседей не слышал выстрела, – а почему? А потому, что стрелял Улыбка со знанием дела – через подушку. Напоил Афанасия Рыбакова нерусской водкой (скорее всего, ромом), уложил на постель, прижал к голове подушку, а к подушке – пистолет, и нажал на спусковой крючок. В этом случае выстрел получается глухим и тихим – кто же его услышит? И незаметно ушел вместе с украденными документами на имя Афанасия Рыбакова.

Конечно, очень могло статься, что убил Рыбакова вовсе не Никита Филиппов, а кто-то другой. Да, все могло быть… Но Завьялову не давали покоя слова девчонки Людки, которая сказала, что тот дяденька, который приходил к убитому, очень красиво улыбался. Уж так красиво, что на его улыбку даже обратила внимание четырнадцатилетняя девчонка! Улыбаться-то умеют все, это дело обыкновенное, а вот Людке эта улыбка запомнилась! Ничего больше не запомнилось, а вот улыбка врезалась в память. При этом все, кто видел Никиту, практически единогласно уверяли, что запомнился он им в первую очередь именно из-за улыбки. Уж слишком улыбка была замечательной! Так улыбаться могут немногие. Никита Филиппов как раз и был из числа таких немногих. И это давало шанс. Шанс на то, что Никита и есть убийца Афанасия Рыбакова. И теперь он не