Олег Алякринский - Облава Страница 49

Меркуленко обливался потом, не зная, что делать дальше. Потом ручка двери медленно стала уступать, подниматься, — незнакомец явно сдавал позиции. Всё. Он продолжал держать ручку, но уже знал, что там, с противоположной стороны, ее отпустили окончательно. Он лишь слышал тяжелое дыхание. Неясно было только, рассержен незнакомец или тоже напуган. Николай Николаевич стоял, стараясь дышать потише, чтобы слушать дыхание за дверью, но волнение и тяжелая одышка мешали ему. Потом он стал слышать только стук собственного сердца. Он уже сам не знал, сколько вот так стоит, судорожно сжимая дверную ручку, и вдруг ему пришла в голову мысль, что это очень глупо — стоять и трястись от страха. Да чего он боится?

Николай Николаевич неожиданно рывком распахнул оказавшуюся и впрямь незапертой дверь и быстро выглянул наружу. Сердце готово было выскочить из груди, кровь гулко стучала в висках. Он смотрел в пустой коридор и не мог опомниться. Сейчас он уже не мог с уверенностью утверждать, что все это ему не почудилось. Может, это нервишки шалят?

Да нет, рука еще помнила хоть и слабое, но явное напряжение дверной ручки. Нет, кто-то там был, кто-то зачем-то хотел войти к нему в номер… Меркуленко захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Теперь он уже не мог вспомнить, зачем хотел выйти. Искать Гюнтера? Так тот сам обещал позвонить. Что это сегодня с ним происходит? Кто с ним играет в эти игры?

Одно было теперь ему совершенно ясно. Он с четкостью, невозможной еще полчаса назад, уяснил себе, что его командировка, о которой ему только вчера поздно вечером сообщил Марлен Федорович Штерн, — это коварная подстава. Но для чего — это ему было не совсем ясно. Ведь не для того, чтобы сфотографировать радом с этими шлюхами… Нет, конечно. Хотя и для этого тоже. Шлюхи — это часть единого плана, который кому-то блестяще удается.

Он забегал по гостиной с удвоенным возбуждением. Ну конечно! Шлюхи — тут ключевой момент. Потому что он отчетливо вспомнил вдруг, с каким омерзением отзывался Мартынов о министре юстиции, зафиксированном с голыми девками в русской бане, и с каким отвращением — о генеральном прокуроре, который, постанывая от сладострастия, кувыркался в койке с двумя подставными блядями. Анатолий Мартынов терпеть не мог «разврата», как он сам частенько выражался, и с презрением относился к чиновникам любых рангов, имевшим слабость к сексуальным утехам. Мартынов, как это ни парадоксально, — человек строгих, можно сказать, пуританских взглядов. Он лично посодействовал увольнению запятнавших себя министра юстиции и генерального прокурора. Он и нового президента-то уважал в немалой степени именно за то, что тот разительно отличался от многих своих коллег и соратников в том смысле, что, цитируя его любимый телесериал, «в порочащих связях замечен не был».

Теперь ему стало ясно, для чего все это делается. Меркуленко решили дискредитировать в глазах шефа, ударив в самую чувствительную, самую болезненную точку. Сфотографировав его во время заграничной командировки с голыми проститутками в ванне. И момент для этого был выбран самый удачный… Его даже передернуло от воспоминания о том сильном приливе возбуждения, которое он испытал, когда худая брюнетка терлась о его живот своими бесстыдными сиськами… Да, сволочи, они все точно рассчитали!

Но для чего? Ясно, что дискредитация Меркуленко — это не цель, а только средство, только элемент более обширного плана. Может быть, кто-то хочет выкинуть его из команды? Может, кто-то готовит почву для его, главного финансиста Старой площади, устранения? Но почему же они действуют так открыто, так нагло? Хотели бы убрать — втихаря сняли бы его любовные игрища в ванне скрытой камерой — как там, на тайной квартире на Полянке, снимали генерального прокурора… Но нет, они все провернули в открытую, чтобы он знал — и испугался. И начал действовать — поспешно, делая одну ошибку за другой… Или это только предупреждение ему?

Какова же основная цель?

Меркуленко кругами ходил по гостиной, пытаясь сосредоточиться. Он хмурил брови, щурился, тер ладонями виски и уши, зная, что от этого кровь приливает к голове и мысли проясняются.

Кто, думал он, кто мог задумать такую операцию? Если отвлечься от Кремля, если брать рядом, то кто… А вот, пожалуйста, полгода назад по просьбе старого школьного друга, владельца крупной сети гастрономов в Подмосковье, выдавил из этого доходного бизнеса одного хмыря азербайджанца, друг скупил его магазины — и Николаю Николаевичу перепало кое-что, — и теперь, может быть, «азики» ему мстят?

Нет, вряд ли, масштаб не тот. Из-за такой чепухи никто не станет связываться с крупным кремлевским чиновником. Он поискал глазами недопитую кружку пива. Нашел — на журнальном столике. Нет, оказывается, сам не заметил, как допил. Подбежал к холодильнику, достал бутылку «Варштайнера», откупорил и жадно, прямо из горлышка, стал пить. Не остановился, пока не осушил всю бутылку.

Тут в голову пришла новая догадка: а может быть, это аукнулись давние его банковские операции девяносто восьмого года? Тогда он из своего банка в Твери успел скинуть крупный пакет ГКО, а его партнер «Моспромсбербанк», которому он те ГКО впендюрил, сильно подзалетел, получив полтораста миллионов долларов долга иностранным кредиторам. А он, Меркуленко, фактически полтораста миллионов долларов прибыли.

Нет, тоже вряд ли. Там уже все давно рассосалось, все долги погашены по вновь взятым кредитам, которые он же и помог добыть. Да и Файнштейн, бывший президент «Моспромсбера», давно уже в Испанию слинял. Его объявили в федеральный розыск, да толку что… Был, да сплыл!

Меркуленко рассеянно открыл еще одну бутылку «Варштайнера». Налил в кружку. Сел в кресло. Закурил. А может быть, дело в Игнатове? Кто его знает?.. Вроде бы не должно, уровень не совсем тот, запашок сомнительный… Хотя два-три миллиарда долларов на кону, да еще столько же в загашнике остается… Куш приличный. И уровень, соответственно, тоже… Кому же захочется мимо пропустить? Неужели все-таки Тялин с товарищами? Неужели?.. Все-таки проверить стоит.

Меркуленко раздумывал недолго. Если звонить по этому вопросу, так Львову. Генерал сам ему посоветовал навести мосты с Варягом.

Соединение с Москвой произошло быстро. После нескольких гудков ответил жесткий мужской голос.

— Герасим Герасимович? — спросил Меркуленко, уже сообразив, что ошибся: голос вроде бы молодой. Родственник, может быть…

— Нет. А кто его спрашивает? — вопросом на вопрос ответил мужчина.

Меркуленко, добавив в голос металла, важно сообщил, кто он есть такой. Голос на том конце телефонной линии сразу стал поэнергичнее, представился начальником районного угро Спиридоновым и сообщил, что сегодня утром Герасим Герасимович Львов был убит.

Не став задавать дополнительные вопросы, Меркуленко выронил трубку. Трубка не сразу попала на рычаг, стукнулась пару раз о скользкое тело аппарата. Где сигареты? Пламя зажигалки дрожало, не поспевая за прыгающим кончиком сигареты. Что же происходит, елки-палки?! Львов убит!

Николай Николаевич вновь схватился за телефон. Быстро стал набирать номер Аллы Петровны. Вновь выслушал длинные гудки и нетерпеливо бубнил под нос: «Ну же, ну же, ну же…» Посмотрел на часы: полпятого по Москве. Обеденный перерыв давно кончился. Куда они там все подевались?

Вдруг раздался щелчок и после краткой паузы отозвался знакомый уже женский голос:

— Алло, вас слушают…

— Это Меркуленко. Алла Петровна на месте? Кто у телефона?

— Николай Николаевич! Эфмь… У нас такое несчастье, — мгновенно и с такой грустью запела дама, что казалось, это несчастье придавило ее совершенно, — вы представить не можете!.. Алла Петровна… эфмь… вышла после обеда на улицу — там все и произошло. Как ужасно!

— Да что произошло? — холодея, спросил Меркуленко.

— Как что? Я разве не сказала? Ее… эфмь… машина сбила! Прямо перед нашим зданием. Такое несчастье, такое несчастье!..

Меркуленко был в шоке. Полчаса прошло, как он услыхал ужасную новость из Москвы, а он все не мог успокоиться. Мысли путались. Но теперь ему стало очевидно по меньшей мере одно — кровавая каша заварилась из-за Варяга. Львов и Аллочка — обоих убили. В тот самый момент, когда его по непонятной, неизвестной причине срочно убрали из Москвы. Его убрали — и их убрали. Кому-то в Москве, на Старой площади, очень не хочется, чтобы «железный Толик» договорился с вором в законе Варягом. Ему вспомнилось трехнедельной давности покушение на Игнатова, когда он, прибыв из Брюсселя в Москву, должен был встречаться с Мартыновым… Тогда Николай Николаевич решил, что это просто очередная криминальная разборка. Разборка внутри воровского сообщества. Но на фоне сегодняшних событий все стало выглядеть совершенно по-иному. Они поперли напролом. Ясно, действуют, как их учили. Теперь у него не было сомнений в том, кто устроил сегодняшнюю подставу. Тялин и его банда. Больше некому.