Евгений Сухов - Власть и масть Страница 49

Небо было ясным, ни облачка. Луна, огромным желтым диском зависнув над развалинами соседнего здания, освещала дорогу и фасад комендатуры, расположившейся на соседней улице. Под самыми окнами прошел патруль, беспечно забросив автоматы за спины. Бойцы остановились на перекрестке и, свернув по «козьей ножке», закурили. В свете вспыхнувшего огня капитан сумел рассмотреть их молодые лица. Война все еще продолжалась, но в действительности это был уже глубокий тыл, так что они чувствовали себя в безопасности.

Подняв со стула «ТТ», Саторпин направился к выходу. Хозяйка не спала, а что-то колдовала на кухне. Непонятно было, когда она вообще отдыхает, а может, бодрствовала оттого, что не доверяла русским, опасаясь, что они могут прирезать ее во сне? Не поймешь! Увидев капитана, она не удивилась, а лишь любезно пожелала ему спокойной ночи. Такое впечатление, что для русских разгуливать по ночам вполне заурядное дело.

Ночной воздух ударил прохладой. По коже пробежал легкий озноб. На улице он был один, оно и к лучшему, лишние свидетели ни к чему. Уверенной походкой капитан Саторпин направился в сторону разрушенного здания. Некогда огромное, растянувшееся едва ли не на квартал, теперь оно больше напоминало гору с усеченной вершиной. Немного постояв у входа и не заприметив ничего подозрительного, Савва уверенно свернул в глубину здания. Подъезд, будто жерло вулкана, уводил в глубокий подвал. Вытащив фонарь, он посветил засыпанные щебнем ступени и принялся уверенно спускаться вниз. Далее подле поваленной железной двери подвал разветвлялся, предоставляя право выбора. Саторпину показалось, что где-то на первом этаже здания он услышал осторожные шаги. Выключив фонарь, он напряженно вслушивался в ночь и, убедившись в безопасности, отодвинул большой камень, припиравший металлическую дверь. Под ней находился вещмешок. Преодолевая волнение, он развязал горловину и извлек Копье судьбы. В этот раз оно показалось ему несколько тяжелее прежнего, да и выглядело позловеще, как если бы о чем-то предупреждало.

– А я-то думаю, куда это ты, на ночь глядя, направился, – услышал Саторпин за спиной бодрый голос. Повернувшись, увидел Михайлова, стоящего в проеме. Покачав пальцем, тот продолжал: – Значит, вещички свои решил посмотреть, не сперли ли, – хмыкнул он невесело. – Чего ты на меня так смотришь, как будто бы убить хочешь. Да я все понимаю, не дрейфь! Я сам такой, у меня такого добра четыре чемодана. Надо же как-то девок ублажать. Ха-ха-ха! Как-никак с фронта вернусь. Никому не скажу, если поделишься, – весело заверил гусар. – Дай взгляну, чего это ты там затырил! – Ухватившись за перила, он шаткой походкой стал спускаться по лестнице. – Ну и крутизна здесь, того и гляди, шею свернешь. – Зацепив носком сапога кирпич, он едва не скатился кубарем. – Ну и место ты нашел, капитан, – посетовал гусар, – того и гляди рожу расколотишь… Обидно было бы перед бабами поцарапанным предстать.

Оставалось только удивляться, почему он не услышал его прежде. Возможно, что копье сурово подшутило над ним. Ведь приходилось же ему слышать о том, что человек, глядя на копье, мог легко впадать в мистический транс, забывая при этом о времени.

Протянув ладонь, старший лейтенант терпеливо ждал.

– Ты хоть знаешь, что это такое? – наконец спросил капитан, продолжая сжимать копье в руке.

– Вот ты мне и объясни, – с готовностью произнес старший лейтенант, встав рядом.

От него перло перегаром, как от винной бочки, похоже, что победу над фрицами он начал отмечать раньше положенного времени. Поморщившись, Саторпин заговорил:

– Ты что-нибудь слышал о Священном копье?

Взгляд старшего лейтенанта протрезвел. Теперь Саторпин понимал, что он не настолько пьян, как хотел выглядеть.

– Кто же о нем не знает? Одна из реликвий Третьего рейха, – с готовностью отвечал он.

– Верно.

– Только к чему ты это спрашиваешь?

– А к тому, что это копье и есть та самая реликвия, – с жаром пояснил Саторпин.

– Не может быть! – воскликнул старший лейтенант.

– Все может быть, – туманно протянул Саторпин, погладив неровную поверхность орудия.

– Как же оно к тебе попало? – недоверчиво спросил старший лейтенант.

Через приоткрытую дверь в глубокий подвал украдкой проник блеклый свет. Рассеиваясь, он серым туманом ложился под ноги.

– Хм… Так тебе и скажи, операция была секретная.

– Но все-таки, – настаивал тот.

– Мне поручили его достать. Вот я и раздобыл! – обезоруживающе улыбался Саторпин. – Только ведь меня еще и фальшивым снабдили, – разоткровенничался капитан, – а когда момент подходящий подоспел, так я его на поддельное подменил. А настоящее копье здесь вот спрятал, – кивнул Саторпин в кучу мусора. – Пусть теперь со мной всегда будет.

– А ты молодец, – одобрительно протянул гусар, – не ожидал я от тебя подобной прыти. Свой человек! Все по-тихому. Вон оно как у тебя сложились. Наши побрякушки напротив твоей вещи просто мусор! Теперь я понимаю, почему ты от всего остального решил отказаться. Дай глянуть! – вспыхнули азартом его глаза.

– Только ты осторожнее, – предупредил Саторпин, протягивая копье, – вещь уникальная, сам понимаешь!

– Как не понять, – не скрывая восторга, принял копье старший лейтенант. – А тяжелое! Кто бы мог подумать. Сказал бы кто-нибудь, так ни за что бы не поверил.

По собственному опыту Саторпин понимал, что в этот самый момент старший лейтенант утратил способность к размышлению, копье полонило его чувства, завладело разумом. Пройдут долгие минуты, прежде чем гусар сумет обрести себя прежнего. Старший лейтенант как будто бы не дышал, во все глаза рассматривая Священное копье. Если так вдуматься, то, в сущности, в нем не было ничего особенного, всего-то облагороженный кусок железа. В Древнем Риме таким копьем владел каждый центурион. И ни один из них не относился к нему столь трепетно, ведь это был всего-то символ офицерской власти, столь же обязательный, как пояс или шлем.

– Гера, ты его на свет посмотри, – подсказал Саторпин, – оно совсем другим будет. Цвет поменяет.

– Не может быть! – восхищенно протянул старший лейтенант.

– Сам удивляюсь, – признался капитан, – но так оно и есть. Может, от золотой пластины, а может, еще от чего.

– Посмотрим, – уверенно шагнул старший лейтенант к свету, приподнимая копье.

Перешагнув границу света и тени, старший лейтенант приподнял копье. Сумрачный свет неровной волной лег на золотую пластину, выпятив глубокими тенями неровности, узкой блеклой полоской прошелся по короткому древку. В темноте оставался лишь удлиненный заостренный наконечник. В какой-то момент лицо старшего лейтенанта выглянуло из полумрака (в тени оставалась его шея, будто произраставшая из черноты), и Саторпин увидел помертвелое лицо гусара, словно бы высеченное из куска мрамора. Отключившись от внешнего мира, старший лейтенант рассматривал историческую реликвию.

– Действительно, будто бы красные блики пошли. К чему бы это?

Отступив на шаг, Саторпин нагнулся и вытащил из-за голенища нож. Повернувшись, старший лейтенант спросил, нависнув над капитаном, будто бы скала:

– Слушай, капитан, а тебе зачем копье-то? Ведь с ним морока одна. Вдруг кто увидит. Хлопот не оберешься, за такое могут и под трибунал подвести. Отдай ты мне его, а то продай!

Длинное тонкое лезвие ножа привычно упряталось в рукаве гимнастерки, болезненно царапнув кончиком ножа кожу.

– Не могу, – отвечал Савва Саторпин, – слишком дорого оно мне досталось.

– Хочешь, я тебе за него разного шмотья дам, – наседал старший лейтенант. – Давай с тобой поменяемся, я тебе…

– Зачем мне твое шмотье, – брезгливо скривился капитан, выкинув вперед руку.

Нож вошел легко, как если бы вся рука провалилась в брюшную полость. Губы старшего лейтенанта скривились от боли. Некоторое время он пытался вдохнуть в себя глоток воздуха, остановившегося где-то в грудной клетке и, не добившись желаемого, качнулся к стене, пытаясь отыскать опору, а потом медленно стал оседать на пол.

– Су-ука! – выдавил он едва слышно.

– А ты что думал, – примирительно проговорил капитан. Подняв с камней холщовую тряпицу, он аккуратно вытер от крови лезвие ножа и отшвырнул ветошь в сторону. – Вот такая она штука судьба, кому жизнь, а кому смерть… Что-то я задержался с тобой, – сунул Саторпин нож в голенище. – Пора идти, а то не выспался я, хреновато себя чувствую. Знаешь, какая-то ломота во всем теле, – повел он плечами. – Ты не знаешь, с чего это? Вчера на ветру холодном постоял, не простудился ли, не хотелось бы мне победу болезным встречать, – посетовал Саторпин. – Что-то вид у тебя неважный.

Зажав ладонями рану, старший лейтенант сидел на полу, прислонившись спиной к стене.

– За что?

– Не разберу, что ты там бормочешь, впрочем, это и неважно, – отмахнулся Саторпин. – Я бы не советовал тебе долго сидеть, так ведь и заболеть можно. А здоровье надо беречь, сам понимаешь, это такая штука, потерял – уже не вернешь. Ладно, что-то заболтался я с тобой, пойду!